Джоан Смит - Аромат розы

– Какие могут быть скачки в середине зимы! – возразил Уэйлин. – Мы должны узнать, какие здесь еще бывают развлечения. Кстати, тетя Маргарет любила театр.

– Тогда бы она ездила в Лондон, – сказала мама. – Ведь Лондон не намного дальше от Парэма, чем Танбридж Уэллз. Да и Барри не интересовался в театре ничем, кроме артисточек.

Когда мы принялись за цыплят и ростбиф, я рассказала о своей идее походить по ювелирным магазинам и ломбардам. Уэйлин заметил, что он собирался сделать то же самое.

– Вы, наверное, удивились, зачем мне понадобилась копия ожерелья.

– Очень удивилась, и далее вернулась в прихожую, чтобы забрать ее у вас, но увидела вас со Стептоу и забыла про ожерелье.

– Стептоу, – сказал он задумчиво. – По-моему, этот плут что-то знает.

– Он вам сказал что-нибудь? – поспешно спросила я.

– Ничего важного. Но у него были такие же масляные глазки, когда он заявил, что ничего не знает о моей Таньской вазе. Перекупщик, которому он ее продал, отказался опознать его. Думаю, они сговорились.

– Если Стептоу что-то знает, чего он надеется добиться своим молчанием? – спросила мама.

– Он ждет, чтобы мы заплатили ему за молчание, – ответила я.

Уэйлин отрицательно покачал головой:

– Я уже пытался предлагать ему деньги, но безуспешно. Если нам здесь ничего не удастся узнать, нужно будет установить за ним наблюдение.

– Почему бы вам не поместить объявление в «Танбридж Джорнал» с просьбой к друзьям леди Маргарет откликнуться и связаться с вами? У нее наверняка здесь были друзья, ведь она так часто сюда ездила.

– Отличная мысль! – воскликнул лорд Уэйлин.

Мама покраснела и довольно улыбнулась.

– А ее компаньонка, милорд? Она не могла ездить без компаньонки.

– У нее была некая миссис Ридл, она давно жила в нашей семье. Когда тетя умерла, она уехала домой, на север. Я написал ей перед отъездом из Парэма, но ответ вряд ли придет скоро. У меня нет ее адреса и я написал на имя Ангуса Макинтоша. Это сын лорда Макинтоша от первого брака, который унаследовал его родовое имение. А вы можете разыскивать камердинера мистера Макшейна, или его кучера, или…

Мама с досадой покачала головой:

– У Барри не было ни лакея, ни своей кареты. Он пользовался нашей, когда ездил с визитами к соседям, и когда она не нужна была нам самим, а путешествовал он всегда в дилижансе.

– Жаль. А у него были близкие друзья?

– Да, но не в Англии, – сказала мама. – Мы родом из Ирландии. Он уехал в Индию оттуда. Когда он переехал к нам в Гернфильд, то почти все время сидел дома и никуда не ездил, только в Лондон.

– Или, возможно, в Танбридж Уэллз, – заметила я. – Нужно узнать, не останавливался ли он в этой гостинице.

– Если он и жил здесь, то наверняка под другим именем. Я уже просмотрел их книги за пять лет, его фамилии там нет. Но здесь много других гостиниц. Нам нужно поспрашивать в каждой. Жаль, что у вас нет его портрета. Я привез с собой миниатюрный портрет леди Маргарет.

И он достал из кармана миниатюру из слоновой кости. Я не думала, что леди Маргарет была в молодости такой красавицей. Это была светловолосая леди с ласковым взглядом голубых глаз и очаровательной улыбкой.

– Вряд ли кто-нибудь узнает ее по этому портрету, – сказала я, передавая его мама.

– Не сразу, может быть, но старые друзья ее узнали бы, – возразил лорд Уэйлин.

– Ну конечно, я узнаю ее! – воскликнула мама. – Она была очень хороша в молодости. К сожалению, у меня нет ни одного портрета Барри, – тут она хлопнула себя по лбу и рассмеялась, – какие же мы с тобой глупые, Зоуи! Ты же рисовала дядю Барри десятки раз. У тебя сохранились эти наброски?

– Конечно, сохранились в одном из старых альбомов. Жаль, что я не догадалась захватить их с собой.

– Вы можете попросить, чтобы вам прислали этот альбом слуги, – предложил лорд Уэйлин.

– На это уйдет несколько дней, – проворчала мама. – Мы не собирались задерживаться здесь так долго. Да и вы спешите в Лондон.

Но лорд Уэйлин продолжал настаивать.

– Я не могу уехать, не разгадав эту загадку. И дело тут не только в ожерелье, хотя и на него не жалко потратить несколько дней. Самое главное, что меня мучает – это смутное предчувствие, что у тети Маргарет была какая-то тайна. Что, если нам задержаться здесь еще немного? Может быть, удастся найти деньги вашего брата, миссис Баррон.

– Или узнать, что он был отпетым прохвостом.

Лорд Уэйлин нашел эту шутку очень остроумной и стал рассыпаться в комплиментах мама. Он всячески льстил ей, говорил, что очень ценит ее помощь, и в конце концов добился ее согласия послать в Гернфильд за моим альбомом и продолжить поиски в Танбридже.

Мы уже выпили две бутылки шампанского и отяжелели после обильного обеда.

– Я чувствую себя, как Страсбургская гусыня, – простонала мама. – Если я смогу подняться по лестнице в свой номер, то сразу рухну в постель.

– Только после того, как вы напишете в Гернфильд, чтобы прислали портрет вашего брата, – лорд Уэйлин шутливо погрозил пальцем. – Хотя, зачем нам тратить время на письма? Я могу нанять скаковую лошадь и послать одного из моих лакеев в Гернфильд прямо сейчас.

– Но ему придется ехать всю ночь! – воскликнула мама.

– Всего каких-нибудь пятьдесят миль. На хорошей лошади он будет там через два-три часа. Пожалуйста, напишите сейчас записку, мадам, а я тем временем позабочусь о лошади и отдам своему лакею нужные распоряжения.

Мама даже растерялась от такого быстрого поворота событий, а я, признаться, была приятно удивлена. Лорд Уэйлин всегда казался мне человеком легкомысленным и ленивым, но, видно, если его что-то всерьез интересовало, он умел действовать решительно и энергично.

– Лучше мне написать письмо, – предложила я. – Я знаю, какой нам нужен альбом, и где он лежит. Бродаган, конечно, не понравится, что ее беспокоят в такой поздний час, но я намекну, что мы хотим использовать этот альбом против Стептоу, тогда она сделает все, что мы просим.

Мама со мной согласилась и мы расстались. Уэйлин пошел отдавать распоряжения лакею, я – писать записку, а мама поднялась в номер и стала нетерпеливо ждать возвращения Уэйлина, потому что только после его визита она могла наконец раздеться и лечь.

В десятом часу он постучал в дверь.

– На променаде играет неплохой оркестр, – сказал он, положив мою записку в карман, – не хотите ли прогуляться и послушать музыку, миледи? Спать еще слишком рано.

– Вы очень любезны, милорд, – сказала мама, – но я не смогу еще раз одолеть эту страшную лестницу. К тому же у меня разыгрался мой ревматизм.

– Мне очень прискорбно слышать это, мадам, – его серые глаза вопросительно взглянули на меня. – Мисс Баррон? Позволяют ли вам ваши суставы снова спуститься по лестнице?