Лора Бекитт - Прощения не ждут

Предполагались скачки на диких быках, неоседланных лошадях и ловля бычков на лассо.

— К счастью, это не такое кровавое зрелище, как коррида, — сказал Джастин.

— Кажется, родео тоже придумали испанцы? — заметил Арни.

— Да. Самые крупные состязания проводятся в Шайенне, да еще в Денвере во время зимней животноводческой выставки.

— Вы бывали в Денвере? — спросила Эвиан.

— Бывал. Он же тоже находится в Колорадо. Маленький городок у самого подножия Скалистых гор. А вы?

— Я жила там совсем недолго, — в голосе молодой женщины был отзвук давних, неосуществившихся и полузабытых надежд. — Работала в швейной мастерской.

— Думаю, вы бы нашли общий язык с моей матушкой, — улыбнулся Джастин. — Она не хотела быть просто женой и матерью, вот и занялась своим делом. Многие осуждали ее за это, но ей было все равно. Мне казалось удивительным, когда она говорила, что глядя на кусок ткани, уже видит вещь, которая из него получится. Мой отец часто бывал занят, и я провел свое детство среди матушкиных иголок, ниток и лоскутков.

— Мне это знакомо, — призналась Эвиан.

— При этом вы живете на ранчо… — осторожно произнес он, словно боясь затронуть нечто потаенное, и молодая женщина оценила его деликатность.

— Так распорядилась судьба.

— Она может распорядиться еще раз, но уже иначе. Или вы распорядитесь ею. Каждому человеку дается шанс — хотя бы раз в жизни.

Она посмотрела ему в глаза своими, одновременно темными и сияющими, так, словно заглянула в душу.

— А вы использовали свой?

— Мне кажется, — искренне признался он, — еще нет. Во всяком случае, в том, что касается личных отношений.

Эвиан вздрогнула, пораженная его откровенностью. Ей нравилось, что этот мужчина говорит о том, что интересно именно ей, и она невольно начала о нем думать.

Она не слишком хорошо помнила, о чем они говорили, да это и не было столь важно. Точно так же Эвиан не видела ни арены, где взметалась пыль, откуда летели клочья шерсти, доносились рев бычков, ржание лошадей, победные крики или досадная ругань ковбоев. Она пребывала внутри себя, в своем собственном мире.

В перерыве между состязаниями мужчины принесли дамам ежевичного вина и горячих колбасок, а детям — сладостей.

Джастин объяснил Дункану и Эрику, как организованы состязания, каким образом некогда обычные пастушьи забавы сделались увлекательным и доходным делом, рассказал, что каждый ковбой, претендующий на звание победителя, обязан продержаться на быке не менее восьми секунд, при этом животное должно показаться неукротимым. Мальчишки слушали его, открыв рот.

Он заключал довольно скромное пари на исход поединков, что свидетельствовало не о скупости, а, скорее, о желании не выпячивать свое положение.

Эвиан заметила, что Дункан напряженно наблюдает за Джастином, так, будто пытается решить какую-то задачу, причем решить в свою пользу. Улучив момент, он спросил у матери:

— Кто этот человек?

— Наш новый знакомый.

— Он чем-то похож на дядю Арни, — заметил мальчик, и Эвиан уловила в его тоне нотки доверия, интереса и зарождавшейся симпатии.

Тем не менее, она простилась с мистером Платтом хотя и вежливо, но сдержанно, без малейшего намека на дальнейшее развитие отношений.

Перед сном Надин зашла к ней под предлогом того, чтобы они расплели и расчесали друг другу волосы.

Надин восхищалась густыми, жесткими волосами Эвиан, казалось, не способными потерять ни цвет, ни силу. Зато сама она умела улыбаться даже глазами, и люди почти всегда отвечали на ее улыбку.

Она не стала скрывать от Эвиан, о чем хочет поговорить.

— Тебе понравился мистер Платт?

— Возможно.

— Зато ты ему — совершенно точно! Я попросила Арни немного узнать о нем. Он живет в Гранд-Джанкшене, он очень богат, и у него безупречная репутация.

— Ты говоришь об этом в надежде, что меня заинтересуют такие сведения?

— Я говорю это, надеясь на то, что любовь для тебя все-таки обернется волшебством, а не тяжким трудом. Во время состязаний он смотрел не на арену, а только на тебя. Любая женщина многое отдала бы за такой взгляд!

Вопреки ее ожиданиям, Эвиан не возмутилась и не стала ничего отрицать, она лишь с горечью заметила:

— Ох, Надин! Я не из тех женщин, которые, подобно тебе, излучают тепло, покой и нежность.

— Может, ему и не нужна такая женщина, — сказала Надин. — Я не удивлюсь, если его покорила твоя красота, а остальное кажется несущественным. — Она снисходительно усмехнулась. — Таковы мужчины! — И, не дав Эвиан вставить слово, продолжила: — Если когда-то твоя внешность привлекла, — она слегка запнулась, — негодяя, почему она не может привлечь благородного человека? Стоило опасаться, что теперь, когда ты состоятельна и свободна, тебя станут преследовать всякие корыстолюбивые типы, но тут как раз другой случай. Джастин Платт и сам очень богат. Я знаю, что ты никогда не любила ранчо, не любишь его и теперь, а он мог бы увезти тебя в совершенно другой мир, где у тебя бы появилась возможность забыть о прошлой жизни.

— К сожалению, этот отрезок слишком велик. К тому же у меня есть Дункан.

— И он нуждается в мужском воспитании. Арни уделяет твоему сыну много внимания, и все же Дункану приходится делить его с Эриком.

Эвиан знала о тайном соперничестве мальчишек. Ее сын был сообразительнее, смелее и сильнее, но неоспоримым козырем Эрика всегда было то, что у него имелся отец, о каком Дункану приходилось только мечтать.

— Любой мужчина захочет иметь своих детей. Дункан может оказаться лишним.

Отложив щетку для волос, Надин села напротив Эвиан и уверенным и в то же время ласковым жестом взяла ее руки в свои.

— Расскажи мистеру Платту все, как есть. Если он любит, то поймет.

Эвиан и Янсоны прожили в Шайенне не одну, а две недели, хотя Арни и торопился домой. Джастин Платт всячески развлекал их и беспрерывно ухаживал за Эвиан. Зная, что, вернувшись на ранчо, новые знакомые смогут приехать в город только весной, он пригласил их в Гранд-Джанкшен: было совершенно ясно, что он не собирается упускать из виду понравившуюся ему женщину.

Эвиан и сама не знала, как получилось, что она поехала в Колорадо следом за Джастином Платтом. Вероятно, сыграли роль уговоры Надин, сразу увидевшей перспективы этого знакомства.

В союзе с Джастином Платтом Эвиан была бы дана свобода выбора, причем такая, о какой она не смела и помыслить. Молодая женщина могла полностью отринуть свое прошлое, затолкать его в дальние уголки души, попытаться о нем забыть. Могла рассказать Джастину всю правду или то, что считала нужным. В ее воле было жить, ничего не делая, наслаждаясь богатством и уделяя время только мужу и сыну, и она так же имела право заняться собственным делом, о чем мечтала всю жизнь.