Грегор Самаров - На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти

— Но почему же, почему? — спрашивали мужчины, окружив его теснее.

— Почему? — переспросил фокусник, несколько понижая голос. — Это довольно просто, нужно только уметь смотреть немного дальше кончика своего носа. Разве у нас не появился новый губернатор?

— Он друг всех индусов, — заметил Санкара. — Это он свергнул Риза-хана и поставил на его место Гурдаса.

— А зачем он сделал это? — продолжал фокусник. — Уж понятно, не для того, чтобы помочь возвысить вашу святую религию, которую неверующий англичанин столько же презирает и ненавидит, как веру пророка. Разве Гурдас принадлежит к нашим? Нет, он всей душой предан англичанам, а они только и думают, как бы поработить нас, уничтожить наши храмы и вместо них возвести свои. Они подползают ко всему, как скользкие змеи… Когда они обовьют нас совсем, то задушат и упьются нашей кровью. Всего этого вы не видите потому, что живете только настоящим и не заглядываете в будущее, я же вижу надвигающуюся из-за гор непогоду.

Мужчины сдвинулись еще плотнее и начали шептаться.

— Если губернатор желает вам добра, — продолжал фокусник, — то зачем не посадил он на место Риза-хана набожного и благородного Нункомара, который сумел бы позаботиться о вас гораздо лучше, нежели его сын, лицемерный Гурдас? Губернатор отнял у Великого Могола Кору и Аллахабад, затем продал их Суджи Дауле, который грабит своих подданных, как разбойник, и высасывает у них кровь.

— Да-да, он совершенно прав, — сказал Санкара. — Гурдас фальшив и лицемерен, и все случится так, как он предсказывает… Великий Могол был, право, куда лучше англичан, — и тигр бывает лучше змеи.

— Но как же быть? — спросил другой. — Что можем мы сделать против англичан, что могут сделать овцы против волка?

— Ничего, — сказал фокусник, — ничего, когда они одни, но если все сплотятся, если соединятся для общего сопротивления и примут помощь от других животных, которые сильнее и великодушнее волка или шакала… Слушайте меня, — сказал он, — я дальновиднее вас, я могу дать вам совет, потому что желаю вам добра и принадлежу к вашему племени. Мщение уже собирается над головой англичан и губернатора, который осмеливается противиться даже святым богам нашим. Великий Могол в Дели гневается и точит меч для битвы, а на юге стоят франки, друзья наши, которые ненавидят англичан и ежеминутно готовы вступить с ними в бой. Уже близок час мщения, и когда он настанет, то и набоб-визирь Аудэ изменит союзу, заключенному с чужестранцами, и тогда все дружившие с англичанами будут преданы гибели вместе с ними. Поэтому берегитесь, говорю вам, чтобы день мщения не настал бы и для вас и не послужил бы и вам на погибель!

— Но как же быть? — спросил Санкара. — Ведь мы совершенно в их власти…

— Умный человек никогда не будет во власти врага своего, — возразил фокусник. — Он покоряется неизбежности, но выжидает своего дня и втайне приготовляется. Когда с севера выступит Великий Могол, чтобы уничтожить англичан, тогда и для нас настанет время действовать. Вербуйте народ для восстания против английского ига, чтобы, когда придет время, вы могли бы собрать храбрых мужей для защиты правого дела.

— У нас нет оружия, — сказал Санкара.

— Оно прибудет в виде разнообразных товаров на кораблях и повозках. Разжигайте повсюду яркое пламя восстания. Король франков объявит себя покровителем индусов и будет защищать вас от всех несправедливых притеснений магометан, так что даже сами набобы и визири будут обязаны поступать по вашему закону и уважать права ваши. Тогда над Индией засияет лик Брамы и времена ваших предков возобновятся во всем своем блеске.

Слушатели внимали речам фокусника с возрастающим напряжением.

— И что же мы должны делать, — спросил Санкара, — чтобы оказаться достойными великих благодеяний неба?

— Вы должны служить вестниками святого дела! Должны вербовать борцов, открывать глаза своим братьям, чтобы они научились сегодня узнавать, что их ожидает завтра. Вы должны подготовить сборные места, чтобы силы ваши были равны силам ваших противников.

— Я согласен! — воскликнул Санкара с оживлением. — Я согласен!

— И я!.. И я также!.. — кричали другие.

— Прекрасно, — сказал фокусник. — В таком случае я вербую вас всех для святого дела наших богов и нашего народа и обязываю вас продолжать мое дело. Если вы на это согласны, то скажите имена свои, чтобы посланные могли во всякое время отыскать вас.

Он вытащил из кармана небольшую аспидную доску. Санкара и другие сказали свои имена, некоторые медленно и нерешительно, но тем не менее никто не посмел отказаться открыто из страха прослыть в глазах остальных изменниками.

— А теперь, — сказал фокусник, — закрепим заключенный нами союз божественным нектаром благороднейшего напитка. Глотните из моего кадамбарака. Это чистейшее раки рисовых полей Декана, смешанное с соком дерева кадамбы. Он вливает в жилы силу и отвагу и наполняет сердце блаженной радостью.

Он достал из затканного золотыми нитями плаща широкую, обвернутую в тонкую солому бутылку и налил из нее в маленькие глиняные стаканчики всем присутствующим. Напиток распространял замечательный аромат. Санкара и его товарищи, отведав его, пришли в восторг и с оживлением пожимали фокуснику руки. Глаза их заблестели сильнее, и все сомнения, вся нерешительность сразу исчезли.

Остальные присутствовавшие, увлекшись интересными разговорами, мало обращали внимания на человека, сидевшего поблизости от фокусника в углу, несколько в тени. По фигуре это был молодой человек, одетый просто, даже бедно, как все люди низшей касты Когда тамтам снова загудел, он встал, как и все другие, и пробрался к сцене, чтобы полюбоваться на представление.

На этот раз выступили танцовщицы. Сначала появились четыре девушки 15–17 лет, стройные и красиво сложенные. Они исполнили один из тех мимических танцев, которые выражают различные оттенки чувства любви. Все искусство состояло в мимике и грациозных телодвижениях. Танцовщиц наградили шумным одобрением, и, окончив свой номер, они пошли в толпу зрителей с тарелочками для сбора в руках.

Пока они обходили зрителей, на сцене появилась еще одна танцовщица, роскошно одетая. На голове у нее был прикреплен тонкий обруч. Вокруг него намотаны тонкие шелковые нити, спускавшиеся вниз и оканчивавшиеся маленькими крючочками. На левой руке у нее висела красивая корзиночка, наполненная яйцами с продернутыми через скорлупу тоненькими шелковинками.

Танцовщица стала извиваться и наклоняться во все стороны, затем начала кружиться на одном месте до того быстро, что нити, прикрепленные к обручу, стали летать вокруг нее. Она брала из корзиночки одной яйцо за другим и прикрепляла их к крючочкам на нитках, пока наконец на каждой из этих нитей не оказалось по висящему яйцу. Она кружилась так равномерно, что яйца не касались одно другого.