Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“

— Конечно! Я безобразна, значитъ? Это забавно!

У Мишеля появилась невольная улыбка.

Со своими распущенными волосами, не особенно длинными, но вьющимися, обрамлявшими ея молодое лицо, у нея былъ видъ очаровательнаго маленькаго пажа.

— Ахъ, нѣтъ! — возразилъ онъ лаконически.

И онъ вернулся къ ранѣе прерванному разговору.

— Сюзи, я хотѣлъ бы вамъ объяснить то, что я только что сказалъ.

Она притворилась очень удивленной.

— Только что?

— Да, вы меня поняли Богъ знаетъ какъ, будто я жалѣю, что… тогда, какъ я думалъ только извиниться за свой дурной характеръ… Я очень требовательный, очень вспыльчивый, я васъ огорчилъ…

У него былъ смущенный или несчастный видъ, и нужно сознаться, что Сюзи наслаждалась этимъ замѣшательствомъ или страданіемъ.

— Вы меня не огорчили, дорогой, — сказала она рѣшительно, — только немного оскорбили… Затѣмъ, вы тотчасъ же подтвердили, что не хотѣли сказать ничего оскорбительнаго, и я вамъ повѣрила… я забыла эту бездѣлицу.

— Въ самомъ дѣлѣ?

— Въ самомъ дѣлѣ.

— Я очень счастливъ, — сказалъ Мишель тономъ, какъ бы онъ увѣрялъ ее въ противномъ. — До свиданія, Сюзи.

Онъ удалился, какъ бы съ сожалѣніемъ.

Видъ этихъ бѣдныхъ, покраснѣвшихъ отъ пыли глазъ его опечалилъ. Кромѣ того, онъ замѣтилъ маленькій мокрый платокъ, валявшійся на кругломъ столикѣ.

— Ну, — говорилъ онъ себѣ, — мы переходимъ отъ недоразумѣнія къ недоразумѣнію. А я, я раздражаюсь, становлюсь грубымъ, неучтивымъ… Большею частью она безспорно неправа, и между тѣмъ, въ концѣ концовъ я всегда оказываюсь виноватымъ. Это просто невыносимо!

Часъ спустя, когда Колетта читала въ гостиной, въ ожиданіи своихъ гостей, Сюзанна сѣла у ея ногъ въ позѣ ласковаго ребенка, которую она любила принимать подлѣ своей кузины.

— Колетта, спросила она, мнѣ бы хотѣлось знать… эта женщина, которую… которую Мишель любилъ… какъ тебѣ кажется, думаетъ онъ еще о ней?

Колетта воскликнула:

— Вотъ такъ идея!

— Какъ ты думаешь?

— Я убѣждена, что нѣтъ.

— Видѣлся онъ съ нею послѣ?

— Нѣтъ, уже въ продолженіе многихъ лѣтъ!

— Она очень хороша, не правда ли?

Колетта сдѣлала гримасу. Она легко отрекалась отъ своихъ боговъ и очень искренно.

— Дѣло вкуса, знаешь. Она была эффектна, да.

— Она не любила Мишеля. Почему?

— Это очень удивительно, не такъ ли? — сказала смѣясь Колетта, въ устахъ которой этотъ вопросъ былъ чисто риторическимъ.

— О! я совсѣмъ не это хочу сказать, — живо запротестовала молодая дѣвушка, — но такъ какъ онъ такъ сильно ее любилъ…

— Она была недостойна его, вотъ и все.

— Колетта, — продолжала еще Сюзанна, прижимаясь головой къ колѣнямъ молодой женщины, — думаешь ли ты, что я его достойна?

Этотъ разъ г-жа Фовель взяла обѣими руками головку кузины и нѣжно ее поцѣловала.

— Маленькая глупышка! неужели бы я желала вашего брака, если бы ты не была достойна его?

— Мнѣ хотѣлось бы знать имя той женщины, Колетта?

Сначала Колетта возстала противъ этого: она совершенно отказывалась говорить объ это старой исторіи и объ этой отвратительной личности, затѣмъ она уступила и разсказала пространно все.

— Я вновь увидѣла эту прекрасную графиню въ Каннѣ этой весной, но, разумѣется, не разговаривала съ ней; тебя и миссъ Стевенсъ тогда уже не было.

Сюзи, казалось, занимала какая-то мысль.

— Слѣдовательно, они были помолвлены! — сказала она.

Одинъ вопросъ жегъ ей губы: „Мишель былъ очень нѣженъ со своей невѣстой?“ Но она не рѣшалась его произнести.

— Они были женихомъ и невѣстой, — сказала смѣясь Колетта, но не ревнуй особенно, ты знаешь… они вели себя „по французски“.

Сюзи невольно улыбнулась, затѣмъ вновь начала съ задней мыслью:

— Она была вдовой, когда… однимъ словомъ, въ апрѣлѣ, и Мишель это зналъ?

— Конечно, онъ это зналъ, — воскликнула Колетта, внимательнѣе смотря на Сюзанну. — Какія нелѣпыя мысли лѣзутъ тебѣ въ голову? Если бы Мишель могъ думать, что ты мучаешься такими ребячествами…

Молодая дѣвушка быстро поднялась.

— Колетта, дай мнѣ слово, что ты не скажешь Мишелю, что я тебѣ задавала эти вопросы… Я разсержусь, ужасно…

У нея глаза были полны слезъ.

— Ты сегодня нервна, моя бѣдняжка, — сказала удивленная Колетта. — Будь спокойна, я ничего не скажу Мишелю; къ тому же онъ меня сталъ бы бранить, что я тебѣ говорила объ этихъ вещахъ. Только напрасно ты такъ озабочена вашей маленькой ссорой за завтракомъ; я убѣждена, что Мишель жалѣетъ о своихъ упрекахъ; не нужно на него сердиться.

— Я на него не сержусь, — отвѣтила Сюзи не особенно рѣшительно.

И она страстно поцѣловала свою кузину.

Она чувствовала свое сердце облегченнымъ.

Колетта, немного взбалмошная, совсѣмъ не замѣтила значительную перемѣну въ настроеніи своего брата; ни она, ни г-нъ Фовель не подмѣтили скрытаго разногласія, раздѣлявшаго Сюзанну и Мишеля.

Первое время послѣ помолвки Робертъ удивлялся, видя Тремора, настроеннаго такъ насмѣшливо, мало услужливаго, такъ мало влюбленнаго, но самъ довольно флегматичный, онъ приписалъ хорошо извѣстной застѣнчивости молодого человѣка эту странную холодность, и когда установившіяся товарищескія отношенія незамѣтно сблизили жениха и невѣсту, онъ счелъ себя удовлетворенным.

Легкомысленное равнодушіе Сюзанны еще менѣе занимало умъ г-на Фовеля; рожденная, подобно Колеттѣ, для изящной и пріятной жизни, эта прелестная сиротка спасалась, благодаря замужеству, отъ мучительной, горестной борьбы одинокихъ.

Ничего болѣе естественнаго. Она уважала своего жениха; отъ Мишеля зависѣло заставить себя полюбить. Вѣрно то, что онъ неловко за это принимался, г-нъ Фовель могъ въ этомъ убѣдиться сегодня утромъ; однако, нельзя было отрицать, что Сюзанна не всегда облегчала эту задачу,

Въ продолженіе четырехъ или пяти дней Мишеля не было видно въ Кастельфлорѣ. Когда Колетта послала освѣдомиться что съ нимъ, онъ отвѣтилъ, что безпрерывно работаетъ, чтобы кончить на этой недѣлѣ свои пресловутыя путевыя замѣтки. Но г-нъ Фовель высказалъ намѣреніе сходить самому въ голубятню Сенъ-Сильвера и спросилъ Сюзанну, не хочетъ ли она его сопровождать. Мишель былъ немного смущенъ, увидѣвъ неожиданныхъ гостей, хотя столъ, передъ которымъ онъ сидѣлъ, загроможденный бумагами, заранѣе опровергалъ всякое обвиненіе въ томъ, что его работа только отговорка.

Въ дѣйствительности онъ попробовалъ вырваться отъ этой жизни, полной безпокойства, глухой борьбы, утомившей его уже съ нѣкотораго времени. Онъ пробовалъ собраться съ силами, уйти въ себя, убѣдившись еще лишній разъ, что шумъ и движеніе Кастельфлора плохо на него дѣйствуютъ.

Избѣгать Кастельфлора это значило лишить себя всякой возможности слѣдовать болѣзненной потребности, которой онъ черезчуръ поддавался, — порицать Сюзанну, задѣвать, огорчать ее. Мишель могъ также, не погрѣшая противъ правды, сослаться на вторую причину своего новаго припадка дикости, — на тѣ головныя боли, которыми онъ дѣйствительно сильно страдалъ послѣдніе нѣсколько дней.