Хелен Диксон - Хозяин Стоунгрейв-Холл

– К чему это?

– Я не останусь, раз мне дали понять, что мне здесь не место. Поеду к миссис Ноулс, не стану задерживаться здесь.

– А как же ваша мать? Вы намерены бросить ее? Ведь она больна, ее нельзя перевозить.

Виктория перестала собирать вещи и сердито взглянула на него. Слезы обожгли глаза. Ресницами она сердито смахнула их. Если она не выдержит и расплачется, полностью окажется в его власти. Она не доставит ему такого удовольствия.

– И не пытайтесь сделать из меня козла отпущения. Я ни за что не брошу мать. Разве вы не понимаете, что поставили меня в безвыходное положение, привезя ее сюда? Если бы вас беспокоило ее здоровье, следовало послать за мной. А до моего приезда миссис Ноулс позаботилась бы о ней. В действительности ваше вмешательство лишь осложнило положение.

Лоуренс резко сдвинул брови и прищурил глаза, но полностью овладел собой, когда заговорил:

– Вмешательство? Вы ошибаетесь. Прежде чем обвинять меня в том, что я похитил вашу мать, следует взглянуть на себя. Похоже, вы забыли о том, что учеба в школе закончилась прошлым летом. Ваша мать болеет уже давно. Если бы вы не уехали продолжать образование, остались дома, могли бы сами ухаживать за матерью вместо того, чтобы взвалить эту заботу на плечи других. Ее здоровье быстро ухудшалось. Я распорядился привезти ее в Холл, где мог полностью контролировать уход за ней.

Эти слова прозвучали как оскорбление и ранили, точно острое лезвие.

– Следить? – язвительно спросила Виктория, хотя должна была дрогнуть под его ледяным взглядом, но разозлилась, и ее было уже не запугать. – Моя мать не чья-либо собственность, лорд Рокфорд.

– Мисс Льюис, теперь вы оскорбляете меня. – Слова Лоуренса прозвучали, точно удар хлыста. Он сверлил Викторию холодными глазами. – Я привез вашу мать сюда и не должен оправдываться за это даже перед вами, даже если вы приходитесь ей дочерью. Главное, что она в этом доме и за ней ухаживает моя прислуга, а теперь и за вами, поскольку вы здесь.

Виктория сердито глядела на него, на щеках горели два ярких пятна. Она не отвела глаз, но мало что могла сказать в свою защиту. В некотором смысле Лоуренс прав. Прошлой осенью здоровье матери ухудшилось, и ей не стоило уезжать. Но мать поддерживала стремление Виктории стать учительницей, настаивала на том, чтобы она продолжала образование, мать надеялась, что это поможет ей удачно выйти замуж.

– Вам нечего сказать в свое оправдание?

– Какой смысл? Похоже, вы уже все сказали.

– Вы все же решили ехать в Эшкомб?

– Да, но это вас не касается. Вы невежливы, у вас диктаторские замашки, а я не могу мириться с тем, что вы выказываете свое мужское превосходство. Я здесь не задержусь ни минутой дольше, чем это необходимо.

Лоуренс чуть насмешливо приподнял брови, в его глазах явно зарождалась искорка уважения.

– Все так плохо.

– Гораздо хуже, чем вы думаете. К тому же вы невыносимо бесцеремонны.

Лоуренс смотрел на нее со снисходительной усмешкой.

– А вас, мисс Льюис, с таким ядовитым языком не назовешь образцом совершенства.

Виктория подняла голову и высокомерно посмотрела на него:

– В таком случае, лорд Рокфорд, мы одного поля ягоды.

– Мисс Льюис, догадываюсь, все это вывело вас из равновесия, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, вы должны понять, меня это вывело из равновесия больше, чем вас.

– Следовательно, нас обоих устроит, если я покину этот дом. Буду приходить сюда каждый день, чтобы находиться рядом с матерью, если не возражаете. Находиться здесь мне противно, к тому же не хочу служить яблоком раздора между братьями.

– Вы не яблоко раздора.

– Вам меня не провести.

Черные брови Лоуренса насмешливо взмыли вверх.

– А что вы скажете в Эшкомбе? Дескать, хозяин Стоунгрейв-Холл выгнал вас?

– Нет. Я не из тех, кто сплетничает. – Виктория застыла и посмотрела на него в упор. – Ваш брат явно расстроен тем, что моя мать здесь. Откровенно говоря, я бы рискнула сказать, что он говорит о ней с нескрываемой враждебностью. Чем это объяснить?

– Это не имеет значения.

– Возможно, для вас, но не для меня. В чем дело? Думаете, моя бедная голова не выдержит правды? Что вы скрываете от меня?

По глазам Лоуренса ни о чем нельзя было догадаться. Чувствуя вину и страх, он избегал ее вопрошающего взгляда. Тихо выругавшись, понял: Виктория будет чувствовать себя обманутой, что бы он ни сказал ей сейчас, если откроется правда. Из-за этого, да и того обстоятельства, что он ничего не скажет ей, поскольку обещал Натану молчать о причине появления Бетти в Стоунгрейв-Холл, Виктория станет презирать его, когда все выплывет наружу. Но не так сильно, как он презирал себя.

– Натан не может понять, с какой стати умирающую женщину, когда-то работавшую на мою мать, привезли сюда и ухаживают за ней. Все объясняется просто. Моя мать очень любила Бетти и ясно дала понять, чтобы о ней позаботились, если понадобится.

– Я не верю вам. Здесь что-то другое. Я это чувствую. Ожесточенность вашего брата, даже осмелюсь сказать, он ненавидит мою мать. Это видно. Я слышала, как он говорил вам, что его нога не переступит порог этого дома, пока она не уедет отсюда, а это вынуждает меня предположить: нет дыма без огня. Натан говорил о том, что все узнают о грязном семейном белье. Поэтому я должна спросить, как женщина на пороге смерти могла стать такой страшной угрозой для вашей семьи.

– Мой брат разозлился. Он все преувеличивает.

– Я так не считаю. Вы что-то скрываете от меня. Клянусь, лорд Рокфорд, я все равно узнаю. А сейчас, если не возражаете, мне хотелось бы, чтобы вы ушли и позволили мне собрать вещи.

– Забудьте об этом, – холодно ответил Лоуренс. – Вы никуда не поедете.

– Не припомню, чтобы я просила у вас разрешения, – с вызовом ответила Виктория.

Лоуренс угрюмо смотрел на нее. Он не привык слышать возражений от взрослых людей, а этой девчонке все нипочем. В другой раз он бы открыто посмеялся над ее храбростью, однако еще не прошли раздражение и досада от разговора с братом.

Подавив неожиданное желание говорить вежливо, он резко выпалил:

– Этого и не требуется. Я все равно не дал бы разрешения.

– Тогда, пожалуйста, оставьте меня. Я жалею, что пришла сюда и познакомилась с вами. Я этого не желала, не напрашивалась. Это произошло помимо моей воли. – Виктория дышала так, будто ей не хватало воздуха. – Разве не понятно, вы мне неприятны!

Лоуренс смотрел на гордую юную красавицу, уставившуюся на него, точно разгневанный мстительный ангел, и понял, что та вот-вот расплачется. Он почувствовал угрызения совести, но тут же подавил это чувство.

– Знаю. Я стану вам еще неприятнее после того, как скажу все. – Лоуренс отвернулся, остановился в дверях и оглянулся. Гневный взгляд приковал ее к месту. – Я не шучу. Вы останетесь здесь. Если вашей матери ночью станет хуже, буду вынужден посылать за вами. Вы можете опоздать. Вы подумали об этом? – И вышел, оставив Викторию подавленной и опустошенной.