Мэри Бэлоу - Бессердечный

– Я больше не буду платить за долги моего отца, – сказала Анна, – пока все они не будут представлены моему мужу или моему брату. И я вам больше не позволю угрожать мне. Если вы хотите обвинить меня в чем-либо, то обратитесь в суд. Мой муж скоро вернется домой. По его возвращении я ему все расскажу. Все, до мельчайшей, самой грязной подробности. Возможно, вы финансово затрудните жизнь моего брата, сэр. И возможно, вы разрушите мою жизнь. Может, вам удастся даже обернуть веревку вокруг моей шеи. Но я более никогда не позволю вам оскорблять и унижать меня. С этого момента у вас больше нет власти надо мной.

Он молча посмотрел на нее, сцепив руки за спиной. А затем медленно улыбнулся.

– Анна, моя дорогая, – в конце концов произнес он, – ты великолепна. Наконец-то ты становишься именно той женщиной, в которую ты и должна была превратиться. Я этого ждал.

– Сейчас я возвращаюсь домой, – сказала она. – Со мной трое слуг, сэр, и еще несколько человек дома знают, куда я поехала этим утром и когда должна вернуться домой. Если вы попытаетесь задержать меня, у вас будут неприятности.

Он рассмеялся.

– Ты прекрасна, моя милая, – сказал он, – шлю тебе мой воздушный поцелуй. – Он прервался, чтобы продемонстрировать это. – Вы можете уехать, как только пожелаете.

Она пристально смотрела на него, пытаясь понять смысл его реакции. Неужели он ее так легко отпустит? Неужели это всегда было так просто и надо было только найти в себе смелость противостоять ему?

Анна ни на секунду в это не верила. Она направилась к двери и почувствовала облегчение, когда он отошел в сторону, освобождая ей дорогу.

– Анна, – тихо произнес он, когда она проходила мимо него, – моя дорогая Анна.

Спина у нее была напряжена, когда она вышла в коридор и подозвала Пенни. Она еще вся дрожала, когда вышла на улицу и поднялась в карету, опершись на руку лакея. И даже в то невыносимо долгое время, когда лакей влезал на облучок рядом с кучером.

А затем экипаж тронулся. Через несколько минут они были за пределами Уичерли, направляясь обратно в Баден.

Она была свободна. Все кончилось. Наконец она свободна. Но все же она ни на секунду в это не верила.

Дорис была очень рада видеть Люка. Она обняла его, как только он спешился у дома Гарндонов, и стала высматривать за его спиной Анну. Он объяснил, что уехал на пару дней по делу, оставив Анну дома с Джой. Дорис наслаждалась развлечениями весеннего бального сезона, ухажеров, у нее было еще больше, чем в прошлом году.

– Но если ты не против того, чтобы я еще повисела у тебя на шее, я не хотела бы спешить с замужеством, – объяснила она. – Среди моих поклонников нет никого, к кому бы я питала особые чувства.

«В прошлом году, – подумал Люк, – я вряд ли стал бы прислушиваться к подобным доводам. Но не теперь». Он улыбнулся сестре.

– Тогда мы должны подождать, пока такой появится, Дор, – сказал он.

Он попросил мать о нескольких словах наедине.

– Я узнал правду, мама, – сообщил он ей. – Я знаю все о смерти Джорджа. Ты должна была рассказать мне раньше. Я должен был об этом знать.

– Нет, – возразила она. Ее лицо было холодно и бледно. – Тебе не следовало знать об этом позоре. Ты и так слишком плохо думал о нем.

– Я узнал всю правду, мама, – продолжил он. – Я был на могиле Джорджа и рыдал над нею. Он продолжал любить меня, хотя верил в то, что я собирался убить его. Я был достаточно зол тогда, чтобы бросить ему вызов и назначить дуэль, но я слишком любил его, чтобы убивать. Я целился в сторону от него. И все равно попал.

– Он знал об этом, – сказала она. – Он всегда спорил с твоим отцом, что это было именно так.

Люк внезапно склонился над ней и взял обе ее руки в свои.

– Мама, – сказал он ей, – отец и Джордж мертвы, и тем больше моя печаль. Я буду оплакивать их до конца моих дней. Но ведь остались еще ты, Эшли, Дорис и я. Давайте любить друг друга, пока мы живы и у нас есть такая возможность. Я десять лет прожил без семьи, пытаясь убедить себя, что так лучше. Но за последний год я понял, что нет ничего более ценного в жизни, чем семья и любовь.

Мать сидела, невидящим взглядом уставясь в пол.

– В жизни приходится принимать столько решений, – произнесла она почти без выражения, – что совсем нет времени для того, чтобы обдумать их, взвесить их возможные последствия. Мне пришлось выбирать, Лукас, между тобой, с одной стороны, и твоим отцом и Джорджем, с другой. Долг повелел мне выбрать их. С тех пор как я вышла замуж, долг для меня всегда был превыше всего, даже превыше любви. Что такое любовь, как не чувство, заставляющее нас испытывать боль, переживая потери? Как мне ни стыдно в этом признаться, я всегда любила тебя больше других. Но для меня был долг прежде всего.

– Мама. – Люк взял ее холодные руки в свои, пытаясь согреть их. – Мама.

Он по очереди подносил ее ладони к своим губам.

– Я люблю вас всех, – сказала она. – И переживаю за всех. Уста мои призывают вас к исполнению долга, сердцем желаю всем вам любви и боюсь, чтобы вы не страдали от нее.

– Мама. – Он поцеловал ее ладонь. – Мама.

Она подняла на него глаза.

– Я не смогу измениться, Лукас. Но одно я знаю, что люблю тебя и желаю тебе счастья. Ты поступил мудро, выбрав Анну.

– Да. – Люк еще раз сжал ее руки перед тем, как выпустить их и подняться. – У меня есть сообщение от Анны для леди Стерн. А потом я поспешу домой. У Дорис все в порядке?

– Все хорошо, – ответила мать. – Она за последний год стала на пять лет старше, если говорить жизненном опыте. Это я знаю наверняка.

Люк безотлагательно нанес визит леди Стерн. Ему повезло – он застал ее дома, в обществе Тео. Они о беседовали, сидя в гостиной. Люк знал, что они были любовниками, но он также знал, что они были достаточно скрытны и никогда не занимались любовью друг у друга дома.

– Помилуй меня Всевышний, – проговорила леди Стерн, идя навстречу Люку с протянутыми руками. – Еще красивее, чем прежде, Гарндон. Но вы оставили Анну и ребенка в Бадене? Нехорошо. Жаль.

– Берегись, парень, – сурово заметил лорд Куинн, также поднимаясь на ноги. – Не стоит расставаться всего через год после свадьбы. Брак – это такая сложная штука...

– Чепуха! – воскликнула леди Стерн. – Не обращайте на него внимания, Гарндон.

– Я надеюсь, что вы сможете пролить свет на некоторые обстоятельства, мадам, – сказал Люк, усаживаясь в предложенное ему кресло.

Леди Стерн вопросительно приподняла брови.

– Ваша подруга, покойная леди Ройс, – начал Люк, – выросла в обществе семьи Блэйдонов. Особенно меня интересует мальчик, примерно ее возраста, по имени Ловэтт. Отец его, должно быть, был баронетом. Она когда-нибудь при вас упоминала эту фамилию?

– Люк, – вставил его дядя, – ты задаешь какие-то странные вопросы!