Мэри Бэлоу - Больше, чем любовница

Званый вечер у леди Сангстер оказался на удивление многолюдным, совсем не таким, каким его представляла Джейн. Гостиная, музыкальная комната и небольшой салон представляли собой анфиладу комнат, двери между которыми были распахнуты настежь – и все три помещения заполнены гостями.

Среди гостей Джейн сразу же увидела леди Хейуорд и Фердинанда. Они оживленно беседовали и смеялись, на их лицах не отразилось и тени волнения по поводу завтрашней дуэли. Виконт Кимбли тоже был среди гостей. Он лучезарно улыбался юной леди, развлекая ее беседой. Как мог он флиртовать, зная, что наутро его лучший друг будет смотреть в лицо смерти? Кимбли заметил Джейн и, извинившись перед юной леди, поспешил к ней.

– Я как от чумы бегу от этих тоскливых увеселений, леди Сара, – сказал он вкрадчиво, одаривая ее своей опасной улыбкой покорителя дамских сердец, – но я узнал, что здесь будете вы – и я у ваших ног.

– Выходит, я в ответе за то, что вы должны здесь страдать? – спросила она, кокетливо ударяя его по руке веером.

Леди Уэбб отошла в сторону пообщаться с кем-то из друзей.

– Абсолютно верно, – сказал он, беря ее под руку. – Давайте найдем что-нибудь выпить и укромный уголок, где мы могли бы поговорить тет-а-тет, пока леди Уэбб или кто-то еще вас не хватился.

Кимбли был на редкость милым собеседником. Она с радостью поддержала игру: флиртовала и смеялась, но про себя не уставала изумляться тому, как он может так беззаботно держаться и как она может смеяться в то время, когда самый близкий им человек находится в смертельной опасности.

Весь дом гудел как улей. Из средней комнаты доносились звуки музыки, Джейн чувствовала себя среди этих людей как рыба в воде: вот ее мир, и она в этом мире далеко не последняя. Джейн видела, что вызывает интерес своей внешностью, Манерами и высоким происхождением. Безусловно, она привлекала внимание. Но никто из присутствующих не бросал на нее косых взглядов, давая понять, что с ее стороны было безрассудством появляться в столь избранном обществе.

Победа, но победа казалась ей пирровой.

– Я повержен – моя лучшая шутка не вызвала у вас и тени улыбки, – сказал лорд Кимбли.

– О, простите, – виновато улыбнулась Джейн, – Что вы сказали?

– Возможно, музыка больше отвлечет вас, нежели мол болтовня, – сказал он, беря ее под руку. – Все будет хорошо, не волнуйтесь, – шепнул он.

Значит, он тоже переживал. И он знал, что и она знает и тоже мучается неизвестностью.

Лорд Фердинанд был в музыкальном салоне среди тех, кто стоял вокруг инструмента. Он улыбнулся Джейн, взял ее руку и поднес к губам.

– Я протестую, Кимбли. Ты слишком долго держишь даму при себе. Теперь моя очередь.

С этими словами Фердинанд взял Джейн за локоток и подвел ближе к пианино.

«Он очень похож на своего брата, – подумала Джейн. – Только чуть стройнее и выше. И не такой мрачный. Вернее, совсем не мрачный. Он словно излучает свет. Беспечный и довольно приятный молодой человек. А может, и нет. Возможно» он лишь кажется таким, и, будь у меня возможность добраться до глубин его души, я обнаружила бы, что Фердинанд вовсе не такой, каким кажется".

– Здесь больше людей, чем я ожидала увидеть.

– Да, – заглядывая ей в глаза, с улыбкой согласился Фердинанд. – Я такой же новичок в этом обществе, как, думаю, и вы, леди Сара. Обычно я избегаю таких сборищ.

– Почему сегодня вы сделали исключение?

– Потому что Ангелина сказала, что тут будете вы, – с хитрой улыбкой ответил Фердинанд.

Вот и Кимбли сказал ей то же. Неужто оба джентльмена в нее влюбились? Или знали, кем она была для Джоселина?

– Вы споете? – спросил Фердинанд. – Если я уговорю кого-нибудь вам аккомпанировать, вы будете петь? Только для меня, если не хотите для кого-то другого. У вас самый замечательный голос из всех, что мне доводилось слышать.

Она спела шотландскую балладу под аккомпанемент мисс Мейтан. Все слушали с огромным вниманием, с большим, чем досталось на долю других исполнителей. Многие перешли из других комнат в музыкальный салон. И среди них герцог Трешем.

Он стоял в дверях гостиной, наблюдая за тем, как Джейн улыбается, принимая аплодисменты. Элегантный, подтянутый, по-мужски обаятельный и совсем не похожий на человека, стоящего у порога смерти.

Их взгляды встретились на несколько бесконечных мгновений. Они не заметили внезапного оживления среди гостей, пробежавшего по залу шепота. Джейн отвела взгляд и все успокоилось.

– Черт побери! – прошептал лорд Фердинанд – Джейн уступала место у инструмента другой юной леди, – Что она тут делает?

Рядом с Джоселином стояла леди Оливер. Ее Джейн увидела, лишь когда вновь взглянула в направлении гостиной. Она улыбалась и что-то говорила ему. Он отвечал. Леди Оливер положила ладонь на его плечо.

Лорд Фердинанд наконец проговорил:

– В буфетной подают закуски. Пойдемте туда? Вы позволите за вами поухаживать? Вы голодны?

– Я умираю от голода, – сказала Джейн, непринужденно улыбаясь и беря его под руку.

Вскоре она уже сидела за маленьким столиком перед тарелкой, полкой всяких деликатесов, в обществе Фердинанда и еще четверых гостей – молодых людей того же возраста. Джейн так и не смогла вспомнить, о чем она с ними говорила, что отвечала. И что ела и ела ли вообще.

Он пришел. Словно дуэль для него была незначительным эпизодом. А его жизнь ничего для него не значила. И он позволил этой женщине касаться себя. Говорить с ним, не одернув ее прилюдно. Тем самым он в глазах общества выглядел виновным в адюльтере, но это его нисколько не смущало, он не считал нужным соблюдать дистанцию между собой и своей любовницей, замужней дамой. Неужели и это входит в понятие мужской чести?

Наконец лорд Фердинанд вывел ее из буфетной и повел обратно в гостиную. Джейн размышляла, прилично ли найти тетю Генриетту и предложить ей покинуть вечер прямо сейчас. Продержаться здесь еще целый час, не упав в обморок и не устроив истерику, она просто не сможет.

Кто-то вышел из дверей, ведущих в салон, как раз в тот момент, когда они с Фердинандом собирались зайти туда. Джоселин! Он схватил ее за руку и молча посмотрел на брата, тот так же молча убрал свою руку и вошел в салон без нее. Странно, но она тоже хранила молчание.

Он повел ее назад, к входу, затем свернул налево, в неосвещенный коридор. Повернул спиной к двери, все еще держа ее за запястье. Он был суров и мрачен. Но глаза, его глаза прожигали ее страстью, горем, тоской и отчаянием. И она не в силах была оторваться от его глаз, онемевшая и едва живая.

Тишина полнилась непроизнесенными словами. Грозила взорваться ими.

«Я могу умереть завтра или послезавтра».

«Ты готов покинуть меня. Ты готов умереть – это безумие».