Лора Бекитт - Остров судьбы

Бьянка закрыла глаза. Ее щеки горели, длинные ресницы трепетали. Наверное, она представляла череду торжеств, сверкающие бриллиантами наряды дам, восхитительную музыку, гирлянды цветов и множество восковых свечей. Лошадей и кареты, улицы и площади, дворцы и дома — царство волшебства и богатства.

— А как же отец?

— Вы ему напишете, и он вас простит.

— Я не умею писать, — смущенно промолвила Бьянка.

— Вы очень быстро научитесь и грамоте, и французскому языку. Париж не Корсика, там жизнь летит стрелой, время кажется умопомрачительно коротким и вместе с тем восхитительно длинным; каждый день полон событий, какие на острове не произошли бы за десяток лет!

Андреа не имел никакого опыта в любовных делах, он не знал, был ли честен Амато, говоря о женитьбе, и все-таки что-то в поведении, словах, взгляде молодого офицера внушало ему настороженность.

Амато Форни понимал: не пообещай он жениться на Бьянке, эта девушка, воспитанная в строгих корсиканских традициях, никогда не решится с ним убежать. Сам он рассматривал это бегство как рискованное, но приятное приключение, а также месть заносчивому, непримиримому Леону Гальяни. Леон не убивал Марио Форни, и Амато не мог объявить вендетту, однако он знал, что, украв Бьянку, основательно ранит сердце и заденет самолюбие того, кто некогда не пощадил гордость его отца.

Амато и сам не знал, женится ли на Бьянке. Немногие из низших офицеров наполеоновской армии решались вступить в брак. Мешала полная опасностей кочевая жизнь, частые периоды безденежья, доступность женщин, как во Франции, так и в завоеванных странах. Сделать карьеру, будучи обремененным семьей, было практически невозможно, потому большинство военных женилось по достижении высоких чинов, а то и после выхода в отставку.

Ему нравилась эта девушка, и он решил развлечься с ней, вручив будущее в руки судьбы.

— Мы выберемся из дома на рассвете, на берегу нас будет ждать лодка! — настойчиво произнес Амато, сжимая руки Бьянки в своих ладонях. — Любовь дарит нам такую возможность и вместе с тем не дает иного выхода!

Бьянка не знала, что ответить. За те дни, что им довелось общаться, он вскружил ей голову и поработил ее чувства. Она была очарована не столько внешностью и умом Амато, сколько его рассказами о той жизни, какую ему довелось изведать за пределами Корсики. В свете этих повествований родина представлялась Бьянке не приютом красоты и покоя, а отрезанным от мира захолустьем.

Андреа не замечал, что его одежда намокла и даже волосы покрылись серебристыми бусинками воды. Он не понимал, почему с такой жадностью слушает разговор этих чужих для него людей.

Юноша был уверен в том, что Амато обманывает Бьянку. Он видел истинное лицо человека, проглоченного Парижем, ставшего чужаком на земле, когда-то бывшей его родиной. Андреа представил, как Амато бросает Бьянку в Тулоне или где-то еще, как она мечется и тоскует, а потом возвращается домой опозоренная, с разбитым сердцем и загубленным будущим.

Пока Андреа размышлял о том, как предупредить дочь Леона Гальяни, Амато заметил его и сказал:

— Внизу кто-то есть! Кажется, нас подслушивают!

Бьянка проследила за его взглядом и воскликнула:

— Это тот полудикий мальчишка! Что он там делает?

— Эй ты! — крикнул Амато. — Что тебе нужно? Ты следил за нами?

Андреа медленно помотал головой.

— Я никогда не слышала, чтобы он говорил. Наверно, он немой, — пожала плечами Бьянка.

— Уходи отсюда! И если ты что-то слышал, не смей никому рассказывать! — приказал Амато и столкнул носком сапога увесистый камень.

Тот шлепнулся в воду в двух шагах от Андреа, обдав его фонтаном брызг. Не промолвив ни слова, юноша повернулся и скрылся из виду.

В эту ночь он плохо спал и проснулся еще до рассвета, В распахнутой двери чернела ночь. Мир был молчалив и пуст. Андреа казалось, будто он слышит удары своего сердца.

Он подумал о своем отце. Мать ничего не рассказывала о Симоне Санто, Ни слова о том, что он был великодушным, храбрым, любящим или добрым. Она только говорила, что за его смерть нужно отомстить.

Пролитая кровь давно остыла, годы похоронили прошлое. Остались только призраки; призраки, которые не давали спокойно жить.

Андреа поднялся с кровати и натянул одежду. Он решил выйти в море, чтобы проверить закинутые накануне сети. Не свои сети. Иногда ему приходилось это делать, чтобы добыть на ужин рыбы. Когда-то у него была своя сеть, но она была так сильно изорвана, что не имело смысла ее чинить.

Ему хотелось подышать прохладным морским воздухом, послушать скрип весел и плеск воды и немного привести в порядок мысли. Сегодня ему исполнялось шестнадцать, он переходил некий рубеж. Становился взрослым. Вспомнив об этом, он, сам не зная зачем, взял с собой подаренное матерью ружье.

Никем не замеченный, Андреа спустился к воде. На волнах играл лунный свет, шум моря напоминал тихий, монотонный напев.

Семейству Санто принадлежала старая, много раз латанная лодка. Андреа отвязал ее и столкнул в воду, предварительно положив ружье на дно.

Обогнув мыс, он увидел то, что ожидал увидеть: Амато и Бьянка садились в небольшую лодку. Они намеревались добраться до рыбачьего бота, стоявшего на якоре примерно в полулье от берега. Девушка держала в руках узел и небольшой сундучок.

Небо было испещрено звездами, их отражение тонуло в море, от чего оно походило на серебряное зеркало. Извилины гор, окаймлявших берег, были изрезаны черными тенями.

Андреа взялся за весла. Ему удалось догнать беглецов; поравнявшись с бортом их лодки, он перестал грести, выпрямился во весь рост и сказал:

— Синьорина Бьянка, вы совершаете ошибку. Этот человек вас обманывает. Я слышал ваш разговор, я видел его лицо, его глаза! Он вас не любит, он просто хочет потешиться! Перебирайтесь в мою лодку — я отвезу вас на берег, и вы вернетесь домой, пока никто ничего не заметил.

Бьянка смотрела на него так, будто он был существом, прежде не умевшим ни говорить, ни мыслить.

— Ты сошел с ума, щенок! Убирайся прочь!

Лицо Амато исказила злоба, но Андреа не дрогнул. Он не понимал таких людей, людей, которые стремятся взять от жизни как можно больше, словно завтра будет поздно, взять, не взирая ни на какие запреты.

— Вы знаете наши законы, синьор, вы родились на этом острове. Не надо идти ни против обычаев, ни против… совести.

— Кто ты такой, чтобы читать мне проповедь!

— Синьорина Бьянка, давайте руку! — промолвил Андреа, посмотрел ей в глаза и увидел в них отсвет странной задумчивости.

Казалось, она силилась понять, что привело его сюда, развязало ему язык, вооружило неодолимой смелостью.

— Ты прав, — внезапно проговорила Бьянка и повернулась к своему спутнику: — Простите, синьор Амато, но я должна вернуться. Я в самом деле ошиблась. Я… я так не могу.