Майкл Скотт - Династия Рейкхеллов

Чарльз поднялся на мостик через несколько минут, застегивая на ходу плащ. К этому времени уже лил дождь.

— Какой странный шторм, Эдди, — сказал он. — Пять минут назад небо было совершенно чистым.

— Мне не нравится, что ветер постоянно меняется и усиливается с каждой минутой, — ответил Эдмунд. Он прервал себя, чтобы отдать несколько быстрых команд. — Приготовиться к оверштагу. — Передние паруса и фок были отпущены, кливеры закреплены, и после перехода на правый галс был закреплен и грот-рей.

Чарльз одобрительно кивал, наблюдая, как опытный экипаж выполнял команды; клипер пошел прямо по ветру, как только его передние паруса были установлены на новый галс.

— Не хочешь стать на вахту? — вежливо предложил Эдмунд, обнаружив, что ему приходится кричать, чтобы быть услышанным за воем ветра.

— Не знаю, что нового я бы мог сделать, ты уже делаешь все необходимое, — ответил Чарльз. — Если не возражаешь, старина, я останусь здесь с тобой. Этот шторм явно становится чрезвычайно неприятным, и две головы могут оказаться лучше одной, даже если обе они совершенно мокрые.

Непонятно откуда поднялся штормовой ветер, и море бурно отреагировало: небольшая рябь превратилась в огромные непредсказуемые волны, кипевшие белой пеной.

Дождь превратился в сплошной поток и лил так, что мужчины, стоявшие на мостике, могли видеть всего лишь на несколько футов дальше вырезанной на носу фигуры китаянки.

Эдмунд старался удержать клипер носом по ветру, переменчивому и резкому. «Лайцзе-лу» прекрасно подчинялся, хотя при этом тяжело переваливался, и его бросало вниз с такой высоты, что бурлящая морская вода захлестывала главную палубу каждый раз, когда корабль шел на огромную волну. Время от времени боковая волна сильно ударяла по корпусу, заставляя корабль содрогаться, но клипер держался стойко, быстро обретая свою великолепную устойчивость.

— Вот это испытание! — прокричал Чарльз, смеясь.

— Джонни не мог бы придумать более жестокого испытания, даже если бы попытался. — Эдмунд чувствовал себя уверенно и засмеялся.

Он и Чарльз вместе с помощниками и командой в едином порыве боролись с неожиданным и неистовым штормом. В этом было истинное очарование моря, в этом была причина того, что люди плавали по морям в хрупких деревянных судах, бросая вызов природе. Нет чувства равного упоительному ощущению власти над стихией, бросившей вызов человеку.

Были предприняты все меры предосторожности; прежде всего необходимо было подобрать паруса. Верховые матросы работали высоко на реях; их опыт позволял им сохранять равновесие, когда клипер бросало под ударами ветра и моря.

Сначала были выбраны нижние прямые паруса, затем топселя и усилены рифы топселей. Затем были забраны передние паруса и оставлен лишь один кливер. Парусное полотно следовало натянуть, но велика была опасность того, что оно может лопнуть или же могло снести рею. Необходимо было предотвратить подобные несчастья.

Ветер ревел с еще большей неистовостью. Но хлопавшая на ветру парусина уже была свернута, и Эдмунд в качестве предосторожности поставил у руля двух рулевых.

Клипер вновь и вновь менял галс и шел вперед, а команда безупречно выполняла распоряжения Эдмунда.

Дерево скрипело, корпус корабля сотрясался, когда огромная волна ударяла в середину борта, но грациозный клипер боролся со штормом, удерживаясь на плаву благодаря таланту его создателя и опыту моряков, управляющих им.

Дождь превратился в сплошной поток. Вся команда насквозь промокла, потоки воды заливали открытое пространство палубы. Каждый моряк, выходивший в море, был привычен к таким неудобствам; часто мокрой была не только одежда, но и постель, и они воспринимали сырость как привычное дело. Однако этот пронизывающий насквозь дождь был намного сильнее, чем им довелось испытать ранее, и им приходилось постоянно щуриться и смахивать потоки воды с лица, чтобы хоть что-то разглядеть.

Шторм подобной силы был испытанием не только для корабля, но и для духа команды, и моряки смело отвечали брошенному им вызову, уцепившись за сложенные на палубе канаты, чтобы их не смыло за борт.

Эдмунд упрямо держал корабль прямо по ревущему ветру.

Постепенно ливень несколько стих, превратившись сначала в моросящий дождь, а затем и вовсе прекратился. Ветер тоже несколько утих, и хотя был еще довольно сильным, но уже утратил свою неистовость. Движение корабля постепенно становилось более плавным.

Офицеры на мостике улыбнулись друг другу. Новый клипер отлично выдержал испытание. Облизывая соленую влагу с губ и наслаждаясь более спокойным ветром, они знали, что одержали победу над морем.

Скоро они снова поднимут паруса и отправятся в обратный путь.

— Это было здорово, — сказал Эдмунд.

Чарльз прекрасно понимал, что он имел в виду. Испытание потребовало напряжения всех нервов, иногда их охватывал ужас, но как опытные моряки они вышли невредимыми из этого жестокого испытания. Шторм длился не более двух часов, но за это короткое время вся команда успела взглянуть смерти в лицо и не дрогнула.

Внезапно клипер начал зарываться носом в глубокую впадину.

Эдмунд инстинктивно оглянулся через плечо и на секунду замер от ужаса. Со стороны кормы на корабль надвигалось редкое морское явление — гигантская приливная волна, которая нависла над кораблем. Казалось, что она была выше даже огромной грот-мачты. За такое короткое время невозможно было уклониться от жестокой силы этой огромной волны, не было возможности ни повернуть, ни увеличить скорость, чтобы опередить эту стену сплошной бурлящей воды.

Эдмунд наконец обрел голос.

— Держитесь за канаты, — прокричал он Чарльзу и команде, указывая на огромную лавину воды, нависшей над хрупким кораблем, как ожившая гора.

Чарльз и матросы немедленно подчинились, ухватившись за ближайшие поручни или канаты и повиснув на них всем своим весом.

Волна обрушилась на клипер, и в какой-то момент казалось, что он будет разнесен в мелкие щепки. Затем волна перекатилась через корабль и стремительно понеслась дальше, в открытое море.

Эдмунда Баркера на мостике не было.

У Чарльза Бойнтона перехватило дыхание: он сразу понял, что море потребовало новую жертву. Эдмунда нигде не было видно, было ясно, что его смыло волной.

Его вовремя прозвучавшее предупреждение спасло жизни Чарльза и команды, но за то короткое время, пока волна обрушивалась на корабль, он сам не успел схватиться за что-нибудь и пожертвовал жизнью ради жизни других.

Когда матросы поняли, что произошла трагедия, они все бросились в разные стороны. Одни побежали на бак, другие поспешили на корму, а остальные — к поручням у правого и левого бортов. Они пристально вглядывались в успокаивающиеся воды, которые из грозно-серых уже превратились в умиротворенные зелено-голубые, но никто не видел Эдмунда. В журнале корабля появится мрачная запись, издавна знакомая всем морякам — «Погиб в море».