Мэри Бэлоу - Немного женатый

– Н-нет, сэр. Отдайте их мне!

Так приятно было видеть искреннюю радость ребенка, что Эйдану захотелось подольше подразнить его. Не переставая смеяться, он позволил Дэви схватить штанишки и, поймав его одной рукой, потащил на более глубокое место. Шутливо поборовшись с ним, Эйдан поставил его на ноги там, где вода доходила мальчику до груди. Дэви сумел натянуть штаны, не вылезая из воды.

В это мгновение взгляды Эйдана и Евы встретились. Она неподвижно стояла в воде с Бекки на руках и не отрываясь смотрела на него. И только встретив ее взгляд, Эйдан понял, что продолжает смеяться, совершенно забыв о чувстве собственного достоинства.

Он растерянно посмотрел на Еву, от его смеха осталась только слабая улыбка.

Благополучно вернув себе штаны, Дэви все еще посмеивался.

– Ну, парень, – сказал Эйдан, – теперь ты готов попробовать на глубоком месте? Поплаваем вместе? Обещаю не выпускать тебя из рук.

– Да, сэр. – Но на этот раз это было не просто послушание. Глаза мальчика сияли от возбуждения. Он забыл о своих страхах. Ему нравилось купаться. Он был ребенком, и рядом с ним был взрослый, которому он доверял.

Эйдан обхватил Дэви и неторопливо поплыл на спине, медленно шевеля ногами. Он чувствовал теплые лучи солнца на своей груди. Он видел, что Ева и Бекки уже вышли из воды. Они грелись на солнышке на берегу, рядом с ними сидела собака. Ева надевала на девочку сухое платьице, видимо, уже сняв с нее мокрую рубашку. А сама так и не переоделась, глупышка. Мокрое платье плотно облепило ее, обрисовывая ее фигуру.

Вероятно, все это покажется ему сном, когда он вернется в полк, думал Эйдан. Таким же безболезненным и нереальным, как сон? Он всей душой надеялся на это. Но останется ли этот сон его мечтой на всю оставшуюся жизнь, вселяя в него надежду, которая так нужна человеку? Несколько лет назад его мечта была куда скромнее: дом, жена, дети после его отставки. Более поздняя мечта была не менее скромной: продолжение службы, карьера, мисс Нэпп в роли его жены, делящей с ним тяготы походной жизни. Он не любил ее и не думал, что когда-нибудь полюбит. Он мечтал только об удобствах и сносной жизни. Появится ли у него иная мечта? Умеет ли он вообще мечтать?

Неожиданно солнце зашло за тучу, а вода стала прохладнее.

В этот вечер по приглашению тети Мэри на обед пришел преподобный Томас Паддл, которого она заверила, что Ева будет в восторге и очень расстроится, если он не придет.

Ева бьиа действительно рада викарию. В то время как она уделяла больше времени Бекки и Дэви с Эйданом, преподобный предпочитал общество Тельмы и Бенджамина. В этот день он наконец решился и сделал Тельме предложение.

– Я просила его подумать, – рассказывала Еве Тельма, – подумать о том, как это отразится на его положении, семье, прихожанах, но он сказал, что только одна причина может заставить его передумать: если я не люблю его и не хочу выходить за него. Не могла же я ему солгать, Ева. Я всем сердцем его обожаю. И Бенджамин тоже.

Еве оставалось только обнять Тельму.

– Но я приняла предложение викария с одним условием. – Тельма освободилась из объятий Евы и с беспокойством посмотрела на нее. – Вы приняли меня в дом, когда все относились ко мне как к прокаженной. Вы дали мне работу и кров. Я все еще нужна Бекки и Дэви. Я бы…

Но Ева остановила ее.

– Я найду другую гувернантку, – сказала она. –А если и у нее окажется хороший жених, найду еще одну. Как будет приятно теперь посещать дом викария, ведь не придется гулять с ним по церковному двору в любую погоду, чтобы не подмочить его репутацию.

Они обе рассмеялись.

– Желаю вам быть такой же счастливой, как и я, – заговорила Тельма, но Ева снова прервала ее.

– Я счастлива, – сказала она. – У меня есть дом и семья. У меня есть дети. Есть друзья и соседи.

– А полковник Бедвин? – удивилась Тельма.

Ева покачала головой:

– Думаю, через пару дней он уедет. Ему захочется повидать свою семью перед возвращением в армию.

За обедом у всех было праздничное, веселое настроение. Тельма улыбалась и краснела до ушей, преподобный Паддл улыбался и тоже краснел, а тетушка Мэри чувствовала себя прекрасно, радовалась за всех и непрерывно говорила о предстоящей свадьбе, о свадебной церемонии и других приятных вещах. Она выглядела такой же бодрой и неутомимой, как и остальные.

Когда Ева, как обычно, прочитала детям сказку, уложила их спать и поцеловала на ночь, в гостиной она застала тетушку Мэри. Та сидела в обществе полковника и клевала носом. Тельма, уложив Бенджамина, пошла проводить преподобного Паддла, что казалось романтической глупостью, поскольку даже идиоту было ясно, что он потом пойдет провожать ее. Тетушка заговорила с Эйданом.

– Жара, солнце и все эти волнения из-за Тельмы и викария совсем меня доконали, – пожаловалась она. – Мочи нет, как хочется спать. Так что вам незачем сидеть здесь и развлекать меня, полковник. Почему бы вам не прогуляться в такой дивный вечер?

Ева вышла из детской.

«Тетушка все еще старается свести нас», – подумала Ева, когда Эйдан встал, помог старушке подняться с кресла и подал ей ее палку.

– Хорошая мысль, мадам, – сказал он. – Мы так и сделаем, если Ева не очень устала.

Тетушка радостно улыбнулась и подставила щеку Еве для поцелуя.

Маффин, до этого крепко спавший у камина, вскочил и в предвкушении прогулки завилял хвостом, ведь кто-то произнес слово «гулять».

Они медленно шли по парку. Пересекли лужайку, остановились у пруда полюбоваться лилиями, опустив руки в прохладную воду. Далее тропа вилась между деревьями, спускаясь по крутому склону к ручью.

Маффин крутился вокруг, то отставая, то забегая вперед, иногда он подбегал к Еве и тыкался носом в ее юбку.

– Почему пес хромает? – спросил Эйдан, когда они остановились у пруда.

– Он принадлежал одному из моих арендаторов, – рассказала Ева. – Я отказалась продлить ему аренду, потому что он плохо обращался со своими работниками. Он уехал, но бросил здесь Маффина, жестоко избитого и покалеченного. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что бедняга выстрадал, хотя он выглядит намного лучше, чем тогда, когда я впервые его увидела. Все считали, что пристрелить его было бы добрым делом, но я не позволила. Мне хотелось, чтобы пес сначала узнал любовь и ласку, а уже потом, если будет необходимо, можно будет избавить его от мучений. Но он поправился, насколько это возможно. Он больше не пугается и не скулит тревожно при виде чужого человека.

– Один из твоих подопечных, – сказал Эйдан, усаживаясь на низкую ограду. Его слова прозвучали вполне миролюбиво.

– Да, – согласилась Ева. – Один из дорогих мне горемык. – Она наклонилась и почесала Маффина за ухом.