Мэри Бэлоу - Шляпка с перьями

Он появился почти перед концом игры и остановился чуть в стороне, как раз вовремя, чтобы увидеть ее действительно сильную подачу Неллеру. Неллер, конечно, ей невольно подыграл, ударив раньше времени. Бриджуотер оперся одним плечом о дерево и смотрел, как малыши из команды Стефани сбили ее с ног и взгромоздились сверху веселой кучей. Он видел, как она смеялась и обнимала их, весело возясь на земле, превращая день в праздник. Он даже заметил, как она бросила беспокойный взгляд на Неллера и проигравшую команду, чтобы убедиться, что они не обижены.

Какая же она чудесная, думал он. Он не мог представить ни одну леди из своего окружения, которая рискнула бы испортить платье ради того, чтобы доставить радость детям, которые даже не были ее собственными. И, как он подозревал, чтобы доставить удовольствие себе. Его опечалила внезапно возникшая мысль, что все веселье и живость, и даже смех безжалостно изгонялись из жизни детей благородного происхождения, как только они начинали подрастать. Джентльмены, и в особенности леди, в любом возрасте должны вести себя со спокойным достоинством.

Ему досталась, понял он, без всякой заслуги с его стороны, самая подходящая невеста. Может быть, она поможет ему ослабить плен привычек. Может быть, она поможет ему снова ощутить радость. Может быть, она научит его смеяться при посторонних.

И вот дети разбежались, бросив свою героиню, чтобы насладиться славой, похваставшись перед родителями. Она встала на ноги, начала отряхиваться – и вдруг увидела его.

Она изменилась в одну секунду. Еще мгновение назад она светилась от смеха. И сразу же ее лицо приняло ледяное выражение, а губы сжались. Она сразу начала выглядеть неряшливо.

В этот момент он почувствовал, будто его ударили.

Он испортил ей настроение.

Как же она должна ненавидеть его.

Он мог думать только о том, что она сразу смутится, как только увидит, в каком она виде. Ей нужно привести себя в порядок. Ей нужен укромный уголок, чтобы сделать это. Он действовал инстинктивно, идя к ней и поднимая по дороге с одеял ее ридикюль – может быть, там есть гребешок.

Он хотел сказать ей, каким замечательным игроком она была. Он хотел сказать, как он горд тем, что она доставила радость детям. Он хотел сказать, какой прекрасной она выглядит в его пристрастных глазах. Он хотел сказать, что любит ее. Но он был задет. Ему было больно. Он ей не нравится. Он просто пробормотал что-то о ее подаче, взял за руку и повел куда-то за дубы.

Он ощущал внутренний холод и дискомфорт. Его отвергли. Его ненавидят.

– Вам захочется привести себя в порядок перед чаем, – сказал он.

– Да.

Они уже скрылись из вида за деревьями. Она забрала у него руку и одернула платье. Теперь он понял, почему ее лодыжки оказались на виду. Она подоткнула ткань под ленту, охватывавшую ее платье под грудью. Она быстро посмотрела на него, стоящего с руками, спрятанными за спиной. Ему показалось, что в ее взгляде светилась ненависть.

– Ни одна леди не позволила бы себе такого, верно? – сказала она.

– Повернитесь, – сказал он. – У вас вся спина в траве.

Она покорно повернулась, и он начал осторожно отряхивать ее платье одной рукой, стараясь, чтобы его жесты выглядели как можно менее интимными, и невольно касаясь нежных округлостей под платьем при каждом движении руки.

– Теперь следует уделить внимание прическе, – сказал он, когда она снова повернулась. – У вас в ридикюле есть гребень?

– Да, – сказала она сквозь зубы. Наверное, она и его стесняется, подумал он. Может быть. Возможно, за всем этим было смущение, а не ненависть. Он смотрел, как она вынимает шпильки из прически и зажимает их между губ, чтобы руки были свободными, прежде чем снова воткнуть в волосы – такие густые и тяжелые. Он вспомнил, какие они были тогда, первой ночью в гостинице, и тяжело выдохнул. Она ни на миг не поднимала глаза.

– Вы доставили детям сегодня немало удовольствия, – сказал он.

– Разве что детям, – сказала она, по-прежнему держа шпильки во рту.

Она твердой, уверенной рукой собрала волосы в узел на затылке, и он вспомнил, что она – женщина, не привыкшая к услугам горничной. Она воткнула шпильки в точности туда, куда требовалось.

Он никак не мог понять выражения на ее лице. Он не понял, что именно она хотела сказать последними словами. Но они не вдохновляли на дальнейший разговор.

Господи, они должны были стать мужем и женой меньше чем через неделю.

Она посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.

– Я прилично выгляжу, ваша светлость? – спросила она.

На этот раз он отчетливо услышал в ее голосе ненависть. Несмотря на красивое муслиновое платье цвета лимона, она выглядела в точности, как гувернантка – суровая гувернантка, не допускающая никаких глупостей.

– Да, – сказал он. – Вполне.

Он неожиданно ощутил прилив необоснованного гнева. Хотя, если подумать, не такого уж необоснованного. Что он сделал, чтобы вызвать такую ненависть? Он мог, конечно, вспомнить кое-что, но все это было в прошлом, и к тому же он принес извинения, постоянно пытаясь загладить вину. Они не были единственной парой в мире, вынужденной пожениться против воли и своих желаний. Но она могла бы дать им обоим шанс. Она могла бы отнестись к нему хотя бы с симпатией. Может быть, ее бы удивило, насколько это легко. В конце концов, он вовсе не был таким уж чудовищем.

Не давая себе подумать, насколько разумно то, что он делает, он шагнул к ней, прижав ее спиной к дереву. Он обхватил ее лицо своими широкими ладонями, прильнул к ней всем телом и нашел ее рот своими губами. Этот поцелуй не был нежным. Он бесстыдно использовал весь свой опыт, чтобы заставить ее раздвинуть губы и приоткрыть рот. Когда ей пришлось это сделать, он полностью погрузил язык в глубины ее рта и провел кончиком по внутренней стороне ее губ.

Затем он поднял голову.

– Надеюсь, – сказал он и сам был немного напуган холодным высокомерием, прозвучавшим в его голосе, – вы постараетесь, мисс Грей, вернуть свои мысли к тому, что вы станете моей женой меньше чем через неделю. Герцогиней Бриджуотер. Я надеюсь, ваше поведение изменится.

Он не мог понять, откуда возникли эти слова. Он не собирался это говорить. Он прислушался к их затихающему эху, и ему казалось, что их произнес кто-то другой. Он вышел из себя – вдруг осознал он. Он всегда держал под контролем свою жизнь. Боязнь утратить контроль привела к тому, что он избегал общества последние шесть лет. Но это все равно произошло.

Его мечта тоже сбылась, но это, скорее, был кошмар, пародия, с которой ему придется жить после окончательного пробуждения.

Ее губы несли на себе отпечаток недавнего страстного поцелуя – какая жестокая ирония…