Сара Ларк - Под парусом мечты

Илейн пожала плечами.

— Мне не показалось, что Глория нуждается в этом. По-моему, малышка совершенно счастлива. Впрочем, несколько застенчива. Ей потребовалось некоторое время, чтобы подружиться с Лили. Поэтому я понимаю бабушку Гвин. Она боится отправлять малышку в путешествие одну.

— И что? — спросил Тим. — У тебя ведь явно что-то на уме, Лейни. Что ты хотела обсудить со мной?

Илейн протянула ему письмо Гвинейры.

— Бабушка Гвин спрашивает, не хотим ли мы послать с ней Лилиан. Будто бы интернат именитый. И Глории будет гораздо легче вдали от дома.

Тим внимательно прочитал письмо.

— Кембридж — это всегда хорошо, — кивнув, произнес он. — Но не рановато ли ей? Не говоря уже о том, что подобные интернаты стоят обычно целое состояние.

— МакКензи готовы взять расходы на себя, — пояснила Илейн. — Если бы это не было так ужасно далеко… — сказала она и умолкла, когда в комнату вошла Лилиан.

Девочка надела слишком большой передник и теперь путалась в нем на каждом шагу. Как обычно, это рассмешило родителей. Веснушчатое лицо Лилиан казалось довольно лукавым, хотя в глазах застыло мечтательное выражение. Волосы у нее были тонкие и рыжие, как у матери и бабушки, но не настолько волнистые. Она заплетала их в две длинные косы, и в этом огромном переднике была похожа на кобольда [2] Кобольды — домовые в мифологии Северной Европы. Добродушные, однако могли устроить в доме хаос и беспорядок в ответ на пренебрежение. ( Примеч. ред. ) , решившего поиграть в служанку.

— Стол готов, мамочка. И мне кажется, запеканка тоже.

И действительно, из кухни в гостиную донесся аромат мясной запеканки.

— И сколько стаканов ты разбила? — с наигранной строгостью поинтересовалась Илейн. — Не отрицай, мы все прекрасно слышали.

Лилиан покраснела.

— Ни одного. Только… только чашку Джереми…

— Маа-мааа! Она разбила мою чашку! — заревел Джереми, любивший свою керамическую чашку, и без того уже оббитую. — Почини ее, мамочка! Или папочка! Папочка инженер, он ведь может чинить всякие вещи!

— Но не чашки же, глупыш! — послышался голос Руба.

Мгновение спустя дети уже громко ссорились. Джереми всхлипывал.

— Мы поговорим позже, — сказал Тим, позволяя Илейн помочь ему встать с кресла. На людях он настаивал на полной независимости и лишь разрешал Роли носить свою сумку. Однако при Илейн он признавал собственную слабость. — Сначала нужно накормить нашу ораву.

Илейн кивнула. Ей хватило нескольких слов, чтобы навести порядок.

— Руб, твой брат не глуп, извинись. Джереми, если немного повезет, папочка склеит чашку и ты сможешь поставить в нее цветные карандаши. И поскольку ты уже большой мальчик, то можешь пить из стаканов, как и все остальные. А ты, Лили, убери, пожалуйста, ноты, потом пойдем есть. Руб, тебе придется собрать железную дорогу.

Илейн взяла на руки младшего и посадила его на высокий стул в столовой. Тим присмотрит за ним, пока она принесет еду. В принципе, это входило в обязанности их служанки, Мэри Флаэрти, но в пятницу у Мэри был выходной. По этой же причине Роли не вошел в дом после того, как Тим отпустил его. Обычно он не любил так легко расставаться со своим начальником и хотя бы спрашивал, не может ли сделать для него еще что-нибудь. А затем он обменивался парой непринужденных слов с Мэри.

Илейн догадалась, что эти двое решили воспользоваться теплым летним вечером, чтобы насладиться общением, заменив слова поцелуями.

Как бы там ни было, Мэри успела приготовить запеканку, и Илейн оставалось только вынуть ее из печи. Илейн собралась позвать Лилиан, но девочка уже показалась в дверях.

Лицо ее сияло, она размахивала письмом от Гвинейры МакКензи, которое Тим неосторожно оставил на столе рядом с креслом.

— Это правда? — радостно воскликнула она. — Бабушка Гвин посылает меня в Англию? Где живут принцессы? И в такой интра… интер… в такую школу, где можно злить учителей, устраивать полуночные вечеринки и все такое?

Тим Ламберт часто рассказывал детям о своей учебе в Англии; его интернатское прошлое, судя по всему, представляло собой целую череду розыгрышей и приключений. И вот теперь Лили не могла дождаться, когда будет учиться, как папа. Ей не стоялось на месте, от возбуждения она то и дело подпрыгивала.

— Вы меня отпустите, правда? Мамочка! Папочка! Когда мы едем?

— Я вам что, надоела? — Глория переводила обиженный взгляд с одного взрослого на другого, и в ее больших фарфорово-голубых глазах сверкали слезы.

Это было для Гвинейры невыносимо. Обняв малышку, она едва не расплакалась сама.

— Глория, как ты можешь так говорить! Конечно нет! — утешал ее Джеймс МакКензи, отчаянно желая иметь под рукой бокал с виски. Для того чтобы сообщить Глории о решении Куры и Уильяма, Гвинейра выбрала момент после совместного ужина. Без сомнения, ей хотелось заручиться поддержкой своих мужчин. Однако Джеймс чувствовал себя скорее неловко в роли воспитателя ребенка Уорденов. А Джек с самого начала не оставил никаких сомнений насчет того, что он думает по поводу указаний Куры и Уильяма.

— Все люди ходят в школу, — произнес молодой человек, но прозвучало это не очень убедительно. — Я ведь тоже пару лет учился в Крайстчерче.

— Но ты каждые выходные приезжал домой! — всхлипнула Глория. — Пожалуйста, пожалуйста, не отсылайте меня! Я не хочу в Англию! Джек…

В поисках поддержки девочка умоляюще посмотрела на своего многолетнего защитника. Джек поерзал на стуле, надеясь на помощь родителей. Его вины в этом действительно не было. Напротив, Джек недвусмысленно высказался против того, чтобы отсылать Глорию с Киворд-Стейшн.

— Подожди пока, — советовал он матери. — Письмо может потеряться. А если они напишут еще раз, скажи им коротко и ясно, что Глори слишком юна для такого путешествия. Если же Кура будет настаивать, пусть приезжает и забирает ее.

— Но ведь это не так-то просто, — заметила Гвинейра. — У нее обязательства.

— Вот именно, — заявил Джек. — Вряд ли она оставит свою деятельность хотя бы на несколько месяцев, чтобы лишить себя внимания и восторгов обожающей ее публики. А если все же будет настаивать на том, чтобы засунуть Глорию в эту школу, то ей потребуется время. По меньшей мере год. Сначала переписка, потом путешествие… У Глории будет еще два года. Когда придет время ехать в Англию, ей исполнится почти пятнадцать.

Гвинейра всерьез размышляла над предложением сына. Но это решение давалось ей не так легко, как ему. Джек совершенно не испытывал страха в отношении Куры-маро-тини. Но Гвин знала, что существуют средства давления, которые можно задействовать, даже находясь по ту сторону океана. Хоть Глория и была наследницей, но пока что Киворд-Стейшн принадлежала Куре Мартин. Если Гвинейра попытается воспротивиться ее желаниям, достаточно будет одной подписи на договоре купли-продажи, и тогда не только Глории, но и всей семье МакКензи придется покинуть ферму.