Бонни Винн - Летняя роза

Глядя в ее точеное лицо, Шэйн испытывал острые муки сожаления оттого, что эта выглядевшая такой беззащитной женщина — родственница человека, которому он поклялся отомстить. Он понимал, что она, сама того не зная, неразумно ввязалась в войну, охватившую целое поколение и потрясшую всю округу. Однако он также отлично понимал, что не вправе оставить прошлые свои обещания невыполненными.

Одно сразило его наповал: перед ним сидела женщина, которая посреди луга сняла и отдала свои чулки только лишь для того, чтобы помочь корове. Словно вдвоем они делили мгновение, исключенное из общего течения времени, недоступное для прошлого. Он взял ее лицо в свои ладони.

Когда его губы взяли в плен ее, Касси невольно подумала, что морщинки вокруг его глаз вблизи гораздо привлекательнее, чем на расстоянии. Теплая полнота его губ, усиленная нестерпимым дразнящим прикосновением усов, унесла Касси в мир ощущений, которые — сейчас она не могла понять — то ли уже забыла, то ли никогда по-настоящему не знала.

Ей казалось совершенно естественным таять, прижавшись к его плотному телу. Когда Шэйн провел руками по длинным прядям волос, рассыпавшимся по ее плечам, Касси почувствовала, как ответное, влекущее чувство рикошетом отозвалось во всем ее теле. Когда его рука начала ласкать нежную кожу шеи и приоткрытых плеч, внутри нее начало разгораться пламя.

Шэйн, не отпуская ее губ, крепче привлек ее к себе. Касси задрожала от ощущений, разбуженных поцелуем. Когда его язык попытался проникнуть внутрь, Касси мгновенно насторожилась, но быстро отбросила беспокойство, сдаваясь непреодолимой волне нахлынувших чувств.

И, если такое возможно, она еще плотнее прижалась к нему. Его язык двигался вокруг ее языка, ища и находя. Каждое движение будило волну влажного желания. Ощущая, как его язык исследовал самые дальние уголки ее рта, она ослабевала, наслаждаясь теплом, растекавшимся по всему телу. Одна рука сама по себе опустилась на его мощное, словно свитое из канатов, плечо. Другая погрузилась в густые и спутанные каштановые кудри волос.

Когда Шэйн прижал ее к себе, она почувствовала незнакомую твердость мужского тела. Задыхаясь, она сглотнула давящий комок, подступивший к горлу, который начал опускаться вниз с пугающей скоростью. Неожиданное покалывание вспыхнуло между бедер, когда Шэйн еще плотнее прильнул к ней. Плотные и тяжелые, словно медовые, волны накатились, наполнив тяжестью все ее члены.

Когда Касси показалось, что она умрет от сладостной агонии, вызванной его близостью, он внезапно резко отпрянул назад. Она пристально вгляделась в его глаза в поисках причины и заметила блеск страстного желания, смешанного с неприкрытым сожалением. Затем глаза его сделались жесткими, как горящие угли, такими же, какими она запомнила их за день до этого.

Касси густо покраснела. Что он мог о ней подумать? Что она истосковавшаяся старая дева, готовая броситься на первого же попавшегося мужчину?

— Касси, твое место не здесь. Многие женщины заметят это и не примут тебя.

Не имея ни малейшего представления о демонах, терзавших его душу, Касси вздрогнула от его слов, как от удара. Теплота, растекшаяся по всему телу, уступала место медленно наплывавшему ознобу реальности. Их поцелуй ничего не значил. Он по-прежнему пытался выжить ее отсюда, и она никогда не сможет позволить себе впредь забыть об этом.

Дрожа, она поднялась на ноги, не в силах избавиться от собственного сожаления. Голос ее, преисполненный чувств, прозвучал мягко, подобно ветерку, дувшему над ними:

— Ты прав, но в таком случае, я не такая, как большинство женщин.

Касси пыталась отказаться, но Карл Фредерикс был настойчив.

— Вам необходима помощь, а у меня есть лишние рабочие руки… — Говоря это, Фредерикс пожал плечами. Они оба посмотрели на Джима Фоулера, погонщика скота, которого Фредерикс захватил с собой.

Джим Фоулер наклонил голову, затем подался вперед, его свалявшиеся темные волосы падали на глаза. Черные глаза нервно скользнули по сараю.

— Но я действительно не могу принять такого великодушного жеста, — возразила Касси, польщенная сделанным ее соседом предложением, ей было неловко принять его помощь и не хотелось стать обязанной Фредериксу, тем более зная, что он хочет купить ее землю. В сложившейся ситуации она чувствовала себя не в своей тарелке — особенно в те мгновения, когда Фредерикс смотрел на нее и в глазах его появлялся странный блеск. Она же не испытывала к нему ни малейшего интереса.

— Нет нужды для вас пытаться справиться со всей работой на ранчо самостоятельно, в то время как у меня есть незанятые работники.

Голос Фредерикса звучал так же гладко, как и в прошлый раз. Казалось, он скользил вокруг нее, обволакивал, так что отказаться, не показавшись неблагодарной, было крайне трудно.

Внимание Касси вновь сосредоточилось на Джиме Фоулере. Яркие капли пота выступили на его худом лице, в то время как рука его настолько крепко впилась в рукоятку кнута, что казалось удивительным, как это он не переломит его надвое.

Касси не нравилась его внешность, начиная с засаленных волос и кончая стоптанными, покрытыми грязью башмаками. Но ей требовалась помощь. Судя по тому, с чем довелось столкнуться в городе, нанять кого-либо другого вряд ли удастся. Она раздумывала, переводя взгляд с уверенного в себе Фредерикса на ожидающее, нервное лицо Фоулера.

— Никто в городе не станет работать у тебя, — выдавил Фоулер, высказывая вслух мысли Касси.

Молча она глядела на него, неприязнь и нечто большее, чем просто любопытство, промелькнули на ее лице.

Заметив ее реакцию, Фоулер добавил с ехидством:

— Особенно после того, что натворил ваш дядя.

Оба — и Касси, и Фредерикс — отреагировали на слова Фоулера с разной степенью удивления: Касси с интересом, надеясь узнать ответ, объясняющий загадочное поведение жителей города, а Фредерикс с плохо скрываемой злобой.

— Что вы имеете в виду?

— Он ничего не имеет в виду, дорогая. Всего лишь…

— Я хочу услышать, что он может сказать.

Работник беспокойно заерзал, почувствовав гнев, охвативший Фредерикса. Приподняв одно плечо, он ответил:

— Только насчет воды.

— Что насчет воды?

Голос Фоулера сделался глуше:

— Ваш дядя перекрыл воду, отчего вымерла половина долины.

— Я вам не верю!

— Разумеется, да в этом и нет нужды. Сейчас я настаиваю лишь на том, чтобы вы приняли мою помощь, — упорствовал Карл.

Все трое напряженно молчали, когда фигура Шэйна появилась в дверном проеме, и его голос пророкотал в сарае:

— Настаиваешь, на чем же, Фредерикс?

Шэйн видел голодное выражение, светившееся на чересчур холеном лице Фредерикса. Ему это не нравилось. Он не мог однозначно сказать почему, но у него возникло желание сунуть безупречно ухоженного Фредерикса в ближайшую навозную кучу.