Бонни Винн - Летняя роза

— Меня удивляет, что он не предложил нам фургон в обмен на наше согласие на сделку, — пробормотала Касси.

— Тебе следует больше доверять мужчинам, — посоветовала Милисент, и далеко не в первый раз за десять лет их дружбы.

— Думаешь, он вернется?

Касси ощутила во рту пыль, обжигавшую губы и мешавшую дышать. В голову прокралась жуткая мысль. Вдруг он решил оставить их здесь умирать? Тогда он заберет себе ее землю без всякой борьбы.

— По-моему, он не слишком обрадовался нашему появлению, но и не похож на человека, способного бросить нас тут.

Милисент промокнула вспотевшую шею мятым носовым платком.

— Видишь ли, Касси, в школе мисс Харрингтон для юных дам нас не учили, как поступать в подобных ситуациях.

Касси угрюмо улыбнулась, бросив взволнованный взгляд на младшего брата Эндрю, привалившегося к задней части фургона. Его темноволосая голова запрокинулась назад, веки были плотно закрыты, а зловещие потоки жара окатывали со всех сторон. Бледная кожа, почти такая же нежная, как и у нее, несла на себе следы борьбы со стихиями.

Касси не питала иллюзии, будто кто-то из них в этой испепеляющей жаре смог бы уйти достаточно далеко, от этого места. С их скудным запасом драгоценной воды шансы спастись были весьма незначительны. Если этот Лэнсер хоть как-то причастен к смерти ее дяди, то она не сомневалась, что он не упустит такой случай и бросит их здесь умирать. Да он и выглядел-то как негодяй, каким, собственно, она его себе и представляла.

— Он сказал, что мы довольно близко от города. Может быть, попробовать пойти пешком? Если, конечно, он не обманул и насчет этого.

Милисент с упреком посмотрела на Касси.

Медленно проходил час за часом. Милисент и Касси следили за положением солнца, стараясь определить, сколько прошло времени.

— Хочу есть, — объявил Эндрю.

— Есть немного вяленого мяса и сухари…

Эндрю взял мясо, впился в него зубами и оторвал кусок.

— Никогда в жизни больше не возьму это в рот. Когда доберемся до города, купим стейк. Яблочный пирог. И молоко.

Последние слова он произнес со страстным желанием.

— Долго нам еще мучиться, сестра? — обратился он к Касси.

Она бросила на Милисент вопросительный взгляд. Что, если Лэнсер оставил их? Взволнованный голос Эндрю прервал ее тревожные мысли.

— Смотри, Касси! — громко воскликнул Эндрю, указывая вдаль.

Внимательно присмотревшись, они разглядели облако пыли, клубившейся посреди кустов, покрывавших пологие склоны холмов. Не решаясь надеяться на близкое спасение, женщины молча, а Эндрю возбужденно болтая, смотрели, как облако пыли медленно двигалось к ним и как из него показался фургон. Он приближался, пока наконец не подъехал вплотную.

Седовласый человек, морщинистое лицо которого почти полностью скрывали кустистые бакенбарды, подкатил в облаке пыли. Он выдавил из себя «ва-а-а» таким пересохшим голосом, который, казалось, противился тому, чтобы им вообще пользовались. Рядом с ним сидел гораздо более молодой человек и разглядывал их с нескрываемым любопытством.

— Добрый день, сэр. Вас, должно быть, прислал мистер Лэнсер, — начала Касси неуверенно.

— Да, мэм.

Пожилой выдавил это из себя, спускаясь на землю и оглядывая поврежденный фургон. Он нагнулся рассмотреть получше ось.

— Боюсь, она сломалась, — не слишком уверенно предположила Касси.

— Да, мэм, — также немногословно подтвердил возница.

— Понимаете, я… — Касси не знала, как вести себя с этим неразговорчивым мужчиной.

— Лучше перекладывайте свои вещи в наш фургон, — наконец разрешил он, ткнув большим пальцем руки через плечо.

— Да, сэр, спасибо. Меня зовут Кассандра Дэлтон.

Его широкополая шляпа почтительно склонилась в ее направлении.

— А это Милисент Гроден и мой младший брат Эндрю.

— Меня все зовут Куки, — представился он, обращаясь сразу ко всем троим, — надо полагать потому, что я на всех стряпаю. А вот он — Мэтт, мой подручный.

Мэтт, робея, коснулся пальцами шляпы в знак приветствия. Словно решив, что он и так сказал гораздо больше, чем надо, Куки повернулся к своему фургону и открыл ящик.

Мэтт спрыгнул на землю и, пока троица путников жадно поглощала застоявшуюся воду, сильно нагревшуюся в ящике за время пути, принялся разглядывать лопнувшую ось.

— Давай грузить, — приказал Куки помощнику, подхватывая тяжелый чемодан.

Раздумывая над тем, как далеко им пришлось забраться, чтобы оказаться в столь плачевном положении, Касси с волнением глядела на напоминавшие об их прошлой жизни вещи, разбросанные по пыльной земле, словно вчерашний мусор. Чемоданы и бочонки валялись посреди пустынной прерии, точно вырванный с корнем кустарник. Обожаемые матерью клавикорды теперь стояли прислоненные к валуну, красное дерево, украшенное ручной резьбой, покрывали пыль и царапины, одна ножка надломилась и упиралась в землю, не уступавшую по твердости граниту.

Довольно быстро все вещи погрузили в фургон, лошадей привязали позади повозки. Фургон тронулся в путь, утопая в колее и поднимая за собой тучи пыли. Фургон двигался вперед-вверх, постепенно поднимаясь выше и выше в гору. С трудом верилось, что они проезжали по той же самой территории: только что осталась позади мрачная равнина, поросшая мелким кустарником и кактусами, и вот они уже въехали в чащу можжевельника и елок, поднимавшихся вверх по склонам и исчезавших высоко в горах.

Ветер ворошил черные волосы Касси, шелестел в траве, царапал листьями о прочную, как камень, землю, сквозь которую растущий в прерии клевер, сражаясь со стихиями, протискивал свои золотистые и пурпурные головки, устремляясь к бездонному небу.

Когда после долгой тряской дороги Куки подкатил к ранчо Дэлтона, все вздохнули с облегчением. Дом с белыми стенами и обитый красными досками сарай высились у подножия холма. Все выглядело почти в точности так, как Касси не раз представляла себе в мечтах.

Она вспомнила бесчисленные ночи, когда, лежа без сна, мучительно решала, принимать или не принимать дядюшкино наследство. Из ночи в ночь приводила она сама себе доводы, по которым не следовало оставлять место преподавателя в школе и бросаться в неизвестность в погоню за дикой мечтой. Каждую ночь сквозь тонкие, словно бумага, стены слышала она то ссоры соседей, то шум и крики уличных драк, и все это в конце концов убедило Касси в необходимости оставить трущобы.

После смерти отца ей вместе с Эндрю пришлось переехать в отвратительную дешевую квартирку в одном из мрачных кварталов Бостона. Это все, что она могла позволить себе, после того как адвокат скрылся с причитавшимися им по наследству деньгами, однако Касси все время мечтала о такой жизни, где под домом понималось нечто большее, нежели убогая однокомнатная квартирка. О жизни, где не царствовало бы зло. Ей хотелось дать Эндрю гораздо больше, чем позволял нищенский заработок, и потому наследство, полученное от дяди Люка, показалось божественным даром.