Валери Шервуд - Песня ночи

— Но ведь ты можешь заставить губернатора поверить в то, что, убив Робина, они навлекут на себя гнев англичан. Гавана будет разграблена! Губернатор устроит Робину побег, чтобы уберечь город!

— Устроить побег Робину — и тебе заодно с ним? — спросила Пенни.

— Мне не надо, я об этом не прошу! — воскликнула Каролина, видя, что Пенни обдумывает возможные последствия.

— Побег не для тебя, только для Робина?.. — пробормотала Пенни. — Ах ты, маленькая мученица! А что тем временем, по-твоему, будет делать дон Диего? Неужели он даст тебе умереть на виселице или на костре?

Боже, Пенни права! Каролина побледнела. Она не учла того, что Келлз попытается ее спасти. А если ее увезут в Испанию, он, без сомнения, последует за ней и неизбежно погибнет.

— Но все это — лишь игра воображения, — усмехнулась Пенни. — Потому что я не позволю тебе совершить такую глупость.

Пенни подошла к окну.

— О, вижу, сюда идет дон Диего. Или мне следует называть его Келлзом?

Каролина тихонько всхлипнула. Словно марионетка, которую дергают за веревочки, она подошла к окну, вернее, к Пенни. Затем взяла со стола тяжелый подсвечник и, размахнувшись, ударила сестру по голове. В ужасе смотрела она, как Пенни валится на пол. Слава Богу, Пенни осталась жива — удар лишь оглушил ее.

Опасаясь, что сестра очнется раньше времени, Каролина сунула ей в рот кляп и связала Пенни по рукам и ногам крепкой веревкой. Услышав в коридоре шаги Келлза, она спешно затолкала Пенни под кровать и опустила покрывало.

В следующую секунду дверь открылась, и в комнату вошел Келлз.

— Странная вещь случилась со мной сегодня, — сказал он. Каролина видела, как Келлз расстроен. — Я кое-что вспомнил. Воспоминание было коротким, как вспышка, но я отчетливо увидел тебя в платье… такого никогда раньше не видел: красный шелк с черной кружевной отделкой. И мы ссорились. Мы стояли в комнате на втором этаже, окно было забрано решеткой, и я видел гавань и корабли.

Каролина почувствовала почти физическую боль. Келлз вспомнил их ссору в тот вечер, накануне его отъезда.

— Ты помнишь еще что-нибудь? — спросила она.

— Это все осколки. Странно, но в моих воспоминаниях я одет как англичанин. Помню себя в сером. И мы с тобой говорили по-английски.

Келлз провел рукой по волосам.

— Я еще видел такую картину… Наверное, это происходило в детстве, потому что все казалось очень большим. Я видел, как ко мне бежал мальчик и кричал: «Рэй, Рэй!»

Келлз помотал головой, словно отгоняя навязчивые мысли.

— Дело было в лесу, где-то звенел ручей. Я позвал этого мальчика: «Дрю!»

— Эндрю, — пробормотала Каролина.

Он вспомнил своего брата и Эссекс.

— Мне нужно кое-что сделать внизу, — сказала Каролина к выбежала из комнаты.

Внизу, в галерее, она прислонилась к одной из колонн.

Рэй вспоминал. Вскоре он должен был вспомнить, что он Келлз, флибустьер.

Боже, что же теперь будет?

— Каролина! — раздался сверху голос Келлза.

Она медленно поднялась наверх.

— Ты побледнела, — заметил он.

— Должно быть, от жары.

У Каролины подгибались ноги. Чтобы не упасть, она села на стул, стоявший у кровати.

Келлз пристально смотрел на нее. Теперь он помнил все. Воспоминания его были отрывочные, но он сумел собрать их воедино и получил более или менее полную картину. Он помнил, как отплывал из Порт-Рояля, как был зол на Каролину. Помнил свое последнее путешествие, казавшееся бесконечным, помнил, как мечтал поскорее вернуться к Каролине. Он вспомнил бой с «Санто-Доминго» и еще с одним галионом; вспомнил, как выругался, когда в решающий момент битвы сапоги его расползлись и он едва не погиб из-за этого, поскользнувшись на мокрой палубе. Он помнил, как корабельный врач принес ему сапоги испанца со словами: «Или вы наденете их, или я не дам и пенни за вашу жизнь!»

И помнил, как натянул эти сапоги и удивился, что они оказались впору.

И из-за этих сапог он оказался здесь! Он помнил, как на его глазах погрузился в волны Порт-Рояль, как ушли под воду оба форта.

Он помнил, как все время думал: что с Каролиной? И вспомнил, как корабль швырнуло на крыши домов. Помнил, как его подбросило вверх, а потом обломок обшивки, возможно, с другого корабля, летел на него на гребне волны. И после этого — боль и тьма.

А потом он проснулся на удобной кровати в губернаторском доме, в Гаване, и не мог вспомнить ровным счетом ничего. Прошлое стало белой страницей — словно он и родился на той же кровати, словно всю жизнь прожил в этом доме.

И тогда ему сказали, что он — Диего Вивар, посланный в Новый Свет испанским королем. И обо всем этом они догадались по его сапогам! По сапогам убитого испанца!

— Каролина, — пробормотал он, — я помню…

— Нет, — перебила она со слезами в голосе. — Ты ничего не помнишь. Я лгала тебе, обманывала тебя. Ты тот, кем всегда считал себя, — дон Диего Вивар. — Скоро ты вспомнишь это, Диего, и забудешь все остальное.

— Вот так поворот… — протянул Келлз.

— Но я сейчас говорю правду. Я околдовала тебя, Диего. Наслала на тебя порчу.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что настоящий Келлз вернулся. Его схватили и взяли под стражу. И я умру рядом с ним.

Каролина старалась держаться твердо, но, Боже, как мучительно было говорить все это любимому, с которым уже утром предстоит расстаться навсегда.

— Умереть рядом с ним? — нахмурившись, переспросил Келлз. — Но я этого не допущу!

— Ничего ты не сделаешь, — с мученической кротостью говорила Каролина. — Пиратов в Гаване принято вешать, а я признала себя женщиной флибустьера.

— Ты — моя женщина! — прорычал Келлз. — И прошу об этом не забывать.

Из — под кровати донесся слабый стон.

Келлз наклонился и приподнял покрывало.

— Но там твоя сестра! — изумился он.

— Я знаю, — кивнула Каролина. — Оставь ее там, пока я не придумаю, как с ней быть. Должен же найтись какой-то выход… Ей надо покинуть этот проклятый остров!

— Но как она…

— Я ударила ее по голове подсвечником, когда она сказала, что собирается спасти Робина Тирелла во что бы то ни стало. Я не могла допустить, чтобы она помешала мне.

— Ты так жаждешь умереть? — с недоумением глядя на жену, спросил Келлз.

— Похоже, наоборот: смерти очень хочется меня заполучить, — с коротким смешком ответила Каролина. — Но я умру рядом с человеком, которого люблю. И вы не посмеете помешать мне, Диего. Иначе я никогда вас не прощу.

— Не понимаю. Того, кого ты любишь, зовут Келлз?

— Да.

Каролина терзалась при мысли о том, что приходится прощаться с любимым вот так, признаваясь в любви к другому. Но иного выхода не было.

— Да, я люблю Келлза. И всегда его любила. Я пыталась найти в тебе его, но тщетно. Ты должен считать все произошедшее между нами дурным сном, а меня — ведьмой, едва не утащившей тебя за собой в могилу.