Диана Хэвиланд - Наперекор стихии

Селена не знала, какого ответа она ожидала: раскаяния, стыда, признания своей вины, но Рауль говорил спокойно:

— А если и так? В данном случае я не мог поступить иначе. Но ты — ты разрушила все, прибежав сюда, в Париж, как перепуганная школьница.

— Как жена! Я твоя жена, — напомнила ему Селена.

— Император увлекся тобой, ты вскружила ему голову! Я уверен, ты почувствовала это, Селена…

— Разумеется, но я и представить себе не могла, что ты вручишь меня ему.

— Ты думаешь, я хотел этого? — Голос Рауля стал хриплым, и Селена, взглянув на почти пустой графин с бренди, поняла, что он выпил больше, чем обычно. — Ты думаешь, мне было бы приятно думать, что ты спишь с другим мужчиной?

— Тогда зачем ты оставил меня с ним?

— Потому что это было необходимо. Постарайся понять. Несколько часов или даже ночей с императором, и ты могла бы быть уверена в прекрасном будущем для нас обоих. Нет пределов тому, что может достичь человек, завоевав благодарность императора.

— И ты был готов продать меня, обменять… на что? На звание генерала? На пост военного министра?

— Какое это имеет значение сейчас? Мне повезет, если меня не отправят в Алжир, чтобы провести остаток карьеры в каком-нибудь жалком гарнизоне в Сахаре.

Селена посмотрела на Рауля так, как будто видела его впервые.

— Я знала, что ты честолюбив, — сказала она, стараясь контролировать свой голос. — Но я и подумать не могла, что ты попросишь меня заниматься проституцией, чтобы угодить твоим амбициям.

— Разделить постель с императором — не проституция.

— Правда? Наверное, ты назвал бы это средством для достижения цели.

Рауль пожал плечами.

— Избавь меня от поучений, — холодно сказал он. — Когда ты выходила за меня замуж, ты не была маленькой, всеми опекаемой девственницей. Ты забыла о Фурье и о том капитане, как там его звали?

Тело Селены охватила дрожь, и хотя ее тонкие атласные туфли промокли насквозь, а подол бирюзового бального платья прилипал к лодыжкам, она знала, что чувство ледяного холода, охватившее ее, было результатом не дождя и снега, от которых промокла ее одежда, а того, что грубый вопрос Рауля снова разбудил в ней старые пугающие воспоминания.

— Капитана звали Жиро. — Она говорила чуть ли не шепотом. — Это было животное, чудовище, получающее удовольствие от чужих страданий. Но мне пришлось подчиниться ему — сопротивление означало бы смерть.

— А Брайн Маккорд? Он тоже овладевал тобой силой? Он запугивал тебя или…

— Я любила Брайна. Я сама отдалась ему, по своей воле, потому что любила его.

— И до сих пор любишь. Да, дорогая моя женушка, ты думаешь, я не знаю? Каждый раз, когда я тебя целую, занимаюсь с тобой любовью, я знаю, что ты мечтаешь, чтобы рядом с тобой был Брайн!

Селена хотела опровергнуть его обвинения, но не могла, потому что в этот момент точно знала, что все еще любит Брайна.

— Ты дурочка, Селена, — сказал Рауль. — Все эти годы ты мечтала о человеке, который вообще никогда тебя не любил, который бросил тебя, чтобы вернуться на «Ариадну», не подумав о том, что станет с тобой. Он ничего для тебя не сделал! Ты могла бы закончить жизнь в сточной канаве!

Голос Селены задрожал от ярости.

— Ты сам говорил мне, что Брайн кое-что сделал для меня, сказав тебе, что я стану твоей любовницей после того, как он уйдет в море, не так ли?

— Ты не можешь винить меня в этом, — сказал Рауль. — Я так сильно хотел этого…

— И ты думал, что твоя ложь заставит меня ненавидеть Брайна и обратиться к тебе за утешением?

— Какая разница? Ты теперь моя жена.

— Да, я твоя жена. Но ты был готов забыть об этом, по крайней мере на этот вечер. Может быть, я не любила тебя так, как любила Брайна, но я была благодарна тебе, уважала тебя. Я уважала наш брачный обет и думала, что ты тоже. Теперь я знаю другое.

Рауль попытался взять ее за руку, чтобы успокоить, но Селена отшатнулась.

— Несколько минут назад ты говорил о капитане Жиро…

— Мне не следовало этого делать! Такие вещи лучше забыть.

— Забыть! Ты не забыл, и я никогда не забуду. — Ее глаза горели холодной яростью. — Когда я надоедала Жиро, он продавал меня любому из повстанцев. Несколько франков — все, что он просил у них. Но ты, мой муж, установил за мое тело более высокую цену.

— Хватит!

В другое время взгляд Рауля утихомирил бы ее, заставил замолчать, но сейчас злость была в ней сильнее других чувств.

— Для мужчины, продающего свою женщину другому мужчине, есть название. Мне сказать или ты сам знаешь, кто ты?

Рауль размахнулся, и она почувствовала жалящую силу пощечины. Но боль ничего не значила для нее. Теперь она говорила спокойно.

— У тебя много общего с капитаном Жиро, — сказала Селена.

Рауль вздрогнул, и она подумала, что он снова ударит ее, но вместо этого он отвернулся, и она почувствовала, как ярость покидает ее, уступая место отчаянию. Придерживая юбку, она медленно вышла из кабинета и поднялась в свою спальню.

В камине с мраморной полкой не горел огонь, так как никто не ожидал ее сегодня. Селена подумала, что могла бы позвонить горничной, но решила не делать этого. Она сняла мокрые туфли, сырые шелковые чулки, расстегнула бальное платье, тут же упавшее на пол. Медленно, в каком-то оцепеневшем изнеможении она закончила раздеваться, нашла ночную рубашку и надела ее. Не успела она лечь, как сон охватил ее.

На следующий день, в полдень, Рауль вошел в ее комнату. Селена уже встала и оделась. Когда он вошел, она отвернулась от окна, в которое рассматривала бесконечный поток экипажей, едущих по улице Риволи.

Рауль выглядел привлекательным и спокойным в своей форме, с орденом Почетного легиона, сверкающим на мундире.

— Доброе утро, дорогая, — сказал он. Увидев поднос с завтраком возле кровати, он продолжил: — Я думал, ты позавтракаешь со мной внизу, но, может быть, так даже лучше. Ты можешь отдыхать весь день, а я через час поеду в Мон-Валерьен.

Ничто в его голосе и манерах не изменилось, и Селена поняла, что он решил притвориться, будто ничего не произошло.

— Меня не будет несколько дней, — продолжал Рауль. — Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя одиноко. — Затем, как будто это только что пришло ему в голову, он сказал: — Ты напишешь императору письмо, где принесешь извинения за свой неожиданный отъезд.

— Как хочешь, — сказала Селена. — Но Полина Меттерних уже придумала для меня оправдание. — Увидев удивление Рауля, она продолжила: — Полина предложила сказать императору, что я уехала, получив письмо от твоих родителей, в котором говорилось, что Кейт заболел.

— Она разумная женщина, — сказал Рауль, явно с облегчением. — И ценный друг. Если ты ей нравишься, она может нам очень помочь.

Теперь он говорил более оживленно, и Селена поняла, что к нему вернулась самоуверенность.