Джорджетт Хейер - Сильвестр

— Я не хочу ничего плохого, — заявил Эдмунд. Он решительно подошел к стулу сэра Наджента, остановился перед ним и спрятал руки за спину. — Я хочу попросить прощения, сэр, за то, что обозвал вас «простофилей»… «Смесным простофилей», — добросовестно добавил мальчик.

— Ну ладно, — буркнул сэр Наджент и сердито махнул рукой, отправляя Эдмунда спать.

— Но это еще не все! — храбро заявил малыш. — Это был не Чин, а я. Извините… Вот они!

С этими словами Эдмунд вытащил руки из-за спины и разжал пальцы. На его ладонях лежали две растрепанные кисточки. Феба, застигнутая, как и все остальные, врасплох, испуганно вскрикнула. Сэр Наджент несколько секунд недоуменно смотрел на кисточки, потом произнес задыхающимся голосом:

— Ты… ты… О, Господи, я…

— Фотерби!

Голос герцога Салфорда пролетел через комнату и остановил разъяренного денди, который начал с угрожающим видом приближаться к мальчику. Сильвестр быстро подошел к нему, и Эдмунд, хоть и храбро остался на месте, все же облегченно вздохнул.

— Только попробуйте его пальцем тронуть! — процедил сквозь зубы Сильвестр.

— Я только собирался слегка встряхнуть его, — угрюмо сообщил сэр Наджент. — Черт побери, в конце концов отчим я ему или нет?

Сильвестр коротко презрительно рассмеялся и посмотрел сверху вниз на племянника.

— Отдай мне эти кисточки, несносный мальчишка, и немедленно отправляйся в постель.

— Я подумал, что ты не будешь так на меня злиться, если я извинюсь, — скорбно сообщил Эдмунд.

— Я и не сержусь, — заверил его Сильвестр и легко провел по щеке пальцем. — Слово Рейна! Спокойной ночи, шалунишка! Не заставляй мисс Марлоу ждать.

— Вы на самом деле не возмущены? — взорвался сэр Наджент Фотерби. — Может, вы еще и похвалите этого юного пакостника?

— Может, и похвалю! — холодно кивнул герцог. — Эдмунд сделал то, что не мог сделать я: воздал вам по заслугам. Когда вы похитили мальчика, Фотерби, вы надеялись, что я вам не сделаю ничего плохого, поскольку не люблю выметать сор из дома. И, вероятно, мои действия не смогли бы так сильно насолить вам, как это удалось Эдмунду. Да благословит его Господь, он смелый парень! Если бы его сейчас видел отец, он бы гордился сыном!

— Мне очень хочется вызвать вас на дуэль! — пригрозил сэр Наджент. — Клянусь, руки так и чешутся.

— Сомневаюсь, что вы решитесь на такое, — покачал головой Сильвестр. — Я неплохой стрелок, мой герой!

— А я считаю, — горячо произнес Фотерби, — что Наджент Фотерби самый храбрый человек на земле. Спросите любого, и вам это скажут. Я бы обязательно вас вызвал, но вся беда в том, что ее светлость будет против поединка. А я должен беречь и лелеять ее. Но, если Ианта рассчитывает, что я собираюсь брать с собой ее слабоумного отпрыска!..

От одной мысли об Эдмунде сэр Наджент задышал быстрее и замолчал. В нем опять поднялась волна злости. Фотерби схватил кисточки, которые Сильвестр с отвращением бросил на стол, и выскочил из комнаты.

Том понимал, что признание Эдмунда еще больше усложнило ситуацию, и теперь Сильвестр и сэр Наджент вряд ли смогут находиться под одной крышей. Однако вскоре выяснилось, что злая проделка Эдмунда имела и положительные последствия. Ианта, разделяя негодование сэра Наджента, заявила, что Эдмунда следует строго наказать. Фотерби горько возразил, что Сильвестр не разрешает трогать мальчишку. После этого необдуманного признания присутствие в «Красной рыбе» герцога Салфорда перестало быть секретом. Леди Ианта с испуганным криком упала на подушки, но сэр Наджент, позабыв о торжественных брачных клятвах, потребовал от нее (ударяя при этом кулаком по туалетному столику так, что подпрыгивали пузырьки с золотыми пробками) немедленно выбирать между ним и своим несносным отпрыском. Такие решительные действия напугали Ианту. Сердитый голос и свирепый вид произвели на нее большое впечатление, и она ясно осознала мужское превосходство. Хотя леди Ианта и пыталась что-то возражать со слезами на глазах, но ее протесты уже были неубедительными. Наконец, герцог Салфорд решил начать действовать. Он постучал в дверь невестки и вошел, не дожидаясь приглашения. Ианта, израсходовавшая основные силы на выяснение отношений с мужем, оказала Сильвестру не такой запугивающий прием, какой можно было ожидать. Она, естественно, встретила герцога жалобами на отвратительное поведение Эдмунда и отрицательное влияние, которое оказывает на мальчика дядя. После обвинения в том, что Сильвестр даже не наказал племянника за проступок, последующее пламенное заявление ее светлости, будто ничто на земле не заставит ее передать сына такому жестокому и бессердечному опекуну, звучало неубедительно и неуместно даже для нее самой. Потом Ианта, горько разрыдавшись, посетовала, что всем наплевать на ее расшатанные нервы.

Услышав плач, в комнату вошла Феба Марлоу и попросила Ианту сдерживаться хотя бы ради Эдмунда.

— Я не сомневаюсь, что вы не хотите беспокоить сына, — сказала Феба. — Ну сами подумайте, как может расстроиться маленький мальчик, когда услышит плач мамы.

— Вы такая же бессердечная, как и Сильвестр! — продолжала рыдать Ианта. — Вам обоим наплевать на мои страдания!

— Не знаю, как мисс Марлоу, а мне точно наплевать, — кивнул Сильвестр.

— Ах, так, — жалобно вскрикнула леди Ианта, подпрыгнув на постели.

Белокурая красавица так рассердилась, что забыла о слезах. Щеки залил гневный румянец, а очаровательные глазки метали в Сильвестра гром и молнии.

— Меня ну ни капельки не волнуют ваши страдания, — подтвердил герцог Салфорд. — Видите, я абсолютно откровенен с вами, Ианта. И прежде чем вы возобновите это душещипательное представление, выслушайте меня. Четыре года вы с превеликим удовольствием вспоминали глупые слова, которые я вам однажды сказал. Вы так часто напоминали о них, что сами поверили, будто я говорил тогда серьезно. Нет, нет, не отворачивайтесь! Смотрите мне в глаза и отвечайте! Неужели вы думаете, будто я могу плохо относиться к Эдмунду, единственному, что осталось у меня после Гарри?

Ианта надулась и, комкая платок, ответила:

— Не знаю, но я абсолютно уверена, что вы никогда особенно не любили Гарри! Вы не пролили ни слезинки, когда он умер! — Она замолчала, напуганная выражением лица деверя.

Сильвестр заговорил не сразу. Герцог сильно побледнел, его сходство с сатиром сейчас особенно бросалось в глаза, губы были плотно сжаты. Наконец он отрывисто проговорил:

— Когда умер Гарри… умерла частичка меня. И сейчас мы не будем обсуждать это. Добавлю только одно. Вы — мать Эдмунда и можете навещать его, когда захотите. Я вам уже много раз это говорил, но повторяю еще раз. Приезжайте в Чанс, когда пожелаете… со своим мужем или одна.