Георг Борн - Султан и его гарем

– Это значит, что принц Мурад надеется, что близко время его восшествия на престол!

Мансур видел, что если он через султаншу побудит Абдул-Азиса принять относительно принцев слишком суровые меры, то это только увеличит число недовольных и ускорит переворот. Он всеми силами помогал министрам готовить свержение султана, так как только от преемников его он мог надеяться на поддержку своих планов.

– Я боюсь, ваше величество, что принцы рано или поздно возымеют эту надежду, – сказал он.

– Твои сдержанные слова только подтверждают справедливость моих опасений.

– Мне не было позволено доказывать долее мою преданность вашему величеству и нашему высокому повелителю, султану, так как интриги одного выскочки лишили меня доверия его величества, но я по-прежнему предан моему повелителю, несмотря ни на что! – сказал хитрый Мансур. – Если ты хочешь, высокая повелительница, выслушать мое мнение и мои советы, то я готов повергнуть их к твоим ногам.

– Говори.

– Скорые, энергичные меры могут уничтожить все замыслы врагов. Одно повеление может уничтожить самый корень опасности и отвратить мысли всех от какого бы то ни было заговора.

– Назови мне это повеление, Мансур-эфенди.

– Опасность будет уничтожена, если его величество султан даст приказание немедленно же арестовать принцев, отвести их во дворец Долма-Бахче и там содержать под строгим надзором.

– Арестовать! Да, ты прав! – сказала султанша, которую легко было побудить к подобным поступкам.

– Должно арестовать всех принцев, кроме принца Юсуфа, – продолжал Мансур. – Не только принцев Мурада и Гамида, но и Рашида и Нурредина; таков мой совет. Арест должен быть произведен со всей возможной осторожностью и никак не позже, как завтра утром.

– Да, я согласна с тобой, это необходимо.

– Сверх того, надо объявить принцам, что они не могут принимать никого без ведома главного камергера, мушира Чиосси, и что они могут посылать письма только прочитанные им и подписанные.

– Да, никакая мера не слишком строга, когда дело идет о безопасности султана. Я сейчас же еду в Беглербег, чтобы уговорить султана арестовать принцев. Благодарю тебя за твои советы, – продолжала султанша, поднимаясь с дивана. – Я надеюсь, что скоро буду иметь возможность вознаградить тебя за них.

С этими словами она покинула залу совета, у дверей которой ее ожидал черный слуга.

Выйдя из развалин, султанша Валиде села в карету и велела везти себя в Беглербег.

Мансур глядел ей вслед с торжествующей улыбкой. Прежде такая хитрая и проницательная, султанша попала в расставленные ей сети. Если ей удастся уговорить султана последовать советам Мансура, то его падение неизбежно, так как подобные меры заставят колеблющихся еще министров примкнуть к заговору.

Кроме того, он думал еще более усилить впечатление, произведенное султанскими повелениями. Он хотел совершить покушение на жизнь принцев, и притом так, чтобы оно было приписано султану или султанше Валиде.

С этой целью он направился в келью дервиша Алаи, который с наступлением ночи оставлял свое обычное место вблизи Башни мудрецов.

Алаи лежал на полу своей темной кельи, в которую свет и воздух проникали только через узкое окно.

Но, несмотря на мрак, он узнал Мансура и упал перед ним на колени.

– Алаи! – сказал Мансур.

– Я слушаю, великий шейх.

– Ты молишься?

– Я молюсь день и ночь, но мои грехи так велики. Я должен постоянно кинжалом напоминать себе, что я заслуживаю смерть.

– Хочешь получить прощение грехов?

– Да, великий шейх, мудрый и могущественный Баба-Мансур! – вскричал в восторге дервиш. – Ты сжалился надо мной, ты хочешь дать мне прощение?

– Но ведь ты знаешь, что для того, чтобы заслужить это, надо свершить что-нибудь необыкновенное, какой-нибудь подвиг.

– Назови мне его, повелитель. Сжалься над твоим несчастным рабом!

– Тогда ступай в Долма-Бахче и проникни во дворец с кинжалом.

– И потом? Потом что?

– Ударь кинжалом, если увидишь принцев.

– Принцев? Они должны погибнуть?

– Сохрани тебя от этого Аллах! Ты должен дать схватить себя там!

– И это то дело, о котором ты говорил?

– Иди и исполни его! – приказал Мансур.

С этими словами он скрылся за выступом стены и оставил келью дервиша прежде, чем тот успел заметить его исчезновение.

– Где ты, великий шейх? – вскричал в изумлении Алаи, не видя больше Мансура. – Где ты?.. Здесь нет никого! Это было, значит, явление! Я повинуюсь его приказанию. Наконец я заслужу прощение!.. Прощение!.. Прощение!..

Слова Мансура Алаи счел за слова духа, посланного пророком, и слепо им повиновался.

Между тем султанша Валиде не теряла времени, и все принцы были арестованы и отвезены во дворец Долма-Бахче.

Там мушир Чиосси сообщил им, что султан приказал, чтобы они не выходили из дворца и не принимали никого, иначе как испросив прежде на это разрешение.

– Значит, мы здесь в тюрьме? – вскричал принц Мурад. – Я протестую против такого обращения с нами; ни я, ни мои братья не делали ничего против воли султана и во всем ему повиновались. Передайте его величеству султану, нашему дяде, что мы не будем никуда выходить из этих комнат, так как не согласны подвергаться таким унижениям. О! Скоро ли окончится наша жизнь, исполненная печали, горя и опасений!

Вскоре принцы получили также письмо султанши Валиде, в котором повторялись приказания султана и сверх того было добавлено:

«Принцы не должны иметь детей, иначе последних будут убивать тотчас же после их рождения».

Теперь принцы не могли ни одного часа быть уверенными в безопасности, так как преследование принцев крови было не новостью в Турции. В этом полуевропейском, полуазиатском государстве проклятие тяготело над тем, в чьих жилах текла султанская кровь.

С самого раннего возраста им угрожает смерть. Ни одного спокойного дня, ни одного веселого часа не выпадало на их долю.

Их жизнь проходила в беспрестанном страхе перед гневом султана и преследованиями султанши Валиде.

Вечером того же дня случилось событие, еще более усилившее опасения принцев.

В их комнаты проник неожиданно старый дервиш. Никто не знал, как он мог пройти внутрь дворца; вероятно, стоявшие у входов часовые не заметили его.

С обнаженным кинжалом бросился он на Мурада, наследника трона, и убил бы его, если бы принц Гамид не успел отвести вовремя руку убийцы.

На зов принцев сбежались слуги и схватили безумного Алаи, так как это был не кто иной, как тот помешанный дервиш, которому Мансур велел совершить покушение на жизнь принцев.

Слуги передали его часовым дворца. Те были из полка капиджи и потому отвели Алаи не в тюрьму, а назад, в развалины Кадри, где дервиш за свой поступок отделался только запрещением выходить из своей кельи в течение месяца.