Шеннон Дрейк - Обрученная с ветром

— Роза, я думаю, что ваш отец имеет для вас совершенно четкие планы. И Джемисон Брайант, будучи таким отъявленным мошенником, сумеет представить вашему отцу полный набор предложений, поскольку знает, что ему выгоден ваш брак с каким-нибудь титулованный типом. Может быть, в колониях все по-другому, я иногда ощущал это на себе. Но здесь, Роза, когда молодая женщина настолько богата, как вы, браки принято устраивать.

Странно, но она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Он, казалось, говорил с точки зрения более взрослого и мудрого человека, а ей этого не хотелось слушать.

— Возможно, так принято. Но вы ошибаетесь. Все, что мне действительно необходимо, — это попасть домой и поговорить с отцом. Отец любит меня.

Он склонил голову.

— Тогда я желаю вам удачи.

— Да, я вижу.

Его глаза, казалось, на секунду заволоклись серебристой дымкой. Ему стало весело.

— Они найдут вам какого-нибудь юнца, и все будет вполне благополучно.

— Никогда! Никто не найдет мне мужа! Если я выйду замуж, это будет по любви! — горячо сказала она.

Он улыбнулся с таким превосходством, словно она была очень глупым ребенком.

— Пожалуйста, простите меня! — прошептала она. — Как я могла не сознавать, что только мужчины и женщины ваших древних лет могут по-настоящему понимать глубины любви.

При этих ее словах он сочувственно рассмеялся, и на мгновение она снова поняла, что, возможно, у потрясающей популярности этого человека были причины. Когда он улыбался или смеялся, он был действительно красив. На левой щеке появлялась чуть заметная ямочка, глаза сверкали серебряным пламенем и губы чувственно изгибались.

— Я такой древний? — спросил он, и она ощутила в этот момент, что он близок, очень близок, хотя и в пределах, допустимых приличиями.

— Немыслимо, — надменно прошептала она.

— И вы никогда не полюбили бы никого, столь древнего!

— Конечно, нет, милорд, — извиняющимся тоном произнесла она.

— Слава Богу, что существует древняя леди, отвечающая мне взаимностью!

— О, действительно! Вам следует ежедневно благословлять нашего доброго Господа за леди Анну.

— Ну, ну, мисс Вудбайн! Такое ангельское лицо, и при этом такой колючий язык!

— Да, его заострили люди, подобные вам. Знать многому научила меня.

— М-м, неужели? Так вот, моя вздорная маленькая колонистка, миледи Анна очень беспокоится за вас. И ради нее я вынесу ваши «пращу и стрелы».

— Леди Анна беспокоится за меня? — спросила она удивленно.

— Из-за вашего опекуна, — сказал он.

Он говорил беспечно, но в его тоне звучала неприязнь к этому человеку.

Роза нахмурилась.

— Но не может же он действительно…

— Я не знаю, что он может действительно. Его отец был прекрасным человеком. Джемисон страдает от самого своего положения в жизни — и своей склонности к азартным играм. Я не думаю, чтобы он мог навредить вам, или что ему этого захочется, но он вечно озабочен выплатой своих карточных долгов, а вы, мисс Вудбайн, стоите немалых денег.

Она покачала головой.

— Ну, милорд Дефорт, Анне нет необходимости беспокоиться обо мне. Я намерена оставаться здесь, рядом с королем, и отплыть домой как можно скорее. Так скоро, как только смогу это устроить.

— Король чувствует, что он в долгу перед вашим отцом, и он непременно проследит за вашим благополучием. Но, возможно, вам следует помнить, Роза: он человек осторожный и терпимый. Но он — король. Он ответственен за вас гораздо больше Джемисона Брайанта. Если король решит, что вам следует выйти замуж, вы это сделаете. Он прикажет вам.

— Я не выйду замуж! — упрямо повторила она.

— Нет, вы просто доведете бедных парней до отчаяния и продолжите свою веселую жизнь, пытаясь одурачить как отца, так и короля.

— Как смеете вы намекать…

Он засмеялся.

— О, я ни на что не намекаю. Вы будете кокетничать, будете очаровывать и стараться добиваться своего, как, очевидно, вы делали в течение многих лет. Будет интересно посмотреть, как именно сложится ваша судьба.

— Она сложится в Виргинии, — гневно заявила Роза. — Заботьтесь лучше о себе. Вы — гадкий и противный, и похотливый…

— Очень, — засмеялся он. Его улыбка стала шире, и она невольно снова ощутила дрожь.

— Проклятие, отпустите меня. Не думайте обо мне, не беспокойтесь…

— Я не особенно беспокоился о вас. Это было бы весьма похоже на беспокойство об умной большой кошке — милая моя девочка, меня зацепили ваши коготки. Это леди Анна беспокоится.

Коготки, вот как! Она жаждала ринуться и исцарапать его. Ах, если бы только они были одни. Но вокруг были люди, поэтому она улыбнулась очаровательно, как только смогла.

— Какая же из нас пара, лорд Дефорт! Большая кошка с блестящими когтями и осел.

Его бровь изогнулась, губа искривилась.

— Мисс! Насколько я помню, сначала вы обозвали меня лошадью.

— Но мы становимся такими хорошими друзьями, старина, и я ощущаю, что могу правдиво выражать свои чувства. Вы осел!

Музыка стихла. Она внезапно обнаружила себя прижатой к нему. И глаза его пылали серебром, когда он встретился с ней взглядом.

— Лучше радуйтесь, что не мне досталось опекунство над вами. Я бы поддался искушению обломать ваши колючки. Промыть вам рот со щелоком или преподать урок хлыстом на конюшне.

Она попыталась высвободиться из его рук, но не смогла, потому что пальцы, обхватившие ее руки, были как будто из железа. Она посмотрела на него, глаза ее испускали изумрудное сияние, голос звенел от сдерживаемого гнева.

— Увы! Благодарю Бога, что вы не мой опекун! А теперь, благородный милорд Дефорт, будьте так добры и отпустите меня…

Но он не отпустил. Его взгляд был чрезвычайно упрямым. Дело было не в том, что он решил не отпускать ее, а в том, что она так настойчиво хотела уйти. Ведь он — лорд Дефорт, а она — всего лишь маленькая простолюдинка, бельмо у него на глазу. Он не позволит ей командовать собой.

— Отпустите меня! — холодно приказала она.

Он ждал слишком долго. Музыка прекратилась, и публика кружила вокруг, ожидая ее возобновления, болтая, шепчась, наблюдая за ними. Роза болезненно осознавала силу и напряжение в его хватке, обволакивающий ее жар и странные молнии, пробегающие вдоль спины.

— Пустите! — настаивала она.

Она ощущала, как ее охватывает паника, и, рванувшись изо всех сил, лягнула его.

Она услышала, как он заскрежетал зубами. Она совершила ошибку. Она почти вскрикнула, испугавшись, что он намерен оторвать ей пальцы. Он притянул ее еще ближе.

— Мисс Вудбайн, — заговорил он низким и гневным голосом.

Но затем внезапно замолчал. И в эти несколько секунд Роза невольно разглядела его до мельчайших деталей. Она видела его чисто выбритые щеки, серебристое мерцание глаз, ощутила мощное биение его сердца. Она вдыхала его запах, чистый, тонкий, мужественный. Кожа ее ощущала ткань его камзола, прикосновение его пальцев — прекрасных пальцев, очень длинных, сильных, слегка бронзовых от загара. Она ощущала на лице его дыхание и была поражена жаром, внезапно охватившим ее, жаром, согревшим и пронзившим всю ее.