Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

Эрато, смутившись, пошире раскинул свой плащ и постарался хоть как-то укрыть Ауриану от взглядов публики, но та уже заметила затруднения своей любимицы и отнеслась к этому сдержанно, даже сочувственно. Кое-кто захлопал в ладоши.

«Эти люди потеряли разум! — подумал Эрато. — Она не в состоянии выполнить свой долг, а они восхищены этим».

— Ты знаешь, что это такое, дочь осла? — закричал Глаукус.

Он ткнул ей в лицо большим пальцем, опущенным вниз, и насильно вложил меч в ее руку.

— Проклятье падет на девять поколений того, кто ударит врага, не способного ответить тем же, — тихо и безжизненно произнесла Ауриана.

— Что она сказала? — спросил подручный Глаукуса, подставляя ладонь к уху.

— Какую-то варварскую чушь, — ответил Глаукус, хватая Ауриану и толкая ее вперед. Ауриана чуть было не упала на тело Персея, который был еще жив.

— Ты не в лесу среди своих дикарей, нам нет никакого дела до всех этих глупостей насчет девяти поколений. Здесь это не пройдет! Ты находишься среди цивилизованных людей, а они повернули свои пальцы вниз. Теперь ты должна перерезать ему глотку. Слышишь, отродье вшивых бабуинов?

И Глаукус ударил ее ногой.

Вне себя от ярости, Ауриана бросилась на него. Эрато навалился на нее, схватил за руку, державшую меч, и резко вывернул ее. Ауриана потеряла равновесие и упала на песок. Однако, падая, она сумела уцепиться за Глаукуса и потащить его за собой. Эрато тоже не удержался на ногах и свалился сверху на них обоих. Ему удалось вырвать меч из руки Аурианы и отбросить его подальше. Тогда Ауриана схватила Глаукуса за горло.

Публика пришла в неописуемый восторг. Многие зрители покатывались со смеху, думая, что эту сценку разыграли специально на потеху всем.

— А ну, задай ему жару, Ауриния! — с воодушевлением орал плебс. — Убей их всех, Ауриния! Убей их всех! Убей! Убей!

Эрато и еще один помощник с огромным трудом оторвали ее от Глаукуса, который уже начал задыхаться и выкатил глаза на лоб.

— Ты! Идиотка! Ты не понимаешь, что своим дурацким поведением губишь все плоды своей победы? — в бешенстве прокричал прямо ей в ухо Эрато.

И тут до него дошло, что зрители выражают восторг, а не возмущение.

«Невероятно! — подумал он. — Я видел гладиаторов, с которых чуть ли не заживо сдирали шкуру за отказ подчиниться требованиям толпы. А здесь наоборот, в мгновение ока она меняет настроение публики, которая, похоже, готова потакать любым ее капризам. Они безоговорочно признали ее власть над собой и простят ей все, что угодно».

Воспользовавшись всеобщим замешательством и весельем, один из младших наставников незаметно подполз к Персею и сделал то, что отказывалась сделать Ауриана, покончив с его мучениями ударом кинжала в сердце. После этого юноша в маске Харона, этрусского демона смерти, дотронулся до Персея раскаленным металлическим прутом, чтобы засвидетельствовать смерть. На арену вышли четыре служителя из похоронной команды. Бесцеремонно схватив тело, они поволокли его к выходу, где стояли несколько простых, кое-как сколоченных гробов. В один из них и было брошено тело Персея, когда-то наводившего ужас на своих противников.

Все это время Эрато удерживал Ауриану, заломив ей руки за спину. Он опасался, что она опять начнет скандалить.

— Приведите ко мне человека, который бросил деревянные шары! — требовала она. — Пусть этот трусливый подонок предстанет передо мной и посмотрит мне в глаза!

— Все уже улажено, ты победила! — упрашивал ее Эрато. — Перестань шуметь! Принесите пальмовую ветвь победительнице и побыстрее. Она серьезно ранена и должна идти в лазарет.

Постепенно Ауриана пришла в себя. Она была совершенно опустошена и лишена всяких желаний. Глаукус накинул ей на плечи алый плащ. Почти повиснув на руке Эрато, она с трудом доплелась до императорской ложи и встала напротив. Ее бил сильный озноб. Одной рукой она схватила ткань плаща и прижала ее к ране, пытаясь остановить кровотечение. К ее удивлению и тревоге Марка Юлиана в ложе не оказалось. Когда же он ушел и почему? Она вдруг почувствовала одиночество охотника, вернувшегося домой и обнаружившего, что дом пуст и очаг остыл.

Жеманной походкой к ним приближался слуга Домициана, одетый в белую одежду. Он нес пальмовую ветвь. Когда Ауриана протянула руку за наградой, слуга, как было ему приказано, разжал пальцы, и ветвь упала на песок. И сразу за этим из императорской ложи раздался зычный голос герольда.

— Эта женщина не повиновалась приказу. Да будет известно — она не признается победителем. Результат поединка таков: Персей погиб, Ауриния потерпела поражение.

Ошарашенная публика притихла подобно тому, как огромный зверь вдруг останавливается в удивлении и раздражении перед неизвестно откуда взявшимся препятствием. Это затишье длилось недолго. Послышался слабый гул, который быстро превратился и неистовый рев.

— Ауриния — победительница! — скандировала многотысячная толпа. — Ей нужна пальмовая ветвь!

«Этот проходимец Музоний Гета останется без выигрыша. Он, правда, и не проиграет, — с некоторым беспокойством думал Эрато. — Но в том, что все так повернулось, меня винить нельзя. Однако кто его знает, что он думает насчет всего этого?»

— А теперь мы даруем ей еще одну возможность подтвердить свою храбрость, — продолжал герольд. — Впустите Антея!

— Что за идиотизм? — вскричал Эрато, быстро обернувшись и увидев, как из открывшегося прохода вышел Антей с сетью и трезубцем. Он источал бодрость и свежую силу. — Нет! Остановитесь!

Вся масса зрителей заволновалась и забурлила, как вода в гигантском водовороте. Затем где-то наверху маленькая кучка людей снова принялась скандировать: «Ауриния — победительница! Слава Императору Домициану Германику, правителю вселенной, повелителю и богу, победителю Германии!»

Домициан очнулся от своих мрачных мыслей, заморгал в изумлении, а затем подался вперед всем телом, не веря своим ушам. Должно быть, ему почудилось.

Но нет. Эти слова прозвучали снова, подхваченные на этот раз сотнями глоток. Неужели эти бродяги, наконец, признали его титул? Неужели согласились с тем, что эта победа имеет не меньшее значение, чем победа его проклятого братца? Может быть, они раскаялись в своих гнусных изменнических замыслах?

Скандирование продолжалось, становясь все более неистовым. Наконец-то! Вот она, любовь, которую он заслужил, и народ выражает ее свободно, без всякого принуждения! Домициан обрадовался этому стихийному признанию его огромных заслуг и полководческого таланта.

Он, однако, глубоко заблуждался. Здесь не было ничего случайного или стихийного. Все было тщательно продумано и спланировано, а людям, которые сидели на местах для плебеев и скандировали лестные для Императора слова, щедро заплатили из кошелька Марка Юлиана. Это было последней, отчаянной попыткой спасти Ауриану, отведя от нее гнев Домициана.