Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

Сзади послышался звук гонга, возвещавшего о закрытии бань. Оба сенатора часто сталкивались с людьми, которые спешили на вечерние развлечения или же делали вид, что им нужно спешить.

Марку Юлиану приходилось прилагать значительные усилия, чтобы идти вровень с пожилым человеком, оказавшимся не по возрасту прытким. Про себя Марк Юлиан подумал, что с такой скоростью его спутнику не приходилось ходить по меньшей мере лет десять.

— Не очень-то радушно ты относишься к тому, кто пытается сделать тебя повелителем двух третей мира, — сказал Марк Юлиан, — не говоря уже о бессмертной славе и умиротворении души, которое приходит с осознанием того факта, что место в театре тебе гарантировано даже в случае опоздания на представление.

— Твой отец был донельзя беспокойным человеком, смутьяном, вечно ему чего-то не хватало, а ты во много раз хуже него.

Нерва попытался грозно нахмурить брови, но у него ничего не получилось, потому что с возрастом его лицо приобрело много складок и стало бесформенным. Природа наделила его глазами умной овчарки. Они были терпеливыми и всепонимающими.

— Я ничего не просил у тебя! — с осуждением сказал Нерва и обеспокоенно посмотрел на собеседника. — А что, если через год эта жизнь, которую ты мне предлагаешь, покажется адом? Что тогда? Ты подумал об этом, когда строил свои расчеты на меня? Потом ведь нельзя будет так просто взять и уйти с этого места и при этом сохранить свою голову на плечах!

— Хорошо, давай сделаем так. Если ты через год разочаруешься в том, куда я тебя вовлек, ты отыщешь меня и отомстишь любым способом.

— В следующем году я ухожу в отставку и удаляюсь от дел. Я хочу жить в своем имении и наслаждаться природой. Ты опоздал. Почему ты не пришел ко мне тридцать лет тому назад?

— Прошу тебя, умерь свой шаг и выслушай меня.

Путь Марку Юлиану преградила тележка, груженая ящиками с кудахчущими курами, и Нерва чуть было не скрылся из поля зрения Марка Юлиана, пока тот, ругаясь сквозь зубы, огибал некстати возникшее препятствие. Догнав Нерву, он продолжил, стараясь не выказывать своего раздражения.

— Этим человеком должен быть ты и никто другой!

Произнося эти слова, Марк Юлиан весело и непринужденно улыбался, чтобы никакой случайно увидевший их соглядатай Вейенто ничего не заподозрил. И в самом деле, со стороны казалось, что два почтенных патриция обсуждают урожай своих виноградников в Галлии или погоду в Умбрии.

— Только твое имя не вызывает споров и распрей. Ты не занимал высших постов, с точки зрения наших коллег это говорит в твою пользу. Лишь ты один сможешь вернуть Сенату власть и авторитет. Возможно, тебе это покажется глупым, но даже твои дальние родственные связи с семьями Клавдия и Нерона в их глазах являются положительным обстоятельством. С какой стороны ни возьми, но у тебя самая знатная родословная из всех здравствующих патрициев. Другого человека легионы не примут, они сбросят его с трона, как горячая лошадь сбрасывает неумелого всадника. Три четверти сенаторов назвали твое имя, и причина вполне очевидна для меня. У тебя сложилась репутация твердого, откровенного и уверенного в себе человека. В то же время у тебя меньше врагов, чем у кого бы то ни было. Как это тебе удается, известно лишь богам. Ты разбираешься в государственных делах лучше, чем любой из нас. Очень важно еще и то, что ты отличаешься от него своим спокойным, уравновешенным характером. Все будут рады приходу к власти человека, который сам живет по тем законам, которые он устанавливает.

Марк Юлиан заметил, что Нерва замедлил шаг. Это означало одно из двух: либо он стал прислушиваться, либо просто устал.

— Мне трудно поверить, — задумчиво сказал Нерва, — что им понадобился такой старик, как я.

— Даже это они расценивают в твою пользу. С действительностью не поспоришь, ее надо учитывать. Как сказал один человек, имени которого я не буду упоминать, ты умрешь, прежде чем успеешь стать опасным. Ведь никто не верит в способность долго противостоять искушениям, которые несет в себе обладание абсолютной властью. Однако каковы бы ни были причины, по которым они выбрали тебя, теперь важно то, что выбор сделан, и ты никуда от этого не денешься.

Прежде чем Нерва смог возразить, Марк Юлиан продолжил уже более суровым тоном.

— Я могу привести и другие аргументы. Прими это или умри. Ты знаешь, что ему приснился сон о тебе? И его теперь все время точит червь сомнения. Во сне он увидел, что твоя мать лежала ночью в храме Аполлона, и к ней пришел змей. Так они зачали тебя. Точно такие же слухи распространялись об Августе. Берегись! А что, если его новый астролог предскажет, что тебе суждено править? Ни один человек с древней и знатной родословной не свободен от таких подозрений. Если ты сейчас не возьмешься за дело, то потом будет поздно. В общем, у тебя, на мой взгляд, нет выхода.

На какой-то миг показалось, что Нерва склонен согласиться, но затем он энергично затряс головой.

— Будь ты проклят! — брызгая слюной проговорил Нерва и резко свернул в сторону, чуть на угодив в середину процессии танцующих матрон в развевающихся мантиях, которые опрыскивали улицу сладко пахнущим бальзамом в знак уважения богине Исиде [17] Исида — египетское божество материнства, изображавшееся в человеческом облике. Почиталось и за пределами Египта, во всей Римской империи. . При этом они наигрывали легкие мелодии на свирелях и ритмично позвякивали трещотками. В глаза обоим сенаторам ударил свет, отраженный бронзовыми зеркалами, которые находились в руках у участниц торжества. В это время женщины с гребнями из слоновой кости делали вид, что расчесывают волосы богине. Процессия разделила спутников. Марк Юлиан остался с одной стороны, тогда как Нерва успел перейти на другую сторону улицы. На этот раз Нерве удалось скрыться. Однако на следующий день ближе к сумеркам Нерва специально пошел из курии таким путем, чтобы наверняка встретить Марка Юлиана, который должен был в это время выходить из Совета в западном Дворце. Он был достаточно искушенным человеком и сделал все так, что со стороны их встреча казалась чистой случайностью. На этот раз он молчал и внимательно выслушал все аргументы Юлиана. К тому времени, когда они свернули на улицу Книжных Лавок, Нерва почти сдался.

— Но у меня нет сыновей, — сказал он, выставляя свой последний довод своей непригодности к той роли, которую ему прочил Марк Юлиан. — У Веспасиана были хотя бы сыновья.

— Одним из которых оказался Домициан. По моему мнению усыновление приносит лучшие результаты. Как только на твоих плечах окажется императорская пурпурная мантия, тебе придется кое-кого усыновить. У народа должно быть чувство преемственности власти, и чем скорее ты его создашь, тем лучше.