Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

— Мне это вовсе не нравится, — говорила Суния, обмахивая себя веером, который она смастерила из обрывков папируса, найденных ею на школьной свалке. — Ты должна понять, что у этого народа совсем иные понятия о браке, чем у нас — для них его узы не являются такими же священными и вечными как у нас.

— Суния, пощади меня, хватит говорить об одном и том же!

— И все равно, послушай, что я скажу на этот раз. Эрато был женат три раза, Акко — четыре. Говорят, что когда-то их царь по имени Нерон женился на евнухе, потому что он… или она… напоминала ему покойную жену, которую этот Нерон сам же и умертвил. Эта свадьба происходила на глазах всего Рима. Были устроены пышные торжества. Мы слишком мало знаем об этих людях, но и этого достаточно. Мурашки бегут по коже. Эта жизнь в такой скученности, на шее друг у друга, в этих многоэтажных домах хорошему не научит. Они женятся на девочках, которым исполнилось всего лишь двенадцать лет. Пройдет всего несколько лет, и по их меркам Авенахар будет годиться в жены. Возможно, он даже забудет о тебе и станет питать страсть к твоей дочери!

— Суния!

— Отлично, хоть это заставило тебя встать с постели.

— Ты можешь обзывать их всех как тебе заблагорассудится, но если я еще хоть раз услышу, как ты говоришь пакости о нем, то клянусь своим отцом и матерью, нашей дружбе придет конец!

Суния почувствовала, как внутри у нее все перевернулось. Она видела, как Ауриана сердится на других, но впервые испытала ее гнев на себе.

— Прости меня! — прошептала она. — Мне не следовало этого говорить.

Она выждала какое-то время и снова обратилась к Ауриане.

— Ты не сердишься на меня больше?

— Разумеется, нет. Просто я страшно устала от тоски и со страхом смотрю в будущее. Я вижу там сплошной огонь. Давай забудем об этом.

Суния вновь обратила внимание на то, что творилось под окном.

— Иди сюда и смотри. Стражники разогнали труппу бродячих мимов. Те разбежались, но теперь появилась откуда-то длинная вереница женщин с факелами, которых все стараются обходить стороной… Они несут пальмовые ветви.

— Это проститутки, — сонно ответила Ауриана. — Недавно мне рассказали, что их лишили права наследовать имущество.

— Послушай однако! Многие из них выкрикивают твое имя: «Дорогая Ауриана!» Клянусь моей матерью, после очередной победы они объявят тебя царицей, — Суния оглянулась. — Ауриана, что мучает тебя? Вот уже несколько дней ты сама не своя. Я никогда не видела, чтобы ты столько времени лежала в постели. Может быть, ты съела что-нибудь испорченное или, спасите нас боги, тебя коснулась летняя лихорадка? Необходимо обратиться к лекарям, пусть они дадут тебе какое-нибудь снадобье.

— Нет! — прозвучал резкий ответ Аурианы, более резкий, чем бы ей хотелось. — Я чувствую себя неплохо и не нуждаюсь в лекарях.

Изумленная такой реакцией подруги, Суния подошла поближе.

— Ты и в самом деле заболела. Я уже некоторое время наблюдаю за тобой. И прошлым вечером тоже.

Она имела в виду то, что когда им как обычно выдали вареный ячмень на ужин, Ауриану вытошнило.

— Оставь меня в покое. Все это чепуха, говорю тебе.

— Стало быть, ты мне не доверяешь, если не хочешь сознаться, что ты больна.

— Суния, дело вовсе не в этом, — Ауриана закрыла свое лицо ладонями. — Не говори ничего Эрато! Поклянись в этом своей матерью!

— Ауриана!

— Суния, во мне зачат ребенок.

— Что? Что? Нет! — у Сунии задрожали колени, и она упала на краешек топчана рядом с Аурианой. — Что ты мелешь? Этого не может быть!

— Нет, может. Так оно и есть.

— Нет, Ауриана! — Суния изо всех сил зажмурила глаза и медленно покачала головой. Она крепко сжала руку Аурианы, словно хотела оградить ее задним числом от того, что случилось. — Нет!

Ее голос зазвучал тише, а в глазах стояло невиданное удивление. Она немного помолчала, а потом снова отважилась заговорить.

— Ты понесла от… него?

— Да, от него, — подтвердила Ауриана, задрожав и удивившись, насколько интимно прозвучал ее ответ. — Да, ребенок его.

— Но я ничего не пойму… Как это произошло? Ведь тебе давали травы, амулеты и эту ужасную уксусную воду.

— Я не употребляла зелья, что давал лекарь, а амулет я взяла, да и выбросила.

— Но почему?

— Разве ты не видела луну в ту ночь? Все внизу было залито ее священным светом. Ни одно существо, на которое пал этот свет не могло остаться не оплодотворенным. В такую ночь неразумно мешать стремлению природы к размножению.

— Пусть размножаются другие! Как ты можешь…

— Послушай меня! Я объясню тебе, почему я так поступила. Это был день Праздника Священного Новобрачия. Любое дитя, зачатое в эту ночь, принесет в мир много добра, будь то мужчина или женщина. Этот ребенок зачат под защитой магии земли, которую мне передала Рамис, и магией римлян, исходящей от его отца, которого я, к моему горькому сожалению, наверное, больше никогда не увижу на этом свете! Неужели ты не понимаешь? У этого ребенка будет на редкость удачная судьба. Ему будет везти во всем, и он сможет сделать для нашего народа то, что не удалось мне. Суния, мое родословное дерево теперь все ощипали, до последнего листика, его голый ствол внушает жалость. Оно должно вновь расцвести, иначе мои предки не смогут перевоплотиться. И я… сделала это из-за Авенахар. Ведь она выросла без меня, своей матери. Я не вскормила ее своим молоком, не видела ее первых шагов, не слышала ее первых слов, и это угнетает меня. Теперь все будет по-другому, с этого младенца я не спущу глаз.

— О, милостивая Фрия! Не спустишь глаз? Да ведь ты в тюрьме! У тех, кто находится здесь, не бывает детей. Как ты сможешь сражаться на арене? А как быть с Аристосом? Ведь день поединка с ним уже назначен.

— Успокойся, Суния. Я уже обо всем подумала. Первые признаки беременности скоро проходят, я это знаю по себе. И когда я буду бороться с Аристосом, мое тело будет по-прежнему упругим и сильным. Но не говори об этом никому. Даже Коньярику и Торгильду. Иначе Эрато сразу же прикажет лекарям сделать мне выкидыш или еще каким-то образом вытравить плод. Не смотри на меня так! Мне уже не в первый раз биться и чувствовать в себе удары еще одного сердца. А теперь поклянись именем Фрии не говорить ничего и помочь мне сохранить все в тайне.

— Клянусь! — начала Суния, но затем голос ее задрожал, и по щекам потекли слезы. — Но это же сумасшествие! Как от тебя боги могли требовать такой жертвы? Разве ты недостаточно страдала?

— Воля богов бесконечно справедлива. Послушай… чтобы эти лекари с ястребиными глазами не узрели ничего подозрительного, мне нужно съесть траву, от которой бывают похожие приступы болезни. Есть такое растение — гвоздичный корень. Ты знаешь его?

— Я видела, как его собирала моя мать.