Сычев К. В. - Роман Молодой

– Сатай очень богат, сын мой, – покачал головой епископ Иоанн, – и, поверь мне, проживет без твоего серебра…Ты сделай ему скромный подарок и напомни о своей дружбе с Дмитрием Красивым. Разве ты не был в добрых отношениях с этим своим родственником?

– Был, святой отец, – кивнул головой Василий Иванович, – однако не настолько, чтобы об этом вспоминать…Но я благодарен тебе, святой отец, за полезный совет! Покажи мне дорогу до усадьбы Сатая.

– Тогда пойдешь с моим служкой, – улыбнулся епископ, давая знак своим людям привести к нему проводника. Не успел князь Василий даже моргнуть, как в епископскую келью вошел рослый, одетый в монашескую рясу, мужик. Приняв благословение владыки, он, не говоря ни слова, остановился напротив сидевших за столиком князя и епископа.

– Вот тебе проводник, мой человек по имени Никифор, – сказал епископ, вставая из-за стола и обращая свой взгляд на смиренного мужика. – Иди же, набожный Никифор, и покажи дорогу славному князю Василию к юрте мурзы Сатая!

– Слушаюсь, святой отец, – склонился в поклоне почтенный Никифор. – А как будем добираться, верхом или пешком?

– Пешком, святой человек, – кивнул головой князь Василий. – Я нынче болен и не могу ехать верхом. А что, долгий путь?

– Недолгий, княже, – сказал громким басистым голосом Никифор. – Хоть Сарай и большой город, но все знатные люди живут неподалеку от дворца!

Когда они вышли на пустынную улицу, епископский служка натянул на голову монашеский клобук, а князь запахнул наброшенный на него воеводой Борилом бараний тулуп, и трое путников направились к дому татарского мурзы.

Юрта Сатая в самом деле находилась неподалеку – шагах в ста пятидесяти от дома епископа. Окруженная забором, напоминавшая крепость, выложенная из саманного кирпича, большая круглая постройка была видна издалека. Но Никифор не показывал на нее руками, а спокойно вел князя и его воеводу до той поры, пока они не подошли к воротам забора. Из-за забора неожиданно залаяли псы. Князь пригляделся и увидел сновавших взад-вперед здоровенных лохматых собак рыжеватой масти.

– Ну, а теперь я уйду, славный князь, – сказал, расставаясь, церковный служка. – А к тебе скоро выйдет человек этого знатного мурзы!

И он удалился.

В самом деле, как и обещал Никифор, двери господского дома отворились, и на пороге показался невысокий, худенький, одетый в белый халат старик с длинной седой бородой. Он проворно подошел к воротам, сдвинул щеколду и пристально посмотрел на русских.

– Салям галяйкюм! – заискивающе сказал князь Василий и наклонил в знак приветствия голову.

– Вагаляйкюм ассалям! – ответил старик, по всей видимости, привратник. – Тебе нужен мой славный господин?

– Очень нужен, почтенный, – ответил на неплохом татарском князь-изгнанник. – Я приехал из далекого Брянска за советом к славному мурзе Сатаю…

Старик-превратник нахмурился. – У могучего Сатая нет дел с коназами-урусами! – задумчиво сказал он. – Наш важный мурза сегодня очень занят и не сможет тебя принять!

– Я – близкий родственник покойного князя Дмитрия Брянского, – пробормотал князь Василий и поправился. – Брэнэ-коназа…

– Родич Дэмитрэ? – оживился старик. – Тогда ладно! Пойду к моему господину и попрошу за тебя! – И он вернулся в дом.

– Надо было бы дать ему бакшиш, – с горечью вздохнул униженный князь, – но у меня совсем нет серебра…

Однако ждать ему пришлось недолго. Вновь открылась дверь, и седобородый старик переступил порог. – Айда! – крикнул он весело. – Славный Сатай приглашает тебя в дом!

Князь Василий со своим мрачным молчаливым спутником Борилом Воятовичем пошли вслед за привратником, поднялись по высоким деревянным ступенькам, вступили в небольшие сени, обитые камышом и устланные мягкими персидскими коврами, а затем проследовали еще через одну, открытую стариком камышовую дверь, в большую залу с войлочным покрытием на полу. Там, в стенной нише, ярко горел очаг, чем-то напоминавший литовский камин, а на стенах мерцали многочисленные свечи, пламя которых постоянно колебалось от потоков воздуха, поступавшего из круглого отверстия в потолке. По углам залы стояли большие кованые сундуки, а прямо напротив вошедших сидели за лакированным китайским столиком в низких мягких креслах мурза Сатай, облысевший, с тонкими усами и небольшой бородкой, и еще какой-то, как видно знатный татарин с округлым лицом, более скуластым, чем у Сатая, жидкими усами и бородой. Его лицо показалось князю Василию знакомым. Они играли в шахматы и так увлеклись, что сбросили свои тюбетейки на пол и пристально смотрели на шахматную доску. За спинами игравших свисала с потолка длинная ширма, разделявшая залу на две части. – Видимо, там сидят его женки, – подумал Василий Иванович.

Казалось, знатные татары не заметили вошедших и даже не посмотрели в их сторону. Стоявшие в позе просителя князь со своим человеком испытали чувство острого унижения. Пришлось терпеть это презрительное отношение и молчаливо ждать.

– Шах! – вдруг громко сказал довольный Сатай и сделал резкое движение рукой, продвинув вперед вырезанную из слоновой кости фигурку усатого воина.

– Вот тебе, Сатай! – усмехнулся его соперник, снимая с доски фигурку слона. – И зачем ты спешил?

– Снова шах! – вскричал, волнуясь, Сатай, устремив взгляд на доску. – А вот тебе и мат! Получай же, славный Товлубей! Аман твоему государю!

– Это же сам Товлубей! – вздрогнул от радости брянский князь.

– Шайтан! – выругался рассерженный мурза Товлубей, подняв вверх обе руки и не глядя на русского князя. – Ах, ты, хитрый Сатай! Да за тебя сам еблис!

– Будет тебе, брат, – засмеялся Сатай, наслаждаясь раздражением соперника. – Нечего вспоминать еблиса! Разве ты сам не побеждал меня?

– Это все проклятые урусы! – буркнул Товлубей, указывая рукой на стоявших русских и не узнавая князя Василия. – Вот пришли сюда, незванные, и отвлекли меня от игры!

– Кто вы? – весело спросил Сатай, потирая руки. – Зачем потревожили мою юрту? Что вам надо?

– Славный мурза! – ответствовал князь Василий. – Я – родственник твоего покойного кунака Дмитрия. По его воле я унаследовал Брянск…Но в недобрый час!

И он подробно, хоть и сбивчиво, с волнением, рассказал на неплохом татарском о своей печальной судьбе. Татарские мурзы слушали его с интересом, покачивая головами и прицокивая языками.

– Вот я и пришел сюда к вам, знатные люди, голодный, холодный, как нищий оборванец, с больными сердцем и душой! – подытожил свою речь Василий Иванович. – Помогите мне, славный Сатай и могучий Товлубей! Устройте мне встречу с государем, чтобы я мог попросить у него помощи! Неужели ты забыл меня, отважный Товлубей?