Георг Борн - Новая царица гарема

На другой день Христодул пошел к судье с жалобой на жестокий поступок султана. Кади приказал султану явиться на суд. Магомет II повиновался голосу закона, которому должны подчиняться все без различия, но при этом взял с собой под кафтан бердыш. Султан хотел сесть перед кади, но тот приказал ему стоять наравне с истцом. Христодул повторил свою жалобу, объяснив, что столбы и всю мечеть сделал он ниже для того, чтобы она могла лучше противостоять землетрясению, и за то султан велел отрубить ему руки и тем лишил его возможности добывать себе пропитание. Магомет выставил свой поступок наказанием. На это кади сказал:

– Падишах, блеск порождает часто несчастье. Низкие стены твоей мечети никому не мешают молиться и служить в ней Аллаху. Если бы даже вся твоя мечеть состояла из одних драгоценностей, все равно ничего не значила бы она в глазах Аллаха. Отрубив руки этому человеку, ты сделал противозаконный поступок. Он не может более работать. На тебе теперь лежит обязанность заботиться о его семействе. Что скажешь ты на это?

– Что правда, то правда, – отвечал султан. – Пусть решит закон.

– Закон, – продолжал кади, – определяет отрубить тебе руки в случае, если тот человек не согласится на полюбовную сделку.

– Я согласен выдавать ему ежегодную пенсию из общественных сумм, – возразил султан.

– Нет! – вскричал кади. – Не из общественной казны. Твоя вина, ты и в ответе, вот мой приговор.

– Ну, так я готов каждый день давать ему по двадцать кусков золота, довольно будет этого?

Архитектор удовольствовался этим вознаграждением, и тяжба была прекращена.

Тут только воздал кади должное почтение султану.

– О судья, счастье твое, что ты беспристрастно решил это дело, если бы ты из уважения к моему сану произнес приговор не в пользу архитектора, я убил бы тебя вот этим бердышом, – сказал тогда султан.

Замечательны еще странные названия некоторых мечетей, которыми они обязаны своему происхождению. Так, например, одна из них называется Тадки-Джедим (прими, я съел бы это). Она лежит недалеко от Псаматийских ворот и, должно быть, была воздвигнута кутилой, который, внезапно раскаявшись в своем чрезмерном обжорстве, стал ежедневно откладывать в шкатулку те деньги, которые употреблял прежде на стол, скопил таким образом значительную сумму и на эти деньги построил мечеть. Когда дворецкий подавал ему меню, он вместо того, чтобы заказывать блюда, бросал деньги в шкатулку со словами: «Прими, я съел бы это!». Другая мечеть носит название Лити-Богадата (шесть пирожков). Она была основана придворным булочником султана Магомета II, обязанным ежедневно доставлять к столу его шесть горячих пирожков и за то получившим монополию на торговлю мукой. Он сильно нажился за счет бедняков и в старости для облегчения своей нечистой совести построил мечеть. Рассказывают, однако, что жертва эта нисколько не помогла лихоимцу: по окончании постройки взбешенный народ ворвался в его булочную и утопил его в квашне.

После этого беглого очерка истории происхождения турецких церквей вернемся к султанше Валиде. Как мы уже знаем, она отправилась в Ай-Софию и там, на женской галерее, совершив свою молитву, пошла на паперть. Невдалеке в тени колонн стоял шейх-уль-ислам. Султанша направилась к нему. Заметив это, Мансур со всеми знаками глубокой преданности тоже пошел к ней навстречу.

– Я вижу, что ты пришел на мой зов, мудрый шейх, – заговорила Валиде. – Проводи меня немного по улице, мне нужно задать тебе один вопрос.

– Кажется, светлейшая государыня хочет удостоить меня своим доверием. Это такая честь для меня, что я прежде всего спешу изъявить ей свою благодарность, – отвечал хитрый шейх-уль-ислам, для исполнения замыслов которого прежде всего надо было сделать султаншу своей союзницей.

– Да, я хочу довериться тебе, мудрый шейх. В первый раз после продолжительного молчания я снова обращаюсь к тебе. Придворные интриги разъединили нас, – говорила султанша Валиде, возвращаясь в сопровождении Мансура-эфенди в сераль. – Я очень рада, что наступила наконец перемена в наших отношениях.

– Может ли кто-нибудь более меня ценить твою благосклонность, светлейшая государыня, я всеми силами постараюсь доказать тебе свою преданность.

– Ты сейчас узнаешь, зачем я звала тебя, – продолжала султанша. – Я пришла в интересах нашего могущественного султана, или, лучше сказать, меня привлекла сюда забота о престолонаследии. Ты не хуже меня знаешь о недостатках нашего законодательства в этом отношении, и мое единственное желание – изменить существующие у нас по этому предмету постановления и тем успокоить моего державного сына. Ты молчишь, мудрый шейх?

– Я слушаю. Говори все, светлейшая государыня.

– От одного твоего слова, от твоего толкования закона зависит многое. Ты можешь ввести в закон перемены, если докажешь их необходимость. Будем действовать сообща, и нам нетрудно будет придать вес этим нововведениям.

– Ты думаешь, светлейшая султанша, что будет возможно отменить древние законодательства императорского дома?

– Если и нет, то все-таки я бы хотела, чтобы для принца Юсуфа было сделано исключение.

– Ты желаешь, чтобы после кончины султана вместо законного наследника вступил на престол принц Юсуф?

– Ты угадал. Впрочем, ты еще раньше знал об этом желании.

– Подобный переворот в существующем порядке вещей должен быть тщательно взвешен, – уклончиво отвечал шейх-уль-ислам.

– Будем действовать сообща.

– Своим предложением, светлейшая султанша, ты делаешь мне большую честь.

– Согласен ли ты принять его?

– Я пересмотрю все законы и тогда увижу, возможно ли это.

– Этот ответ я уже вторично слышу от тебя.

– Ты должна извинить меня на том основании, что никто без известных гарантий и выгод не решится на такой важный и рискованный шаг.

– Ты желаешь вознаграждения, понимаю.

– Не вознаграждения, а только работы, светлейшая султанша, участия в государственных делах, одним словом, опекунства.

– Вступив на престол, принц Юсуф будет слишком велик для опеки.

– Ну, тогда назови это местом первого тайного советника.

– Ты рассчитываешь занять место возле меня?

– С неограниченными правами.

– Об этом надо еще поговорить и посоветоваться, мудрый шейх, но сначала я хочу выслушать от тебя, какого рода желаешь ты иметь место: возле меня или надо мной?

– Возле меня не должно быть никого, светлейшая султанша.

– Понимаю, – сказала султанша. – Но прежде чем согласиться на такие условия, я должна еще подумать. Через несколько дней ты узнаешь мое решение.

Этими словами она дала понять шейх-уль-исламу, что разговор их кончен.

– Да защитит и сохранит тебя Аллах, светлейшая султанша, – отвечал Мансур и с низким поклоном оставил двор сераля.