Нина Соротокина - Венец всевластия

…об Иоанне Богослове, который спорил с волхвом Кунопом на острове Патоме, спор кончился тем, что молитва Богослова ниспровергла волхва в бездны морские…

… о епископе канаском Льве, который обвязал епитрахилью волхва Лиодора и сжег его молитвой…

Много написал Иосиф, всего не перескажешь.

Православная партия во главе с Нилом Сорским была против смертной казни. Не в русском обычае убивать людей за веру. Как же можно ссылаться на Ветхий Завет, если миру даровано Евангелие, то есть прощение и милосердие? Один Бог может судить человеческие согрешения: не судите, а не осуждаемы будете. А если брат убивает согрешившего брата, то это и есть «субботство и ветхозаконие».

Примечателен в этом отношении умный и ехидный «Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого об осуждении еретиков». Старцы увещевали царя Ивана, что непокорных еретиков следует держать в заточении, а раскаявшихся нужно вернуть в лоно церкви. «Ради грешников облекся плотью Сын Божий, и пришел Он погибших сыскать и спасти».

В своем «ответе» старцы разбирают многие примеры Иосифа Волоцкого и на них показывают, что праведники борются со своими противниками в основном молитвой, а наказывает-то их Бог. «Епископ катанский Лев связал епитрахилью и сжег Илиодора-волхва и другого волхва, Исидора, также сжег молитвой при византийском кесаре. А ты, господин Иосиф, почему не испытаешь своей святости? Связал бы архимандрита Кассиана своей мантией, и пока бы не сгорел, ты бы связанного его в огне держал! А мы бы тебя, из пламени вышедшего, приняли как одного из трех отроков».

Словом, разгорелась активная полемика, разрешить которую мог только царь. И он решил ее в пользу Иосифа. Почему?

В апреле 1503 года умерла Софья. Иван сам давно болел. Он оплакивал кончину жены и знал, что скоро сам отправится за супругой. Как все люди, царь боялся смерти, а потому душа его желала примириться с церковью.

На суде еретики защищали свое учение. Обвинителем выступал Иосиф Волоцкий. Присудили казнь. Ивана Волка — младшего брата Курицына, Дмитрия Коноплева, Ивана Максимова, архимандрита Кассиана с братом… — всего восемь человек, сожгли в деревянных клетках. Других разослали в заточение по монастырям. Были среди еретиков и раскаявшиеся, но раскаяние их не приняли во внимание.

Кем же он был — глава «стяжателей» или, точнее говоря, «иосифлян» — суровый, но справедливый старец Иосиф Волоцкий? Глядя из нашего далека на события того времени, мы находим его поведение вполне естественным для XV века. Мы живем в эпоху великих технических и научных открытий, мы осваиваем космос, изобрели пластмассу и полупроводники, мы добрались до клонирования! Мы гуманны, но мы знаем, что такое жестокость, и при виде зверств и пыток говорим через губу: «Это же чистое Средневековье!». Предки, жившие пятьсот лет назад, с нашей точки зрения были темными, жестокими и скудоумными.

А ведь все не так, все с ног на голову. В Московской Руси при Иване Великом было очень много противников смертной казни для еретиков. Убийц, заговорщиков — повредителей власти государевой, а также воров — казнят и не дрогнут. Но за убеждения смерти не предавали. Поэтому и нужен был термин «жидовствующие» — в их раскание можно было не верить, а потому придать их не церковному, а гражданскому суду.

Сын московского служивого человека Иосиф, в миру Иван Санин, с ранней молодости жаждал приобщиться к благочестивым подвигам. Он искал учителя и нашел. Слава о Боровском монастыре и настоятеле его Пафнутии разошлась по всей Руси.

Иосиф пришел в Боровск пешком. Чудесен и прекрасен был город в золотом одеянии осени. Жилища горожан и храмы Господни раскинулись по холмам, краснели рябины, березы трепетали каждым листиком, а вокруг стоял могучий зелен бор и распространял вкруг себя чистый смоляной дух. Вид городка призывал к радости, вид монастыря — к строгости и суровости.

Придя в монастырь, Санин никак не мог отыскать игумена. Иноки, в темных одинаковых одеждах, подпоясанные вервиями, отесывали и сносили к монастырской стене огромные сосновые и дубовые бревна. Работа шла монотонно и как бы неспешно, но в этой механичности угадывалась великая сила. Приставать к работающим с расспросами было и вовсе не уместно. Трудились молча, никто не отдыхал. Санин сел в сторонке, ожидая своего часа. Так и дождались вечера. Юноша Иван надеялся, что перед вечерей сможет задать необходимые вопросы и найти игумена. Но монахи не собирались кончать работу, и только, когда колокол стал созывать к службе, они расстались с топорами и, не позволив себе и минуты отдыха, потянулись в храм.

Только после скромной трапезы Санин смог предстать перед игуменом. Оказывается, он видел перед собой Пафнутия во все время своего ожидания, игумен работал наравне с монахами.

Пафнутия в народе называли «страшным старцем», говорили, что тот имеет особый дар. По лицу представшего перед ним человека он мог определить — с дурными или добрыми помыслами пришел тот в монастырь. Очевидно, Иван Санин был кристально чист, потому что после краткой беседы с молодым человеком игумен в тот же вечер постриг его и нарек именем Иосиф.

Устав монастыря был прост — чем больше труда, лишений, аскетизма, тем ближе к Богу. Иосиф прошел все искусы, и когда Пафнутий умер, братия выбрала его игуменом. Человек, когда он полон жизненной силы, и при этом честолюбив, и видит перед собой цель, хочет и дальше идти по стезе усовершенствования. За время своего игуменства в Боровском монастыре Иосиф так «прикрутил гайки», придал чистоте и строгости души и плоти такой ожесточенный характер, что братия возроптала.

Иосиф не опустился до уступок. Зачем укреплять и расширять старый фундамент, если можно создать новый? Вскоре среди волоколамских лесов на берегу двух озер Иосиф основал монастырь, в котором и стал игуменом. Насколько строг был там устав, мы можем судить по качеству запретов, который наложил на священство Собор после казни еретиков. Судя по этим запретам, нравственность духовенства была не слишком высока. Это понятно, иначе откуда взяться ереси?

К слову расскажем здесь о Геннадии, владыке Новгородском. Повторимся… Собор постановил, чтобы митрополит при постановлении епископов не брал взяток ни деньгами, ни подарками, чтоб епископы не брали взяток при постановлении чинов клира, чтоб архиерейским дьякам не брать мзды… И так по всей лестнице. И кто же первый нарушил постановление Собора? Он, великий борец за чистоту рядов священства — Геннадий. Он был низвергнут с занимаемой им кафедры именно за симонию. Вернувшись в Новгород, он потребовал с некого только что назначенного на должность епископа мзду за чин и очень удивился, когда был с шумом отставлен от места. Более того, Геннадию сочувствовало все священство и с полной искренностью утверждало, что Новгородский архимандрит был отставлен местью со стороны светских лиц — еще не окончательно удушенных еретиков.