Симона Вилар - Замок на скале

И он начертал в воздухе пальцем древний знак, охраняющий от темных сил.

Генри стало смешно. В этом диком краю, где не реже, чем в Уэльсе, встречались кэрны [14], люди все еще верили в Черного карлика [15], урисков [16]и эльфов и в каждом загадочном явлении усматривали вмешательство демонических сил. Да что о них говорить, если еще совсем недавно близ Лондона, в Тайберне, сожгли на костре козу, в которую якобы вселился злой дух.

Его размышления были прерваны долетевшим словно с небес долгим и чистым звуком охотничьего рога. Галки с шумом взвились над вершинами дубов.

– Это барон!

И тотчас все вокруг наполнилось треском, воплями, стуком колотушек, ревом рогов. Звуки долетали из нижнего конца ущелья. Охотники напряженно всматривались вдаль. Даже псы насторожили уши и застыли, негромко рыча и подрагивая могучими лапами.

Генри, не выдержав, спрыгнул с седла на снег и, бросив поводья Баннастеру, подошел к самому краю скалы.

– Осторожней, милорд!..

Широко расставив ноги, герцог вглядывался туда, откуда долетали шум и захлебывающийся лай собак. Теперь он слышал и басовитый звук рога, возвещавшего, что зверь поднят. Голоса собак звучали с протяжным подвыванием, и они, засунув в пасть зверя толстую жердь, взнуздают и свяжут его.

Все решали мгновения. Придавленный к земле, зверь вовсе не собирался сдаваться. Генри не успел и глазом моргнуть, как вожак стряхнул его с себя и одним движением клыков разорвал шею державшей его собаки. В лицо герцогу ударил фонтан крови, шерсть зверя стала скользкой, и он ринулся вперед в тот самый миг, когда Ральф уже был совсем рядом.

– Ушел! Ушел! – вопил герцог, в ярости хватая окровавленные комья снега и швыряя их вслед зверю. Опомнившись, он кинулся ловить за повод коня.

Подоспели ловчие, мимо в сосредоточенном молчании пронеслись псы, и, пока Генри садился в седло и поворачивал коня, он оказался уже в самой середине лавины охотников.

За поворотом ущелье расширялось, но скалы оставались почти неприступными. Впереди слышался шум водопада, пробившего себе узкий проход среди скал и по уступам скатывавшегося к болотистой низине. Волки, проникнув в эту часть ущелья, оказались в западне. Бэкингем понял это, едва увидев, что творится здесь: собаки, волки, всадники смешались в пестрый воющий и рычащий клубок.

Краем глаза Генри заметил на вершине скалы синий плащ баронессы, но сейчас ему было не до любезностей. Он поскакал вперед, где толпились конные охотники, а в середине образовавшегося полукольца шла ожесточенная схватка. Волк расшвыривал собак, огрызался и лязгал оскаленными клыками. Около десятка псов кружили вокруг него, но едва лишь какой-нибудь из них бросался к зверю, как тот сбивал его с ног и разворачивался, ожидая следующей атаки. Он был затравлен, но, видимо, решил дорого продать свою жизнь.

– Уберите собак! – раздался звучный голос барона Майсгрейва.

Он соскочил с коня и, держа в руке длинный охотничий нож, неторопливо двинулся к волку. Собак, лаявших и бесновавшихся, растащили в стороны. Вожак остался в одиночестве, но, едва заприметив направляющегося к нему человека, весь подобрался, вздыбив шерсть на загривке. Филип двигался осторожно, обходя зверя по дуге и заставляя его поворачивать негнущуюся шею. Это длилось несколько долгих минут. Люди притихли, и даже собаки как будто угомонились. Внезапно зверь оскалил свои огромные желтоватые клыки и с глухим урчанием прыгнул.

Все произошло молниеносно. В прыжке зверь сбил с ног человека, но тот успел схватить его за глотку и, рывком перебросив через себя, опрокинуть на спину. В следующий миг лезвие вспороло брюхо вожака до самого паха. Брызнула темная кровь, пятная снег, и огромный зверь забился в судорогах.

Майсгрейв поднялся, вытирая рукавом камзола лицо. Охотники зашумели, выражая восторг. Генри Стаффорд прикусил губу. В эту минуту он отчаянно завидовал барону. Как должна гордиться им леди Анна! Он оглянулся, ища ее, но баронессы нигде поблизости не было.

Меж тем было приказано трубить сбор. Охотники не спешили съезжаться, делясь впечатлениями от травли. Охоте сопутствовала удача. Нескольких хищников пристрелили из арбалетов, едва подняв с лежки, еще двоих взяли собаки, троих убили на скате, когда звери пытались по склону вырваться из лощины. Там и отличился сын Эмбро-за Флетчера Гилберт, собственноручно добывший двух волков: одного стрелой, другого охотничьим ножом.

Генри хмуро молчал. Он тоже был не прочь блеснуть удальством, да не вышло, и сейчас, пока все еще были разгорячены ловом, на герцога почти не обращали внимания. Охотники суетились, укладывая в ряд тела хищников. Барон послал людей в долину, чтобы подобрали раненых собак и волчьи трупы. Между тем кто-то заметил, что седой волчицы среди них нет.

Это немного остудило горячие головы. Иные даже начали креститься, бормоча, что эта волчица и впрямь оборотень. Она кружила среди деревьев, а герцог, в свою очередь, кружил по ее следам. Тогда он остановился и громко позвал:

– Леди Анна!

С соседней ели с резким криком вспорхнула пестрая сойка и, хлопая крыльями, скрылась в чаще. Генри прислушался. Ответа не последовало. Ели стояли безмолвно, словно околдованные, не было ни ветерка, лишь позвякивал удилами да фыркал конь. Генри стало не по себе. Где-то здесь Анна потеряла след волчицы и теперь блуждала среди безмолвного леса. Ему вдруг вспомнилось, как охотники называли седую волчицу оборотнем, а Флетчер даже сравнивал ее с колдуньей Морриган.

Он повел плечами, но все же повторил языческий знак Флетчера, отгоняющий злых духов. В этом сумрачном лесу, среди могучих стволов, он почему-то казался более уместным, чем крестное знамение. И тут же рассердился на себя. Тряхнув кудрями, он пустил Молнию по следу Анны.

Куда могла деваться волчица? Генри вдруг понял, что не на шутку обеспокоен. Когда он скакал сюда, у него все еще теплилась тщеславная мысль отличиться, прикончив дьявольскую тварь, и хорошо бы – на глазах очаровательной леди. Но теперь он желал лишь одного – оказаться рядом с Анной и убедиться, что ничего худого не случилось.

Он снова громко крикнул – и внезапно ему показалось, что он слышит ответный зов. Генри пустил Молнию вниз по склону и вскоре выехал из леса на открытое пространство. Теперь он двигался вдоль огромных выветренных глыб известняка. Спуск был очень крут и почти сплошь обледенел. Он тянулся до россыпей, лежавших ярдах в тридцати ниже. Далее снова виднелся темный лес, уходящий в широкую долину, за которой из туманной дымки выступали горы Шотландии.

Генри Стаффорд остановился в тени нависающей над ним скалы. Он попытался заставить коня спуститься, но Молния скользил по обледенелому откосу, сердито ржал, и герцог натянул поводья, одновременно почувствовав на себе чей-то взгляд. Это было странное, ознобное чувство, пробирающее до костей. Он огляделся, но никого не обнаружил. В тот же миг он забыл обо всем, ибо внизу, среди голых деревьев, послышался звон сбруи, топот копыт, мелькнули синий плащ и белое покрывало леди Майсгрейв, но страшный удар в спину швырнул герцога лицом вперед на шею лошади.