Симона Вилар - Замок тайн

И все же она волновалась, пока сходила по крутым ступеням. Войдя в крипту, Рэйчел быстро оглядела помещение и встретилась со встревоженными взглядами Томаса и Бена. Она чуть кивнула им, заметив, что беглецов уже нет, а каменная плита словно вросла в проем прохода.

За решеткой метался и подвывал Николас.

— Он явно возбужден, миледи, — успел заметить Томас.

Рэйчел чуть кивнула:

— Сейчас он забеспокоится еще больше. Он не привык к такому количеству посетителей.

Она отошла в сторону, открывая проход. Соломон Верни вошел, низко сгибаясь под полукруглой аркой. Поначалу он лишь приложил руки к носу и морщился, оглядываясь, потом, широко открыв глаза, стал смотреть на существо за решеткой. Солдаты обходили его и тоже замирали, вытаращив глаза и разинув рты. Некоторые быстро сотворили древние предохранительные жесты.

Безумец, взволнованный столь людным посещением, носился от стены к стене и что-то лепетал. Передвигался он несколько странно: от постоянного пребывания в замкнутом помещении его нижние конечности были развиты плохо и казались все время согнутыми, словно им тяжело было носить массивное туловище, а длина рук была такова, что они просто касались пола. От этого создавалось впечатление, что он движется на четвереньках. Его безобразное лицо, всклокоченная грива волос и жуткие длинные лохмотья усиливали сходство с демоническим страшным существом.

— Все нормально, Ник, все нормально, — произнесла Рэйчел, сама удивляясь спокойствию своего голоса. Она устало прислонилась к каменной подпоре свода — терять ей было уже нечего.

Сумасшедший узнал ее голос и перестал метаться, сел чуть поодаль. В полумраке он был не очень различим, но от этого его ужасающая внешность казалась еще более таинственной и жуткой. Колени возвышались выше плеч, руки, как удавы, спадали меж ног до пола. Он смотрел на вошедших и глухо ворчал, скаля огромные клыки. Глаза приобрели нехорошее, злое выражение, и вместе с тем он стал улыбаться. Улыбка сияла оскалом чудовища.

Один из солдат бессильно осел у прохода, в котором только появился Энтони. Преподобный перешагнул через беспомощное тело и, забыв, что давно перешел в пресвитерианскую веру, начал креститься. Когда его сзади коснулась рука Евы, он даже подскочил, вскрикнув от неожиданности. Нервы у всех были напряжены, несколько человек тоже вскрикнули. Сумасшедший завыл, зашелся идиотским смехом.

— О Боги Израилевы! — воскликнул майор. — Да что же это такое?!

— Совсем не то, что вы искали. Не так ли, мистер Верни? — словно веселясь, спросила Ева. Посмотрев на сумасшедшего, она скорчила ему гримасу. Тот завыл не своим голосом. Нервы Евы тоже начали сдавать, и она расхохоталась истеричным смехом. — Ну, как, господа? Не тот ли это, кого вы искали? Похож он на Карла Стюарта?

Она вновь стала смеяться, пока Рэйчел не кинулась к ней, отпустив звонкую пощечину. Ева сразу опомнилась. Она тряхнула волосами, отбрасывая их с лица, и застыла, уперев руки в бока, маленькая, решительная. Теперь вопли безумца ее даже не трогали. Она в упор глядела на Энтони, и взгляд ее был нехорошим.

— Да разрази меня гром! — воскликнул майор. — Что это все означает? Что это за чудовище?

Рэйчел цыкнула на безумца, а потом спокойно назвала его по имени. Тот вроде бы притих и вновь опустился на корточки, скалясь в улыбке. Рэйчел не понравилось выражение его глаз — почти осмысленное, злое. Она невольно отошла от решетки и переглянулась с охранниками.

Энтони тыкал пальцем в безумца.

— Что это такое? Я спрашиваю, что это за исчадие ада?

Рэйчел вздохнула. Пришло время дать объяснения.

— Перед вами мой безумный брат, сын лорда Робсарта и Шарлотты де Бомануар, Николас Робсарт. Он всегда был таким, и мы вынуждены были его прятать от всех. Проклятье рода Робсартов и вечный его позор. Вы вынудили нас показать его вам. Но учтите — он опасен, и поэтому его всегда держат под замком.

Говорить ей приходилось все труднее.

— Это и был тот тайник, о котором говорил Энтони. Но, как видите, никаких роялистов мы здесь не прячем.

Вряд ли сейчас кто-нибудь думал о беглом короле, все просто смотрели на безумца. А он на них.

Энтони невольно сделал шаг вперед и стал глупо хихикать.

— Так это и есть загадочный Николас Робсарт? Сын моего дражайшего братца — чтоб черти съели в аду его душу! Ха! Николас! Наследничек! Тот, ради которого брат лишил меня всего! — Он расхохотался. — Наследник Робсартов!

— Осторожней, сэр. Не подходите так близко, — предупредил его Томас Легг.

Безумец теперь глядел только на Энтони. Тот продолжал смеяться.

— Итак, перед вами, господа, пэр Англии! — Он так и зашелся смехом.

Ева тихо приблизилась к нему сзади.

— Познакомься с племянничком, дядюшка!

И вдруг с силой толкнула его к прутьям решетки.

Следующее произошло мгновенно.

Не успел Энтони отцепиться от прутьев, как безумец с неожиданным проворством кинулся к нему и схватил огромными руками. Отчаянный крик Энтони слился с глухим рычанием сумасшедшего. Со стороны было похоже, что он целует священника. Но на самом деле он, вцепившись ему в горло, грыз. Крики Энтони перешли в визг, потом в глухое хрипение.

Кто выстрелил первым, было непонятно, но потом все солдаты выхватили пистолеты и несколько минут стояла непрерывная пальба. Сквозь нее слышались истошные крики боли и ярости сумасшедшего, особенно жуткие в окутавшем все пороховом дыму. Даже когда выстрелы прекратились, он все еще глухо ворчал, потом затих.

Рэйчел стояла, зажав ладонями уши. Когда дым стал рассеиваться, она увидела два лежащих, сцепившихся через прутья клетки тела. Хилая фигурка Энтони нервно подрагивала, горло было залито кровью, но широко открытые глаза глядели, казалось, прямо на нее. И его по-прежнему держали, обхватывали длинные руки безумца, казавшиеся невероятными рядом с ворохом шерсти и тряпья, какое представляла скорчившаяся фигура монстра.

В наступившей тишине был еле слышен слабый жалобный стон Энтони. Он был весь залит кровью. Кто-то из солдат вышел вперед, попытался оттащить тело умирающего. Но, как продолжение кошмара, руки сумасшедшего ожили, стали хватать. Он вновь зарычал, словно весь запас пущенного в него свинца не мог лишить его жизни. И крики новой его добычи слились с нервными воплями других солдат, кинувшихся на выручку товарищу. Выхватив шпаги, они принялись разить монстра, резать, колоть. Он был уже мертв, но они все не могли остановиться. Кровь из разрубленного тела так и брызгала струйками.

Рэйчел не поняла, что кричит. Она спрятала лицо на плече сестры.

— Все, Рэч, все. Уже конец, — шептала Ева, обнимая ее.

Рэйчел слабо подняла голову. Солдаты были возбуждены, все в крови, с окровавленными шпагами, они что-то кричали и ругались, толпясь около клетки. Рэйчел увидела, что кто-то из них наступил на тело ее дяди. Тому уже было все равно. Он был мертв, даже мышцы лица его расслабились; в остекленевших глазах исчезло всякое выражение ужаса.