Джоан Вулф - Обман

— Я знаю, что ваша семья всегда стояла на позициях тори, — медленно проговорила я, — но, может быть, позиции вигов тебе больше по вкусу?

Карета прокатилась еще на несколько метров вперед и снова остановилась.

— Виги безнадежно расколоты на фракции, Кейт, — вздохнул Адриан.

— Фракции? — не поняла я.

Адриан начал поочередно загибать пальцы.

— Во-первых, есть гренвиллиты, которые немногим отличаются от тори. Единственная разница между ними и тори состоит в том, что, по их мнению, премьер-министром должен быть лорд Гренвилль, а не Ливерпуль. Затем имеются так называемые фокситы, которые вроде бы выступают за реформы, но такие, которые никак не затрагивают экономику. Между тем в экономике также нужно многое менять — это ясно любому умному человеку, прочитавшему книгу «Благосостояние государств», — сказал Адриан, причем в глазах его явственно мелькнула веселая искорка.

Я кивнула, давая понять, что полностью согласна с его точкой зрения.

— Кроме того, — Адриан загнул третий палец, — мы имеем радикальных реформаторов, таких как Уайтбред, молодой Грей и Брутэм. Но между ними не больше согласия, чем между гренвиллитами и фокситами.

— Боже мой, — сказала я. — Получается, что виги так же разобщены, как ирландцы.

Адриан невесело рассмеялся.

— По крайней мере у ирландцев есть хоть что-то общее — их антианглийские настроения, — сказал он. — Что же до вигов, то у них нет никакой общей платформы, объединившись на которой они могли бы превратиться в сильную оппозицию.

Карета сдвинулась еще на несколько дюймов.

— Но это же просто ужасно, — сказала я.

— Да, это так. Ну что же, я с удовольствием свожу тебя в Ньюмаркет.

Наконец карета остановилась у входа в дом графа Бриджуотерского, и лакей с факелом в руке распахнул ее дверцы. Другой лакей, выступив вперед, помог мне выйти.

Бал, на который мы приехали, оказался примечательным по двум причинам. Первая состояла в том, что на нем Адриан танцевал с леди Мэри Уэстон. Сам этот факт не показался никому из присутствующих чем-то из ряда вон выходящим. В тот момент, когда Адриан пригласил леди Мэри, я уже была на танцевальной площадке с молодым кавалерийским офицером, служившим в кавалергардах, так что при всем желании нельзя было сказать, что мой супруг пренебрег моим обществом ради своего предыдущего увлечения, да и в поведении Адриана и леди Мэри не было ничего такого, что бросалось бы в глаза. В ожидании, когда заиграет музыка, они стояли и спокойно беседовали, а когда прозвучали первые такты вальса и они начали танцевать, в их движениях также нельзя было заметить ничего некорректного.

Однако вальс есть вальс, и руки Адриана, повинуясь правилам танца, обвили стан леди Мэри. Она смотрела моему мужу прямо в глаза, а он не отрывал взгляда от ее глаз. Я ощутила сильнейшее желание разорвать их объятия и вцепиться в лицо леди Мэри ногтями. Ревность — ужасно неприятное чувство.

Затем, когда я в сопровождении офицера-кавалергарда, имени которого я не могу вспомнить, перешла в комнату, где были накрыты столы, я заметила Адриана, сидящего в окружении группы людей, среди которых была и леди Мэри Уэстон.

— Вы хорошо себя чувствуете, леди Грейстоун? — спросил мой кавалер. — Мне кажется, вы немного побледнели.

Возможно, я и в самом деле побледнела, но перед глазами у меня все было затянуто каким-то красным туманом.

— Да, все в порядке, — ответила я и через силу улыбнулась. — Кажется, я вижу там моего мужа. Почему бы нам не присоединиться к нему?

Кавалергард с легкостью согласился, что меня отнюдь не удивило: люди всегда тянулись к Адриану.

Когда я подошла к столу, за которым сидел Адриан, мужчины поднялись с кресел. Кто-то из них отошел в сторону, чтобы принести пару стульев. Пока мы усаживались, мой муж успел познакомить меня с миссис Хэмптон, хорошенькой молодой женщиной, муж которой во время войны на Пиренеях служил при штабе герцога Веллингтонского. Было ясно, что Адриан пригласил присесть за стол и перекусить в первую очередь именно ее, а не леди Мэри, так что я почувствовала некоторое облегчение.

Леди Мэри спросила меня, как мне понравились танцы. Рядом с ней за столом сидел ее кавалер, молодой человек с чрезвычайно надменным выражением лица и явно подбитыми ватой плечами, которые казались неестественно широкими по сравнению с остальным туловищем. Стараясь не смотреть ни на него, ни на леди Мэри, я ответила, что получила от танцев огромное удовольствие.

— Похоже, ты произвела большое впечатление на бедного старого Чарльза Прендергаста, — заметил Адриан.

Сэр Чарльз Прендергаст был дородным мужчиной по меньшей мере шестидесяти лет от роду. Он протанцевал со мной два танца и прожужжал мне все уши, без конца рассказывая о каком-то гунтере, которого мой отец когда-то ему продал и который, если верить его словам, оказался «чертовски хорошей верховой лошадью».

— Мой отец когда-то продал ему лошадь, которая пришлась ему по вкусу, — пояснила я.

— Я совершенно уверен, что сэра Чарльза главным образом привлекли в вас ваши достоинства, нежели лошадь, проданная ему когда-то вашим отцом, — прошепелявил мистер Ватные Плечи.

Я в изумлении уставилась на него. Адриан кашлянул и отвернулся.

— Нет, — сказала я, — ему просто в самом деле понравился тот гунтер.

— Отец леди Грейстоун славился своими великолепными лошадьми, — сказала своему кавалеру леди Мэри, щеки которой явно порозовели.

— Он что же, торговал ими, что ли? — спросил Ватные Плечи и сопроводил свои слова смешком, давая понять, что шутит.

— Да, так оно и было, — ответила я ему, в то же время не спуская глаз с леди Мэри. Даже если бы я еще раньше не поняла, каковы ее чувства по отношению к Адриану, ее последняя фраза разом прояснила бы для меня все. Леди Мэри Уэстон была не из тех девушек, которые бросают подобные фразы просто так, без всякого умысла.

Мистер Ватные Плечи, понимая, что создал неловкое положение, изо всех сил пытался перевести разговор на другую тему. Миссис Хэмптон, желая помочь ему, заговорила о пирожках с начинкой из омаров. В это время за спиной у Адриана возник лакей.

— Лорд Каслри хочет с вами переговорить, милорд, — сказал он. — Он в библиотеке.

— Очень хорошо, — сказал Адриан. — Миссис Хэмптон, леди Мэри, Кейт, прошу меня извинить.

Мы все хором сказали, что, естественно, его извиняем. Через несколько минут после ухода Адриана люди, сидевшие за столом, разошлись, и мы с леди Мэри остались одни.

Проведя в Лондоне уже достаточно времени, я знала неписаные законы и правила, которыми регулировались отношения в браках большинства аристократов. Супружеская верность отнюдь не была чем-то обязательным. Мужчины могли позволять себе всякие вольности, в то время как женщина была обязана родить сына-первенца именно от мужа. Сделав это, она могла заводить сколько угодно любовников — разумеется, при условии соблюдения известных приличий.