Джоан Вулф - Риск

— А вы каждый день выводите ее в парк? — спросила я.

— Да. Ей необходимо движение, а днем, часов с пяти, на этом великосветском параде ей негде разгуляться. А до пяти часов в парке много детей — я не могу пускать ее галопом. Поэтому мы с ней гуляем утром — парк в этот час пуст.

— Но почему бы вам не оставить ее за городом, где она будет чувствовать себя привольно? — полюбопытствовала я.

Его ответ удивил меня.

— Потому что я бы по ней сильно скучал, да и она, думаю, тоже. Мы с ней ездим уже четыре года и привыкли друг к другу. Я бы не хотел, чтобы у меня была другая лошадь.

Впервые я слышала от него такие слова — впервые он говорил о своей привязанности к другому существу.

Мы въехали в парк со стороны Оксфорд-стрит, и пейзаж вокруг нас мгновенно преобразился. Под раскидистыми деревьями с набухающими почками мирно паслись олени — город исчез, как по мановению волшебной палочки. Так, наверное, исчезла в волнах легендарная Атлантида. Легкий утренний туман рассеивал солнечные лучи, и воздух казался жемчужным.

— Перейдем в галоп? — предложил лорд Уинтердейл.

— Ну конечно, — с готовностью откликнулась я, и наши лошади понеслись вскачь по тропинке, наслаждаясь свободой и простором после тесных лондонских улиц. Изабелла вырвалась вперед, но Като не отставал, удивляя меня своей резвой живостью, — он был в отличной форме.

Мы проскакали галопом вокруг озера, повернули рысью, огибая Серпантин, и возвратились по другой стороне, пустив лошадей неторопливым шагом. Прогулка взбодрила меня — я окончательно очнулась ото сна и чувствовала себя свежей и полной сил, несмотря на то что спала всего четыре часа.

Мы отпустили поводья, и наши лошади побрели рядом. Поскольку лорд Уинтердейл молчал, я, не в силах дольше сдерживаться и сгорая от любопытства, обратилась к нему первая:

— О чем вы хотели поговорить со мной, милорд?

Он похлопал Изабеллу по черному лоснящемуся боку и, обернувшись ко мне, спросил:

— Сколько всего человек пострадали от вашего батюшки-шантажиста?

Я было хотела ответить, что это не его дело, но, встретившись с ним взглядом, внезапно изменила свое решение.

— Пятеро, включая и вашего дядю, — призналась я.

Лорд Уинтердейл был без шляпы, и легкий ветерок с озера взъерошил его волосы. Парочка оленей наблюдала за нами из-за деревьев.

— Кто эти люди? — спросил он.

Я замялась и нерешительно промолвила:

— Не знаю, стоит ли вам это говорить. Его черные брови сошлись к переносице.

— Думаю, вам лучше рассказать мне все, мисс Ньюбери. Особенно меня интересует, почему это Джордж Эшертон искал вас вчера на балу. Вы встречались с ним до этого? Пытались шантажировать его, как и всех остальных, кого наметил ваш отец?

— Нет! — гневно воскликнула я, глубоко оскорбленная. Как он мог предположить такое! — Дело было так: я разослала всем четверым письма, в которых сообщала, что уничтожила компрометирующие их документы, собранные моим батюшкой. Я уведомила их, что теперь они свободны от каких-либо обязательств по отношению ко мне и я никогда не обнародую то, что мне известно.

Он схватил Като за уздечку, и лошади встали на тропинке. Мы с лордом Уинтердейлом воззрились друг на друга.

— Вы что, в самом деле уничтожили бумаги? — спросил он.

— Ну да.

Во взгляде его явственно читалось недоверие, и я вынуждена была защищаться.

— Я считаю, что поступила правильно. Я не собиралась использовать сведения и решила, что эти джентльмены обрадуются, узнав, что досье больше не существует. Поэтому и написала письма, чтобы успокоить их.

— Боже правый, — вымолвил он. — Да как вы могли совершить такую глупость?

Его слова разозлили и не на шутку испугали меня.

— Что значит глупость? Что я такого сделала?

— Отвечайте, чего добивался от вас Эшертон?

— Он хотел, чтобы я отдала компрометирующие его бумаги, — сказала я. — Он не верит, что я их уничтожила.

— Вот именно, — сказал лорд Уинтердейл.

Мы застыли друг против друга, у ног лошадей запрыгала белочка. Изабелла загарцевала на месте, и лорд Уинтердейл похлопал ее по спине и ласково заговорил с ней. Я удивленно посмотрела на него. Никогда бы не подумала, что его голос может звучать так нежно.

Он выпрямился в седле и взглянул на меня. Когда он заговорил вновь, тон его никак нельзя было назвать нежным.

— Позвольте заметить, мисс Ньюбери, что Эшертон — не единственный, кто так считает. Никто из этих четверых не будет чувствовать себя в безопасности, пока компрометирующие бумаги не окажутся у него в руках.

Мне это и в голову не приходило! Я прикусила губу.

— Но у меня больше нет этих бумаг. Я их сожгла.

— Вы сделали неверный ход, мисс Ньюбери, — промолвил он с нескрываемым сарказмом. — Ваш поступок никак нельзя назвать благоразумным.

— Ну да, я совершила ошибку! — гневно выпалила я. — Прошу меня простить — у меня нет опыта в подобных делах.

— Неужели? А мне казалось, у вас к этому явный талант, — заметил он с ядовитой учтивостью.

Я посмотрела на него бешеными глазами, но промолчала. К несчастью, мне нечего было возразить.

Он воспользовался моим замешательством и добавил с едкой издевкой:

— Ах, ну да, вы же старались не для себя, а для своей младшей сестры, верно?

Он тронул поводья, Изабелла двинулась по тропинке, а Като последовал за ней, хотя я его об этом не просила. Я готова была лопнуть от злости.

Наконец лорд Уинтердейл спросил:

— Так кто же эти джентльмены из черного списка вашего отца?

Я покосилась на него и ничего не ответила.

— На вашем месте я не стал бы скрытничать. — Его холодный, насмешливый голос выводил меня из себя. — Я же все-таки ваш опекун и призван заботиться о вашей безопасности.

— Вы не являетесь моим опекуном, милорд, и мы оба это знаем, — сердито возразила я. Он вскинул брови.

— Тогда кто же я, по-вашему, мисс Ньюбери? Кровь прилила к моим щекам.

— Вы мой опекун, но только понарошку, — пробормотала я.

Он посмотрел на меня, как на несмышленого младенца.

— Ну тогда как ваш опекун «понарошку» я требую, чтобы вы назвали мне имена тех четверых.

— Ну хорошо, хорошо, — недовольно пробурчала я. — Кроме мистера Эшертона, которого вы уже знаете, там значился сэр Генри Фаррингдон.

Он бросил на меня удивленный взгляд.

— А я и не знал, что Фаррингдон посещает игорные дома.

— Думаю, дело в его… э-э-э… подруге, — неохотно пояснила я. — Сэр Генри не хотел, чтобы о ней узнала его жена.

— Софи Генри, — подхватил лорд Уинтердейл. — Как же, знаю, знаю. Бедняга Фаррингдон боялся, что про любовницу узнает супруга, а тесть откажет ему в деньгах.

— Откуда вам известно, что ее зовут Софи Генри? — подозрительно осведомилась я.