Джоан Вулф - Сделка

— Мой сын не умеет плавать, милорд.

— Вы уже говорили об этом. Значит, необходимо побыстрее научить его, чтобы он тоже не был лишен этого летнего удовольствия, миссис Сандерс.

— Мои мальчики впервые начали плавать в нашем бассейне, — сказала леди Реджина. — А также, насколько помню, Ральф и Джон. Да и я тоже.

Я не скрыла удивления:

— Вы умеете плавать, леди Реджина?

— Представьте, да… И у меня к вам небольшая просьба: поскольку вы наша гостья и пробудете здесь какое-то время, называйте меня просто Джинни, а мне разрешите звать вас Гейл.

Этим предложением леди Реджины я была удивлена намного больше, чем ее умением плавать. Ведь исходя из того, что она могла подумать, когда узнала, в какой спальне мне предложено обосноваться, линию ее поведения я представляла себе несколько иной. Во всяком случае, на сближение я не рассчитывала.

— Вы очень любезны, леди Реджина, — ошеломленно ответила я.

— Джинни, — тут же поправила она.

— Джинни, — неуверенно повторила я.

Она повернулась к брату:

— А мне тоже можно участвовать в вашем пикнике у бассейна?

— Конечно, Джинни. Я еще не успел сообщить об этом всем остальным.

Реджина удовлетворенно вздохнула.

Я же с настойчивостью, достойной лучшего применения, вернулась к вопросу, всерьез меня беспокоящему, помимо всего прочего, конечно, а именно: кто будет учить Никки плавать и отвечать за его безопасность. Мистер Уилсон еще так молод.

— Подозреваю, что за это возьмется сам Ральф, — весело сказала Джинни. — Он уже проверен на моих мальчиках. Они плавают как рыбы.

Ральф поднялся из-за стола:

— Прошу извинить, Джон ожидает меня. До встречи, леди.

Я старалась не провожать его глазами, когда он выходил из комнаты.

После завтрака Джинни повела меня в сад, расположенный за крепостными стенами. Боже, как много тут садов, парков, цветников? Хотя за столько веков можно было, наверное, устроить еще больше. К счастью, их никто не разрушал, не разорял, не сметал с лица земли. С каждым веком они только улучшались, разрастались и хорошели.

Однако моя спутница, она же мой новый чичероне, сменившая на этом поприще своего брата, не была расположена к историческим экскурсам, а, напротив, рассказывала мне о нынешнем положении Сэйвил-Касла.

— Ральф совершенно перестроил конюшни за последние пять лет, — говорила она. — Каретный сарай тоже оказался мал для его коллекции экипажей, поэтому он его снес и построил новый. Там даже есть специальная, как это называется… мойка для карет.

Утро было изумительное — настоящее лето. Его начало приветствовали флаги цветов рода Сэйвилов, развевающиеся под легким южным ветерком на четырех башнях замка. Тропинка, по которой мы шли с Джинни, вывела нас прямо к конюшням, и я с восторгом и завистью смотрела на «лошадиный дворец».

— Все это стоит немалых денег! — вырвалось у меня, прежде чем я поняла свой промах. Залившись краской, я сказала виноватым тоном:

— Прошу прощения, Джинни, мне не следовало так говорить. Какое право я имею рассуждать о расходах графа!

Его сестра добродушно рассмеялась:

— Но это в самом деле стоит целого состояния, Гейл. А еще одно состояние ушло на новые постройки. Зато он гордится, что может дать работу многим людям, оставшимся без куска хлеба после окончания войны с Наполеоном.

Я знала, о чем говорит Джинни: наши солдаты, победителями вернувшиеся с полей сражений, нашли страну обнищавшей и истощенной, в ней для них не было ни места, ни работы, их семьи голодали и были готовы на все, чтобы прокормиться.

— Рада за тех, кто нашел здесь работу, — сказала я. — Представляю, как благодарны они вашему брату.

— О, если бы вы видели! — воскликнула Джинни. — Ральф построил целый поселок, где они живут со своими семьями. Он не говорил вам?

— Нет, — ответила я, торопясь отнести и этот факт к достоинствам графа Сэйвила, коих и так набралось уж слишком много для одного человека.

Мы обогнули конюшни и миновали проход, который, вероятно, раньше служил тыловыми воротами в крепостной стене. Картина, представшая перед моими глазами, не могла не вызвать восхищения. Мы оказались на огромном лугу, поросшем изумрудного цвета травой. Она сверкала и переливалась под лучами солнца, почти сливаясь с омывающими ее водами озера.

— Давайте присядем, Гейл, — сказала Джинни. — Мне стало трудновато ходить.

— Конечно, Джинни, — тотчас согласилась я.

— Эту беременность я переношу тяжелее, чем три предыдущие, — продолжала она. — Видимо, сказывается возраст.

Поскольку она сама заговорила на эту тему, я спросила о сроке ее беременности.

— Семь месяцев, — ответила Джинни.

— Ну, тогда у вас есть все основания уставать от ходьбы. Мы прошли не так уж мало.

Морщась, она приложила руки к пояснице и тяжело опустилась на ближайшую скамью. Действительно, вид у нее был усталый. Я решила не беспокоить ее разговором и молчала.

Реджина заговорила сама и, к счастью, опять о поместье и ни о чем другом.

— В средние века замок всем обеспечивал себя сам, — рассказывала она. — Даже теперь здесь производится почти все, что необходимо для жизни его обитателей и окрестных жителей. Это намного дешевле, чем привозить откуда-нибудь издалека.

Чем больше я узнавала, тем больше удивлялась, а вернее, пугалась этой грандиозности: мне начинало казаться, что Сэйвил-Касл не просто большое поместье, а чуть ли не целая страна или на худой конец графство.

Через какое-то время Джинни, охнув, поднялась со скамьи и сказала, что, пожалуй, следует отправляться назад.

— А удовольствие рассказать вам о новых постройках и показать их я оставлю Ральфу. Вообще-то такой человек, как он, — сказала она доверительным тоном, — должен заниматься не хозяйственными, а государственными делами. Но пока в правительстве лорд Ливерпул и его приверженцы-тори, Ральфу нечего делать в Вестминстере.

— Но он ведь принимает участие в заседаниях парламента? — осторожно спросила я, опасаясь сказать какую-нибудь глупость и признать таким образом свою полную несостоятельность в политических делах.

— Да, и всегда голосует против правительства Ливерпула, но это, увы, не приносит ощутимых результатов. У тори сейчас большинство.

Итак, к длинному списку достоинств лорда Сэйвила прибавилось еще одно: смелые выступления в парламенте.

Мы не спеша шли к дому под теплым утренним солнцем, и я тщетно пыталась увязать в уме образ нежного и страстного любовника с образом благородного лорда, заседающего в парламенте и решающего дела государственной важности.

Слова Джинни еще больше отдаляли его от меня. А может, именно эту цель она себе и поставила?..

Когда мы пришли в замок, Роджер с мальчишеской радостью поспешил сообщить нам, что Гарриет не примет участия в намеченном пикнике: она получила известие, что ее папочка изволит прибыть в середине дня, и будет дожидаться его в замке, как Пенелопа своего Одиссея.