Джоан Вулф - Сладкая, как мед

— Совершенно верно, — подтвердил герцог. — Леди Мария, позвольте представить вам мою спутницу, мисс Сару Паттерсон. Мисс Сара, это леди Мария Слоун и ее брат, лорд Генри Слоун!

— Очень приятно, леди Мария, лорд Генри! — отвечала Сара, улыбаясь как можно учтивее.

Две пары любопытных глаз смерили ее с головы до ног.

Сара не удержалась и украдкой взглянула на герцога. Его явно забавляла эта сцена.

— Герцог, мы ждем не дождемся того дня, когда ваш траур закончится и вы снова начнете выезжать в свет! — сообщила леди Мария.

— Очень вам признателен, — отвечал Чевиот.

— Вам нравится прогулка, мисс Паттерсон? — поинтересовался лорд Генри.

— Очень, — заверила его Сара. — Такая замечательная погода!

Краем глаза она успела заметить, как герцог чуть заметно дернул левую вожжу. Один из жеребцов тут же нетерпеливо вскинул голову.

— Боюсь, мои лошади слишком застоялись, — как ни в чем не бывало заметил Энтони. — Леди Мария, лорд Генри, желаю вам приятной прогулки!

— Всего хорошего! — вторила ему Сара. И фаэтон покатил дальше.

— А я видела, что вы нарочно дернули вожжи, — сказала Сара.

Он расхохотался.

— Как долго вы собираетесь пробыть в Чевиоте?

— По меньшей мере несколько месяцев. — Он обернулся и взглянул на нее. — А потом я повезу вас в Париж.

Ее лицо, оживленное счастливой улыбкой, показалось ему по-настоящему прекрасным.

Недавние страхи развеялись, и Сара подумала, что все-таки сделала правильный выбор. Герцог пустил лошадей легкой рысью, и девушка с наслаждением подставила лицо ласковому весеннему ветру.

— В Нортумберленде я наверняка найду подходящую натуру, — сказала она.

— Вы можете начать с самого замка, — подсказал герцог. — А еще там очень красивое море, и развалины Римской стены, и чудесные луга. В мае они будут сплошь покрыты полевыми цветами.

— Вот и прекрасно, — с удовлетворением заключила Сара.

— Герцог! — снова раздался чей-то кокетливый возглас. Энтони, заговорщически улыбаясь своей спутнице, придержал лошадей.

И Сара почувствовала себя вполне счастливой.

Леди Линфорд огорошила деда Сары неожиданным для того известием: формально герцог Чевиот еще соблюдает траур по своему отцу, а посему свадьбу придется обставить как можно скромнее.

Для мистера Паттерсона это был тяжелый удар, ведь он уже давно тешил себя мыслью о роскошной церемонии, на которую герцог явится в короне и при всех регалиях, а зрителями будет вся лондонская знать.

Эта свадьба прогремела бы на весь город!

Но увы, его мечте не суждено было воплотиться в жизнь. Леди Линфорд в присущей ей безапелляционной манере поставила мистера Паттерсона в известность, что уважение к памяти предков — одно из непререкаемых правил хорошего тона. А с такими вещами шутить не принято.

— Слишком шумная церемония сразу выставит бедную Сару в невыгодном свете, мистер Паттерсон, — пояснила достойная дама. — А ведь мы не станем подвергать опасности ее признание в обществе!

Волей-неволей вынужденный смириться с такими причудами высшей знати, мистер Паттерсон предложил отсрочить церемонию с тем, чтобы дождаться конца траура.

Но тогда сам герцог дал ему понять, что долговые обязательства не терпят ни малейшей отсрочки.

А когда в разговор вмешалась Сара и с чувством заявила, что вовсе не хочет поднимать слишком большой шум вокруг своей особы, мистер Паттерсон понял, что его обложили со всех сторон, и нехотя сдался.

Однако ему, подобно разъяренному быку, непременно требовалось излить куда-то избыток упрямства и энергии, что он и сделал, когда дело дошло до составления брачного контракта.

Он заявил, что должен лично просмотреть список долгов герцога Чевиота, перечень его недвижимости и копии всех закладных.

Паттерсон также пожелал, чтобы герцог представил ему подробный финансовый план, рассчитанный на процветание рода Селбурнов на ближайшие двадцать лет.

Все предварительные переговоры было поручено вести Максвеллу Скотту и стряпчим Чевиота, однако в конце концов, как герцог и ожидал, ему пришлось самому присутствовать при этой акции.

Макс кипел от ярости не в пример Энтони, который с поразительным терпением и учтивостью отвечал на все наглые расспросы торговца и его не менее грубого и дерзкого поверенного в делах. Они напоминали рассвирепевшему Максу жирных мясных мух, которые назойливо вьются и жужжат возле гордого чистокровного жеребца.

«Почему он их терпит? — в отчаянии спрашивал себя Макс, любуясь благородным профилем герцога на фоне окна библиотеки. — Почему не выставит вон?»

Увы, Макс слишком хорошо знал ответы на эти вопросы. У герцога не было иного выхода, ему нужны были деньги, и ради этого он должен быть обходительным с этими неотесанными выскочками.

И все же, несмотря ни на что, герцогу удалось выйти победителем в этом затянувшемся споре. Макса это ничуть не удивило — уж он-то лучше других знал, какая железная воля кроется за благородной внешностью и учтивыми манерами Энтони. Даже грубый напор мистера Паттерсона ничуть не поколебал решение герцога получить в приданое за Сарой не меньше четырех миллионов фунтов стерлингов.

А когда наконец настырный торговец сдался и согласился дать эти четыре миллиона, Энтони несказанно удивил Макса, потребовав выделить из этой суммы четверть миллиона в качестве личного фонда для Сары.

— Что же вы тут твердили, будто вам нужно не меньше четырех миллионов, чтобы расплатиться с долгами и привести в порядок поместье? — язвительно осведомился Паттерсон.

— Мне действительно нужны эти деньги, но и Саре требуется иметь свой собственный фонд, — невозмутимо ответил герцог, — А я постараюсь обойтись остальными тремя миллионами с тремя четвертями.

— Ничего себе — обойтись! — дерзко передразнил его торговец. — Да будет вам известно, ваша светлость, что на всех Британских островах вы не найдете человека, кроме меня, способного разом выложить четыре миллиона в приданое своей внучке!

— Возможно, так оно и есть, — согласился Энтони с очаровательной улыбкой. — Вы проявили настоящую щедрость, мистер Паттерсон! Вот почему я не стал просить эти четверть миллиона фунтов для Сары у вас, а предпочел выделить их из моих денег.

К полному недоумению бедного Макса, Паттерсон вдруг откинулся в кресле и расхохотался на весь дом.

— Черт побери, а парень не промах! Надо же — «из моих денег»! — Торговцу пришлось снять очки, в которых он просматривал бумаги, и вытереть выступившие на глазах слезы. — Вам, ваша светлость, следует стать моим компаньоном в «Паттерсон коттон»: с вашей хваткой мы заработаем столько денег, что ваши четыре миллиона покажутся мелочью.