Сара Линдсей - Любовник на все времена

Диана смущенно потупилась.

— Знаешь, я подумываю о том, как сосчитать твои веснушки. Нет, не столько считать, сколько их целовать. Боже, да что с тобой, ты опять вся красная. Признаюсь, по ночам, когда мне не спится, я лежу и представляю, как целую твои веснушки. Все до единой.

— А у меня все тело покрыто веснушками, — ни с того ни с чего брякнула Диана и зарделась.

— Я так и думал. — Генри окинул всю ее взглядом так, словно радуясь предстоящей ему работе.

Не зная, что ответить, Диана молча отпила глоток вина.

Бросив хмурый взгляд на слуг в отдалении, Генри обронил:

— Если бы мы действительно были бы Одни… Ладно, мне столь же приятно наблюдать за тем, как ты ешь.

Однако еды было не слишком много, скорее даже наоборот. Немного клубники, хлеба и сыра. Но каждый кусочек из рук Генри превращал скромную трапезу в настоящее пиршество.

Они оба сняли перчатки, поэтому всякий раз, когда их руки соприкасались, у Дианы сладостно замирало сердце.

Она пребывала в каком-то дивном полусне, и ей совсем не хотелось просыпаться. Какое-то непонятное томление охватило ее грудь, затем низ живота. Синие глаза Генри поблескивали ярким огнем, таким горячим, каким они ни разу не горели в ее самых смелых фантазиях.

В самом деле, это были фантазии, пустые надежды. После сегодняшнего дня Генри, его ухаживание — все превращалось в мимолетный сон. Диана опустила голову. Между тем Генри начал оживленно обсуждать свой будущий конезавод, конюшни, породистых лошадей. Он знал, что Диана разделяет его увлечение лошадьми. И это было правдой. От отца она унаследовала не только рыжие волосы, высокий рост и веснушки, но также любовь к лошадям. Самые счастливые ее детские воспоминания до того, как ее родители разошлись, были связаны с конюшней. Она помогала отцу и конюхам всем, чем только могла помочь маленькая девочка. Теперь часть ее самых приятных воспоминаний была связана с Генри.

«Не надо об этом думать», — велела она себе. Откинув в сторону тревогу, Диана принялась наблюдать за Генри, стараясь как можно полнее запомнить его черты, манеру жестикулировать руками, ямочки на щеках, когда он улыбался. Теперь, когда она сидела рядом с ним, ей не хотелось думать ни о чем, а просто наслаждаться настоящим.

Пикник пролетел быстро, Диана даже не заметила, как он закончился. Потом они поехали на Беркли-сквер в кондитерскую Гюнтера. Единственное место в Лондоне, где она могла появиться вместе с Генри без сопровождения, поэтому Диана отпустила служанку. Дорога и все аллеи вокруг кондитерской были заполнены колясками и экипажами. Удобно устроившись в тени высоких деревьев на сиденьях своих экипажей, светские дамы вместе со своими поклонниками угощались мороженым и прочими сладостями.

Кто-то приветственно замахал рукой Диане, она машинально ответила и только затем, приглядевшись, узнала Элизу Фотергилл. Стоявший рядом с ней мужчина обернулся, чтобы посмотреть, кто привлек внимание Элизы. Неужели это Гейбриел? Диана сперва не поверила своим собственным глазам. Это был действительно он. Поклонившись, он опять повернулся к своей даме.

Даже на расстоянии было заметно обожание, с которым тот смотрел на спутницу. Внутри Дианы шевельнулась зависть, ей даже стало на миг стыдно и неловко перед собой. Куда только подевалось ее хваленое природное самообладание? Она была совершенно сбита с толку.

— Посмотри вон туда. Видишь там мистера Габриеля вместе с мисс Фотергилл?

Генри посмотрел в ту сторону, куда указывала Диана, усмехнулся, но тут же сделал заказ проходившему мимом слуге-разносчику.

— Не отвлекайся. Ты только погляди на них. Погляди!

Диана бестолково махала рукой, указывая на стоявших вдалеке Габриеля и Элизу, совершенно забыв о приличиях.

— Нет ничего удивительного, — невозмутимо ответил Генри. — У меня талант сводника, только смотри не проговорись.

— Конечно, я буду хранить молчание, — отозвалась Диана. — Хотя одна пара как-то мало убеждает. Скорее всего ты хвастаешься, как обычно.

— Ничуть. Кроме них… — Генри осекся, помешал подошедший слуга с подносом, на котором стояло мороженое. Диана выбрала апельсиновое, свое любимое, но сегодня даже оно не могло поднять ее настроение. Машинально съев одну-две ложки, она задумалась и поставила вазочку с мороженым на сиденье коляски рядом с собой.

— Ты сегодня какая-то странная. Может, тебе действительно не здоровится? — с явным беспокойством сказал Генри.

— Нет, нет, я хорошо себя чувствую, только вот аппетит пропал.

В животе Дианы стало неприятно холодно, внутри все стянуло, а к горлу подкатил комок. Пора сказать друг другу правду, какой бы горькой она ни была. Проще говоря, пришло время расстаться. Но лучше сейчас, чем потом…

Прежде чем он окончательно разобьет ей сердце.

Диана горько рассмеялась. Она уверяла Генри, что не полюбит его. Она не солгала. Она полюбила не столько его, сколько первого мужчину, который за все прошедшие годы стал уделять ей хоть какое-то внимание, ухаживать за ней, увидел в ней женщину. Время, которое они провели вместе, лишь усилило ее настрой. Он уйдет из ее жизни, прежде чем любовь действительно пустит глубокие корни в ее сердце. Она не позволит ему разбить ей жизнь.

— Что такое? — удивился Генри.

— Мм.

— Над чем ты смеешься?

— Над тем, о чем мы оба думаем, но никто из нас не решается заговорить первым.

Генри не спеша наполнил ложечку шоколадным мороженым.

— В таком случае скажи, о чем думаешь ты. Если я думаю о том же, то честно признаюсь тебе в этом. Если же нет, тогда я отведаю твоего мороженого.

— Сегодня мне что-то не хочется играть в такие игры. Если хочешь, можешь взять все мое мороженое. Я ведь говорила, у меня нет аппетита.

— Диана…

— Ладно. «Я отпускаю тебя. Отныне ты вольна делать, что хочешь». Разве не это ты собираешься мне сказать? Нет необходимости продолжать выполнять условия нашего соглашения. Ты стал счастливым обладателем конезавода, а мне, по-видимому, скоро сделают предложение руки и сердца.

— Неужели Стикли. — Генри сразу помрачнел.

Она кивнула:

— Сэр Сэмюель очень внимателен ко мне в последнее время. Думаю, мы с ним составим великолепную пару.

— Какая он тебе пара, — взорвался Генри.

— Мне виднее. — Диана попыталась обратить все в шутку, но скрытая боль явственно прозвучала в ее голосе.

— Диана, ты не будешь с ним счастлива. Это видно даже слепому. Это глупость с твоей стороны.

— Неужели?! Пусть это глупость, но мне он кажется идеальным мужем.

Генри воткнул ложечку в мороженое и отдал вазочку проходившему мимо слуге. Упершись руками в сиденье коляски, он наклонился к ней:

— Я нисколько не сомневаюсь, что он станет прекрасным мужем для какой-нибудь другой женщины, но не для тебя, Диана. Почему ты хочешь соединить свою жизнь с нелюбимым человеком?