Елена Романова - До любви две мили и один шаг (СИ)

Обнимая подушки, я представляла его. Прижимаясь губами к теплым покрывалам, я грезила о его губах.

— Леди Блайт, — Китти отвлекла меня и я, дернувшись, укололась о булавку.

Модистка, которую звали Линси, недовольно шикнула:

— Потерпите, леди. Я сейчас закончу, — ворчала она, подгибая подол и пристально оглядывая низ моего белоснежного платья, — хотите немного короче?

— Нет, — зарделась я, — достаточно.

Для него я готова выглядеть, как девственница. Для него я готова быть кем угодно.

— Вы прекрасны, леди Блайт, — даже Китти растрогалась, увидев меня в этом чистейшем белом платье, хотя я еще стояла в сорочке и корсете, а из платья была готова одна юбка.

— Ну вот и все, — заявила Линси.

Как выяснилось, модистка из Веллингтона работала еще и в доме у мадам Кюнтен, и я довольно часто делала попытки выведать, во что одеваются добропорядочные дамы.

— О, все выбирают обычно пастель.

— Китти, растормоши эту соню, — я имела в виду Эванс, которая задремала прямиком в кресле, покуда я занималась примеркой, — теперь ее очередь.

Шерри дрогнула от прикосновения, разлепила глаза и, увидев меня, расплылась в улыбке.

— Неужели я уснула? — добродушно смутилась, поднимаясь, и оглядывая мое еще весьма неготовое платье, — оно будет восхитительным, Анна.

— Прекращай болтать и вперед на помост, — я указала ей на маленький табурет, с которого только что слезла, — тебя ждет сюрприз.

— Это… это… алый? — сперва удивилась Линси, вынимая из коробки кусок ткани, — но ведь мы начинали с розового? — она рассеянно переводила взгляд с одной дамы на другую.

— Я все поменяла, — пояснила, подмигивая недовольной Шерри, — мы не должны сливаться с другими, мы должны блистать.

— Я… в красном? — сокрушилась Шарлотта, хватаясь за голову.

— Леди… — тараторила на заднем фоне модистка, — алый сделает ее кожу красной, как у варенного рака…

— Как? Как я надену это платье? — Шерри ходила по комнате. — Когда уже кончаться ваши эксперименты.

— Милая, никогда, — честно ответила я, по-хулигански приподняв бровь, — ты же хочешь, чтобы тебя запомнили и о тебе говорили.

Миссис Эванс была в отчаянии, но я все-таки заставила ее встать на табурет, а Линси снимать мерки. Они обе надулись, и я поняла, что пришло время полуденного чая с пирожными.

Сидя за столом и пережевывая угощенье, я спросила Линси:

— Мадам Кюнтен тоже предпочла пастель?

— Нет, — усыпленная сладостями бдительность модистки тихо посапывала, — мадам будет в зеленом.

— А ее дочь? — заинтересовано спросила Шерри.

— В розовом.

Вот тут я попала в точку, лишив Шарлотту розового платья. Мы с ней все-таки не юные девицы на выданье, мы солидные женщины и можем позволить себе быть яркими и запоминающимися.

Я уже представляла, что мы явимся на бал, как две нимфы, кружа голову мужчинам и вызывая зависть у женщин, как вдруг в сознание вернулись мысли об Остине. Я терзалась вопросами, почему он не сказал, что уезжает, что он подумал, увидев меня с Патриком, как я буду жить без него?

— Сегодня вернулся мистер Остин, — тихо шепнула мне Шерри, когда Линси принялась собирать свои принадлежности в корзину. Его имя имело на меня какое-то магическое воздействие. Я уже не слышала и не видела, что происходит в комнате. Мое сердце и разум были вне стен Шил-парка.

— Что ты сказала? — удалось выдавить.

— Он вернулся, — сказала она тихо, будто бы зная, как страдает мое сердце, — и будет на балу.

Славная женщина, ты принесла самую добрую весть за последние несколько дней!

— Уверена? — я уже не сдерживала радости в голосе.

— Да.

Я поторопила Линси, получив ее заверение, что платье будет готово уже через неделю, к самому балу. Выпроводив ее за дверь и забыв о собственной конспирации, я вцепилась в миссис Эванс.

— Он приехал?

— Да. Да. Да! — она даже смутилась от такого моего натиска.

Приехал. Мое нутро разрывалось на части. Я затаила дыхание, представляя его чертовски красивые насмешливые глаза и жадные напористые губы. Но вдруг по спине пробежала холодная дрожь, и я плюхнулась на сиденье, жестом подзывая Китти и делая нетерпеливый взмах, чтобы мне принесли воды. Н-да, вот он здесь, но я ни на шаг не стала ближе. Кто я для него? Мимолетная связь, которой он придался вопреки здравому смыслу? Я ведь замужняя женщина, а он — мужчина, к которому обращены пристальные взгляды шропшировских невест. Мы безумно далеки друг от друга…

— Он не захочет меня видеть, — я припала к бокалу, понимая, что истеречка внутри меня пытается хныкать.

Шерри не знала, что сказать. Я хмыкнула. Она была так трогательна в своей заботе.

— Все в порядке, — я смогла улыбнуться, поправив прическу, — я не строила иллюзий.

— И вы не вините его?

— Нисколько, — я поднялась, резко прошагала к застекленному буфету и извлекла письмо моей матери. — Читай! — протянула Шарлотте, внимательно глядя, как старательно она разглаживает измятый мною листок.

Ее реакция последовала незамедлительно — она вздернула голову, пронзая меня взглядом, полным отчаяния.

— И вы уедите? — задала первый вопрос. А я полагала, она спросит, кто ж та дама, которая оказалась в очередной раз на сносях. Пожалуй, я недооценила мою Шерри.

— Да. Уеду. Мое место в Хартфордшире, в Лондоне, в одиноком особняке… но только не здесь.

— Зря вы так говорите. С вашим появлением в Шропшире все переменилось, — она подсела ко мне, заглядывая в глаза и страдальчески хмуря брови.

— Я не смогу здесь остаться.

— Из-за мистера Остина? — о, в самую точку!

Я выдавила улыбку, которая могла обмануть кого-угодно, кроме моей подруги, которая уже успела изучить меня.

— Шерри, я из другого теста, — усмехнулась, — мне здесь не прижиться.

— Вы полюбили Шропшир, — перебила меня и сжала мои руки с такой силой, что я удивленно раскрыла рот, — я знаю, что это так!

Внутри взвилась ярость, подавляя мучительный укол в сердце. Выставить бы эту прорицательницу за дверь! За что меня так мучить?

— Шарлотта Эванс, — категорично заявила, — я знаю, что говорю. Что бы я ни чувствовала, я должна уехать. Это будет правильно. Иногда стоит забыть о чувствах ради собственного блага. Это иногда настало сейчас.

Она склонилась к письму, потупив взор. Ее руки теребили бумагу или попросту дрожали, я не знаю. Мне хотелось обнять, ее, но вместо этого я холодно поднялась, поправляя платье, и подошла к окну, за которым разразилась настоящая непогода. Белые стены Шил-парка боролись с неистовым ветром. Сейчас бы забраться на подоконник с интересной книгой, как в детстве, и погрузиться в сказочный мир фантазий.

— А кто та дама? — наконец, долгожданный вопрос.

Я обернулась, плохо скрыв презрительное раздражение в уголке рта.