Елена Романова - До любви две мили и один шаг (СИ)

— Хоть один живой человек во всей округе, — произнесла она, рассматривая мой наряд, — вы разбудили наш город, леди.

Какого дьявола я надела сегодня безупречно розовое платье на кринолине чуть короче и вульгарнее, чем полагалось провинциальной женщине? Местные дамы предпочитали тесные корсеты тогда, как я явилась в мягком, без вставок из китового уса. Стыд и срам и гореть мне в аду.

— Миссис Бредли, — я поприветствовала старую развратницу.

— Присядьте. Будьте любезны, уделите мне пару минут, — она указала на скамью рядом. Собачка в ее руках глухо зарычала, за что получила внушительный хлопок по макушке. — Я слышала о вашем муже…

Кто ж о нем не слышал, позвольте спросить? Скучающий подонок, заседающий в парламенте…

Я села, откинувшись под прохладную тень, и предпочла молча разглядывать панораму, открывающуюся нашим взглядам — играющие на площадке мужчины.

— Мистер Найт сегодня особенно хорош, — проговорила Бредли, видя, что я гляжу на них. — Вы не находите? У него определенно талант.

На самом деле, не было ничего особенного в Найте и в его таланте позировать с теннисной ракеткой в то время, как более восприимчивый соперник лупил по мячу.

— Настоящий талант у мистера Коулла, — я указала на зрелого мужчину, который сидел на траве, скрыв лицо за полями шляпы, — на корте ему нет равных.

— А что вы считаете насчет мистера Остина? Вы с ним знакомы?

Меня порядком нервировал Остин — тот самый джентльмен, который скомпрометировал юную Беркли. Все, что я слышала об этом господине так это то, что он прекрасно образован, умен и строг. В общем, жеманный тип, но для миссис Бредли я приукрасила правду:

— Он истинный джентльмен. Это все, что я о нем знаю. Не имела чести быть ему представленной.

— О, это нужно исправить, — моя собеседница поглаживала ворчащую собачонку, сверкая невероятно массивными бриллиантами колец, — сегодня мистер Остин как раз спрашивал о вас.

— Обо мне? — я поперхнулась. Неужто до него дошли слухи о даме, которая одним своим видом компрометирует всех женщин Шропшира, и он воспылал намерением проучить негодницу? Что мне делать с этим поборником нравственности?

— Леди Блайт, — моя собеседница многозначно мне подмигнула, — ваше появление здесь — как взрыв бомбы.

Не могу с этим поспорить. То, что за моей спиной меня горячо обсуждают, я знаю и даже к этому привыкла. Относятся ко мне с холодной почтительностью, но считают чуть ли не сумасшедшей блудницей. Что ж, мне не хочется выбиваться из кожи вон, чтобы переубедить их.

— Он приедет сюда, чтобы засвидетельствовать миссис Бейли свое почтение.

Какая радость… Скоро Джеймсом Остином меня можно будет пугать. Мол, будешь носить короткие юбки? Будешь? А, ну-ка мистера Остина сюда… Я протяжно вздохнула.

— И что? Мистер Остин прочтет мне нотацию?

— Он строг только по отношению к распущенности и пороку, дорогая, — на лице Бредли засияла зловещая улыбка. — Но к добродетельным женщинам он благосклонен.

Уф, я-то как раз отличаюсь добродетельностью. Мне-то нечего бояться грозного приверженца порядка. Правда?

Бредли для чего-то начала говорить о том, что род Остинов — зажиточные торговцы, добившиеся в Великобритании значительных успехов, и мне опять захотелось смежить веки. Правда, неудачный бросок красавчика Найта, будь он неладен, нарушил идиллию. Мне попало в плечо. Увидев массивный кровоподтек, я поняла, что попало — это слабо сказано. Мне весьма недурно залетело мячом, черт побери! И отчего-то, кроме боли, меня посетило гаденькое чувство, что я с завидной регулярностью попадаю в неловкие ситуации.

Стоя в ванной комнате, окруженная охающими и ахающими дамами, которые уже изрядно испортили настроение, я разглядывала плечо. Пару раз хотелось схватить юную дочурку хозяйки дома за горло и хорошенько придушить, чтобы та не примеряла к моему синяку всякие примочки. Итак, на всеобщем собрании плечо было решено освободить от тесемок и приложить холод. Я была готова уже на все, лишь бы вырваться из их цепких лапок.

Мои помощницы оставили меня одну только в апартаментах миссис Бейли. О, святые угодники, я, наконец, в тишине. Усевшись на софу и болтая ногами, я принялась за одно доступное сейчас занятие — рассматривание увлекательно-витиеватого узора на ковре. Одной рукой я держала платок на своем плече, не заботясь, что платье вместе с расшнурованным корсетом соскользнуло вниз. Меня не сразу привлек шум со стороны улицы. Я сначала вскинула голову, надеясь, что неудачливый Найт покалечил какую-нибудь из дочерей миссис Бейли, которую тоже сошлют в апартаменты матери. Хотя сидеть здесь с младшей зазнобой с бушующими гормонами и неуемным любопытством, мне не улыбалось. Вскоре шум показался воркующим смехом, и я надулась, понимая, что, наверняка, пропустила очередную пошлую шуточку мистера Коулла.

— Леди Блайт?

Голос был мужским и весьма хладнокровным. Он раздался где-то за спиной, когда я судорожно пыталась поймать лиф платья. Меня замутило от мысли, что я опять дала толчок сплетням относительно моей репутации.

— Кем бы вы ни были, лучше убейте меня, — вырвалось, прежде чем я обернулась.

Незнакомец стоял, скрестив руки и облокотившись плечом о косяк. Одет по последней французской моде, этакий сельский денди: шейный платок отсутствовал, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, потрясающий жилет и фрак были скроены в талию, узкие брюки сидели на нем потрясающе. Его глаза, очерченные длинными черными ресницами, были прищурены. Убийца! Чего он стоит тут такой надменный, весь из себя? Кто он, черт побери?

— Джеймс Остин к вашим услугам, — раздался его соблазнительный низкий голос.

Сущий демон! Бьюсь об заклад, что этот джентльмен был удостоен пятисекундной чести лицезреть мою грудь. И что ему понадобилось в комнате миссис Бейли?

Мы пялились друг на друга, как двое полоумных. Мистер Остин — на мое мокрое плечо, я — в его наглое лицо. Это длилось целую вечность.

— Соль, — вдруг произнес он.

Святые угодники, ему понадобилась соль! Здесь?

— Советую проверить в кухне.

— Нюхательная соль, — уточнил он, отрываясь от косяка.

Кому, чтоб я провалилась, стало дурно? И кто додумался прислать сюда Остина, зная, что здесь я? Стечение обстоятельств?

Прошагав к комоду и перевернув там все вверх дном, насколько позволила лишь одна свободная рука, я отыскала скляночку с нюхательной солью и вручила ее этому господину.

— Благодарю, — невозмутимо произнес он и откланялся. Невероятная выдержка!

Готова признать, что даже я в этой ситуации спасовала, а у него лицо было спокойным и снисходительным, словно у священника перед блудницей. Но, что же может нагородить этот джентльмен честному люду?