Кэтрин Коултер - Прелестная лгунья

На мгновение Эванжелина лишилась дара речи.

– Это слишком просто… Почему ты решил, что Наполеон согласится обменять Эджертона на моего отца? И Дрю согласится отпустить сэра Джона? А что, если Наполеон и слушать не захочет Дрю? Что, если военное министерство не позволит совершить обмен?

– Ты слишком долго жила в страхе, дорогая. Доверься мне. Наполеон, отдадим ему должное, верен своим людям. А что касается министерства… Поверь, я обладаю кое-каким влиянием. А теперь я должен покинуть тебя. Нам надо торопиться, пока Эджертон ничего не заподозрил. Я вернусь завтра, в крайнем случае послезавтра. Никуда не ходи. Ты уже познакомилась с мистером Баллоком, полицейским?

– Да. Эдмунд решил, что он приехал для того, чтобы помогать мне учить его. Я слышала, как мистер Баллок рассказывал мальчику о разбойнике, которого повесили десять лет назад. Эдмунд пришел в восторг.

Прижав Эванжелину к груди, Ричард крепко поцеловал ее и проговорил, касаясь губами се губ:

– Когда все это кончится, мы с тобой поженимся. И тогда я не выпущу тебя из постели до следующей зимы.

– А может, – промолвила девушка, когда герцог отпустил ее, – это я задержу тебя до следующей весны.

– Господи, – усмехнулся Ричард, – я и впрямь нашел свою вторую половину. – Задержавшись в дверях, он добавил:

– Все будет хорошо, Эванжелина, не бойся. – Глаза его блеснули. – И береги моего сына.

Ричард уехал. Девушка следила за каретой герцога, запряженной четверкой лошадей, до тех пор пока та не пропала из виду. “Это невозможно, – подумалось ей, – ничего хорошего быта уже не может”.

Все произошло так быстро, что у нее не было даже времени перевести дыхание, позвать на помощь. Мужская рука зажимала ей рот, его тело всем весом прижимало ее к постели.

– Какая же ты дура, – прошептал он ей на ухо. – Ты настолько глупа, что вообразила, что можешь обмануть меня.

Эванжелина смотрела на Джона Эджертона, чье лицо белело прямо перед ней в зыбких предрассветных сумерках. Ужас охватил ее. Все пропало. Он каким-то образом проник в Чеслей-Касл, сумел разыскать се спальню. Не издавая ни звука, Эванжелина как зачарованная смотрела на него, ее мысли неслись галопом.

– Как приятно, что ты молчишь, дорогуша, ведь обычно меня очаровывала в тебе именно твоя беспомощная отвага. Я знаю, что ты задумала убить меня, чтобы спасти своего дорогого папашу, но потом поняла, что тебе это не удастся. Женская беспомощность – такая чудесная вещь! А теперь-то ты уж точно будешь молчать. Ты оцепенела от страха, и это заслужила, – прошипел Эджертон.

Девушка по-прежнему молчала.

Негодяй приподнялся и зловеще улыбнулся Эванжелине, лишь слегка прикрывая ей рот рукой.

– Это я так, на всякий случай, вдруг вздумаешь закричать, – пояснил он. – К тому же, ощущая мою руку на своих губах, ты будешь помнить, что тебе лучше всего молчать. А знаешь, я довольно долго наблюдал за тобой и раздумывал, что стану делать с тобой после того, как убью лорда Эдмунда.

– Нет, – проговорила она сдавленным голосом. – Нет…

– Да-а, – назидательно молвил мерзавец. – Я обещал, что это произойдет, если ты предашь нас, и это произошло. Честно говоря, я не ожидал такого от тебя.

– Я не предавала вас, – прошептала она. – Это правда Его рука стала тяжелее. Он не желал больше слушать се Не обратив внимания на ее слова, Эджертон проговорил:

– Ты довольно красива, тебе это известно? Думаю, да. И ты спала с нашим герцогом, не так ли? Как давно это случилось? Ты кричала, когда он ласкал тебя? Я слышал, что женщины просто уговаривают его переспать с ними. Ты считаешь, это правда? Ты-то сама уговаривала его?

Он чуть приподнял руку, и Эванжелина тут же вцепилась зубами в его ладонь. Но, к сожалению, ей не удалось причинить ему боль. Размахнувшись, негодяй ударил ее по лицу.

– Ты вовсе не слабенькая девочка, правда? Стоит мне чуть отодвинуться от тебя, как ты начнешь вырываться и звать на помощь. А ты чувствуешь, как дуло моего пистолета уперлось тебе в ребра, а? Вижу, что чувствуешь. Это хорошо. Только попробуй укусить меня еще раз, и я тут же спущу курок. Будешь истекать тут кровью на этих чудных тонких простынях. Впрочем, тебе уже будет все равно, на каких простынях лежать. Ты умрешь. Мне не хочется убивать тебя, но я вынужден это сделать. Однако сначала я убью на твоих глазах маленького лордика.

– Нет, – взмолилась девушка. – Пожалуйста, не делайте этого. Я буду во всем повиноваться вам, только не трогайте ребенка.

Эджертон рассмеялся:

– А ну-ка расскажи мне, как герцог вел себя, когда ты поведала ему обо всех своих штучках. – Он чуть приподнял руку, продолжая давить дулом пистолета ей в ребра.

– Он считал меня предательницей. Я ничего ему не говорила, пока все не закончилось. У меня не было выбора, как вы не понимаете? Как выяснилось, Дрю Хелси со своими людьми уже давно следил за пляжем, прячась среди деревьев.

– Да, это мне известно. Как хорошо, что мне удалось вовремя скрыться. Очень жаль, что они раскрыли нашу сеть. Бедняга Дрю, он так старался, вот только ума у него гораздо меньше, чем у меня. Теперь он это поймет и будет страшно огорчен. Зато твой герцог ко всему прочему потеряет еще и сына. Полагаю, это достойное наказание для такого человека.

Рванувшись, Эванжелина высвободила руки и попыталась схватить мерзавца за горло.

– А теперь ты не оставляешь мне выбора. – С этими словами он изо всех сил ударил Эванжелину кулаком в челюсть.

Открыв глаза, Эванжелина никак не могла понять, где находится. Ел голову пронзала резкая боль. Она хотела было поднести руку к лицу, чтобы дотронуться до челюсти, но обнаружила, что руки ее связаны, хорошо хоть впереди, а не сзади. Девушка слегка потерла челюсть пальцами. Кажется, кость не сломана. Ее лодыжки тоже были крепко связаны, рот заткнут кляпом, и какая-то тряпица обмотана вокруг головы, чтобы удержать этот кляп.

– Какая ты необыкновенная девушка, – донесся до нее голос Эджертона.

Помотав головой, Эванжелина открыла глаза. Эджертон сидел на стуле и смотрел прямо на нее. Она все еще лежала на кровати в ночной рубашке, только одеяло было сброшено.

– Я почему-то никогда не говорил тебе, до чего мне нравятся твои волосы. Сейчас они спутались, закрывают половину лица и плечи. Герцогу они нравятся? К сожалению, ты не можешь мне ответить! Мне всегда казалось, что женщины должны помалкивать. – Подмигнув Эванжелине, негодяй встал. – Моли Господа, чтобы нам не встретился кто-нибудь из слуг, иначе я буду вынужден убить его. А теперь, как бы мне ни хотелось остаться тут с тобой и ласкать твое тело, я вынужден заняться делом. Что поделаешь, нет времени! Да, вскоре я вынужден буду уехать. Одно утешение: очень скоро я окажусь рядом с моим любимым императором. Ты предала меня. Я никогда не забуду этого, иначе стану жалеть о содеянном. А ты… Ты просто вероломная сучонка – ни больше ни меньше. Ты должна умереть. Но не забывай, что и твой папаша отправится к праотцам, как только я окажусь в Париже. Я дал слово и сдержу его. Я не позволю эмоциям править мной, как позволила ты. Что ж, теперь настала пора навестить лорда Эдмунда. – Девушка вырывалась и лягалась, но Эджертон изловчился и схватил ее за плечо. – Спокойно! – рявкнул он. – Или я просто дам тебе по голове рукояткой пистолета. Когда очнешься от такого удара, то пожалеешь, что осталась жива.