Валери Кинг - Плененные сердца

Растерянно мигая, Эвелина смотрела на подругу. Она начинала понемногу припоминать давно забытые подробности того вечера.

– Мисс Лоренс спросила меня, какого я мнения о Брэндрейте, – сказала она медленно. – Видите ли, я никогда не испытывала к ней особого уважения. Она всегда была злющая, так и норовила сказать какую-нибудь гадость о своих знакомых, причем за их спиной, стремясь как можно больше навредить чужой репутации. Единственной ее целью было приобрести титулованного мужа! Я, конечно, говорила это в шутку. Но когда я теперь думаю об этом, я полагаю, она приняла все всерьез.

Как будто пелена спала с ее глаз. Эвелина вспомнила все, словно и не забывала. Она сидела с бокалом лимонада, когда к ней подлетела мисс Лоренс с фальшивой улыбкой на розовом личике.

– Какое прелестное платье, мисс Свенбурн, – начала она сладким голоском. Эвелина выпрямилась.

– Оно переделано из старого, которое я сшила больше года назад. Едва ли оно подобает случаю, и, уж во всяком случае, прелестным его не назовешь. Я бы желала большей откровенности с вашей стороны, мисс Лоренс. Понять не могу, чего вы рассчитываете добиться вашей лестью.

Мисс Лоренс развернула роскошный веер и начала им обмахиваться.

– Вы всегда говорите такой восхитительный вздор. Я повторяю, что платье прелестно. Как вы остроумны! Меня не удивляет, что ваш кузен прислушивается к каждому вашему слову.

– Вы, очевидно, говорите о Брэндрейте.

– Вы же знаете, что о нем.

– Тогда должна вас разочаровать. Вы, безусловно, заблуждаетесь. Он вовсе мне не кузен. Просто у нас общая двоюродная тетка – леди Эль. Между нами нет кровного родства. И он вовсе не прислушивается к каждому моему слову. Скорее наоборот, ему доставляет величайшее удовольствие во всем мне противоречить. Сьюзен удивленно на нее уставилась:

– Ну, не знаю. Я только заметила, что, в отличие от всех нас, простых смертных, вы умеете надолго завладеть его вниманием. Вы – удивительное создание. А что до того, что он вам не кузен, то он-то вас величает кузиной, а любая из присутствующих дам жаждала бы услышать от него такое обращение, независимо от степени родства. Вам бы тоже не помешало умерить свой гонор. Его покровительство много может дать, в особенности вам. Ведь, кажется, маркиз – глава вашей семьи.

Эвелина вспомнила, как ей захотелось оборвать навязчивую особу словами, что Брэндрейт вовсе не глава семьи Свенбурн, но она придержала язык. Мисс Лоренс явно видела людей и события только в выгодном для себя свете, факты для нее роли не играли.

Она грустно улыбалась, передавая эти подробности Психее.

– Когда мисс Лоренс спросила меня, какого я мнения о Брэндрейте, я сказала ей, что он самый надменный и высокомерный человек, какого я знаю. Он настолько высоко ценит свое мнение, что ни во что не ставит мнение других. Я еще добавила, что он так влюблен в свою собственную особу, что никого другого полюбить не сможет, так пленен своим отражением в зеркале, что никем не сможет очароваться. Я сказала, что если она надеется поймать его в свои сети, то ей на это рассчитывать не приходится. С ее стороны было бы куда умнее найти другого, Фелмершэма, например, поскольку у него тоже есть титул, и на этом покончить.

– И она последовала вашему совету, не зная, что Брэндрейт на следующий день намеревался предложить ей руку и сердце.

– Вот как? Тогда неудивительно, что он на меня сердит. Но откуда ему стало известно, что я о нем говорила?

– Он сам слышал вас. Я никогда не видела, чтобы мужчина был так ошеломлен тем, что он о себе узнал. Но я полагаю, ваши слова оказали благотворное воздействие – с тех пор он значительно смягчил свою манеру говорить… с кем бы то ни было.

Эвелина немного помолчала. Наклонившись, она сорвала веточку мяты и, растерев ее в пальцах, поднесла к носу.

– Мне кажется очень странным, – сказала она, – что мисс Лоренс так мало полагалась на собственное чутье. Неужели она не знала, что покорила сердце Брэндрейта?

Психея покачала головой:

– Ее полная неспособность понять намерения Брэндрейта стоила ей единственного человека, которого она желала и добивалась.

– Она счастлива в своем выборе мужа? – спросила Эвелина, чувствуя себя в какой-то степени ответственной за случившееся.

– Иногда. Но я считаю ее неудовлетворенность результатом ее собственного эгоизма. Видно, жертвуя семейным благополучием ради светских претензий, вряд ли будешь особенно счастливой. Если ее удел с человеком, проводящим все свое время на охоте, не оказался очень уж хорош, ей следует винить в этом только саму себя.

– Или меня.

– Ну, в таком случае она просто дура. Хотя, пожалуй, в отместку она станет теперь завлекать Брэндрейта, чтобы постараться разрушить ваши отношения. Хотя она и собственными руками постелила себе постель, как это говорится, я уверена, она сделает все, чтобы не дать вам оказаться в той, на которую метила сама!

– Что же нам теперь делать? – спросила Эвелина.

Психея лукаво улыбнулась. Она достала маленький хрустальный флакончик.

– Этот эликсир был создан Афродитой, чтобы убивать любовь. Я воспользуюсь им для Брэндрейта, как только выпадет случай.

Эвелина поглядела на флакончик с сомнением. Если ее собственные чувства, хотя и усиленные стрелой Купидона, остались неизменными, не найдется никакой волшебной силы, чтобы положить конец любви маркиза к леди Фелмершэм.

Аннабелла стояла у окна в переполненной зале гостиницы «Георг» между леди Эль и лордом Фелмершэмом. Она даже не замечала, что локоть его милости задевал ее всякий раз, когда он поднимал к губам кружку пива, и не страдала, как ее тетка, от духоты. Ее внимание было приковано к радостно возбужденному мистеру Шелфорду.

Он сидел в резном кресле, стоявшем на возвышении перед камином. Победитель состязания возглавлял торжество в свою честь. С ликующим видом и кружкой в руке он больше походил на вернувшегося с войны героя, чем на скромного священнослужителя. В небольшой зале стоял запах пива, щедро расплескиваемого по лацканам сюртуков, манишкам, подбородкам и шейным платкам. Смех, болтовня, потоки поздравлений победителю раздавались в воздухе. Не сводя глаз со своего возлюбленного, Аннабелла не могла сдержать дрожь.

– Будь я проклят, Шелфорд, вы были воистину рождены для армии! – раздался чей-то особенно громкий голос.

– Слушайте, слушайте! – отозвались другие.

Аннабелла увидела, как на красивом лице Шелфорда промелькнуло выражение досады и разочарования. «Он мечтал о военной карьере», – подумала она, и сердце ее дрогнуло при мысли об этих несбывшихся надеждах.

Ей пришел на память день около полугода назад, сразу после Рождества, когда он говорил с ней впервые о серьезных вещах. Все началось с того, что она была в бешенстве оттого, что он никак не реагировал на ее кокетство. В конце концов она довольно дерзко осведомилась: уже не слишком ли он много о себе понимает, не желая отвечать на ее остроумные шутки, как остальные джентльмены.