Валери Кинг - Плененные сердца

При этих словах улыбка исчезла с лица маркиза. Ноздри его раздулись, глаза блеснули. Однако, к его чести, он не дал волю гневу, отразившемуся в его лице. Он лишь слегка поклонился Эвелине в знак признания одержанной ею победы и принялся раскачивать в пальцах лорнет за длинную черную шелковую ленту.

Эвелина была приятно удивлена. Всем известна вспыльчивость маркиза. Он насилу сдержался, чтобы не обрушиться на нее с потоком гневных слов. Но именно то, что он все же сдержался, немного возвысило его в ее глазах.

Впрочем, если отбросить предубеждения, маркиз был выдающейся личностью. Высокий, с безупречной осанкой, он великолепно выглядел в тончайшего сукна черном фраке, черных панталонах и черной шелковой бальной обуви. Фигура у него была изумительная: широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра, сильные мускулистые ноги. Уголки крахмальных воротничков над искусно завязанным шейным платком (в высшем свете такой узел называли а lа Брэндрейт) упирались в безупречно выбритые щеки с высокими скулами и твердый подбородок. Его темные волосы были подстрижены и причесаны a la Brutus. Одним словом, все как у всех, но чуточку лучше. Но надо признать – одно примиряло с его лощеным видом: в серых глазах маркиза читались недюжинные ум и воля. Все в нем вызывало восхищение светских дам и щеголей, но эти черты его характера ценились немногими.

«Неудивительно, – думала, глядя на него, Эвелина, – что лорд Брэндрейт считается самой завидной добычей на ярмарке невест. В ком еще можно найти такое редкое сочетание богатства, знатности и внешней привлекательности, как в нем?»

Заметив ее внимательный взгляд, маркиз холодно осведомился:

– Итак, каково же ваше впечатление, мисс Свенбурн?

Привыкшая к его резкой прямоте, Эвелина спокойно ответила:

– Оно вам, вероятно, известно. Вы довольно хороши собой, прекрасно одеваетесь и обладаете редкой способностью влиять на общее мнение без каких-либо усилий с вашей стороны. Невозможно не преклоняться перед таким букетом достоинств.

Он был, казалось, изумлен.

– Правильно ли я расслышал? Вы делаете мне комплименты или смеетесь надо мной?

Приподняв брови, Эвелина попыталась принять равнодушный вид.

– Нет, я отнюдь не смеюсь. Я, безусловно, не из числа ваших восторженных поклонниц. Но правда есть правда. Что толку извращать очевидное? – Она слегка улыбнулась. – Кроме того, таково мнение большинства моих знакомых дам.

– Не знаю, как вас понять, Эвелина, но боюсь, что вы все же смеетесь надо мной.

– Нисколько. Иначе я непременно бы нежно улыбалась и часто-часто хлопала ресницами, превознося до небес вашу красоту.

Он смотрел на нее долго и пристально. Эвелина не отводила взгляда.

– Нет, – произнес он наконец, – я вас не понимаю и никогда вас не понимал!

– Ну что ж, меня это устраивает. Думаю, мы квиты и можем презирать друг друга и дальше сколько душе угодно.

Он покачал головой с явным недоумением и, подойдя к тетке, нежно поцеловал ее сморщенные пальцы. Посоветовав ему не обращать внимания на слова Эвелины, леди Эль поблагодарила его за то, что он не замедлил прийти. Она пожаловалась на скуку и пожелала сыграть в пикет. Брэндрейт был сама любезность. Он тут же придвинул столик и, усевшись на софу рядом с креслом тетки, с большим оживлением погрузился в игру.

Заметив, что свечи почти догорели, Эвелина отложила работу и принялась менять свечи в трех канделябрах, служивших для освещения гостиной. В других домах с большими средствами и многочисленной прислугой это входило в обязанности лакеев. Но в их положении Эвелина была рада принести хотя бы небольшую пользу.

Это занятие в очередной раз напомнило ей об удручающей бедности Флитвик-Лодж. Проходя мимо Брэндрейта, Эвелина недовольно поморщилась. Леди Эль могла бы разрешить все свои многочисленные финансовые проблемы, приняв предложение маркиза – десять тысяч фунтов за бюст Зевса! Эвелина не сомневалась, что стоит ему проявить чуть больше настойчивости, и тетушка согласится. Деньги были ей крайне необходимы.

Только сегодня утром тетка сказала Эвелине, что получила новое уведомление от фирмы «Томас и Райли» с Ганновер-стрит, ссужавшей деньги многим аристократическим семействам. Под колоссальные проценты они одалживали деньги и ее покойному мужу. Бедный Генри любил пожить широко: карты, лошади, охота. Он так и не успел расплатиться с долгами до своей безвременной кончины.

Приезд Брэндрейта в Флитвик-Лодж устранял все эти трудности. Как могла леди Эль отказаться от десяти тысяч фунтов? Нет, не следовало Эвелине даже и думать о том, чтобы помешать тетке воспользоваться этим более чем великодушным предложением.

– Клянусь Зевсом! – воскликнула Афродита и тут же проворно зажала себе рот рукой. Потом предостерегающе нахмурилась в сторону своего сына и Психеи. – Только посмейте обмолвиться Громовержцу, что я упомянула его имя, как это делают смертные. Я вас живо сошлю в подземный мир лет на десяток, а то и на два. Смотрите у меня! – Черты ее лица вдруг смягчились, и она медленно обратила свой вспыхнувший любовью взор на маркиза Брэндрейта. – Кто это дивное создание? – проговорила она наконец мечтательно.

Психея назвала имя маркиза. Пренебрежительно ткнув пальцем в сторону Эвелины, Афродита спросила невестку:

– И ты хочешь, чтобы это жалкое подобие женщины влюбилось в это изумительное воплощение лучших черт человечества?

Психея не опустила глаз под презрительным взглядом свекрови. Стушеваться перед суровостью Афродиты означало погубить себя окончательно. Поэтому, приняв вид решительный и независимый, она отвечала со всей уверенностью, на какую была способна:

– Право же, это неплохая идея. Вот увидите, хотя они и постоянно ссорятся, они очень подходят друг другу.

Запрокинув голову, Афродита рассмеялась. Звук был настолько прелестный, что Психея не сомневалась: если бы обитатели Флитвик-Лодж могли услышать эти восхитительные переливы, они бы плакали от восторга. Успокоившись и утерев несколько слезинок, прокатившихся по ее белоснежному лицу, она потрепала Психею по щеке. Этот жест мог показаться самым дружелюбным и даже нежным выражением родственных чувств. Но Психею он не обманул.

– Ну и дурочка же ты. Как ты можешь терпеть такую глупость, Эрот? Да проживи я еще миллион лет, мне никогда не понять нелепый склад ее ума.

– Мама, – укоризненно заметил Эрот, – по-моему, уже довольно.

– Нет уж, ты послушай! Чтобы такой великолепный образец человеческой породы, – она послала Брэндрейту воздушный поцелуй, – увлекся подобной невзрачной особой. – Она досадливо щелкнула пальцами в сторону Эвелины, словно стряхивая какую-то мошку со своих одежд. – Только полная идиотка могла додуматься до такого.