Джейн Кренц - Скандал

— И наконец, не последним соображением было то, что я нашел вашу пылкость чувств, как вы это называете, весьма занятной в постели. Ну вот, теперь вы знаете, почему я женился на вас. Вовсе не потому, что наши души встретились и слились над чайными чашками на более высоких уровнях.

Эмили содрогнулась. Сегодня дракон изрыгал пламя. Впервые она видела его таким, и зрелище, без сомнения, было чрезвычайно грозное.

— Саймон, прошу вас, ничего не говорите больше.

— Почему же, скажите на милость? Потому что это разобьет ваше глупое романтическое сердечко?

— Да, милорд.

— Видит бог, фантазерка, пора вам повернуться лицом к реальности. — Саймон круто развернулся и принялся вышагивать по комнате. — Хотя я не могу пока сказать, что преуспел в своих попытках раскрыть вам глаза.

Это было уже слишком. Эмили вскочила:

— Черт подери, Саймон!

— Прекратите говорить «черт подери»! — приказал он. — Такие выражения не пободают графине Блэйд.

— Мне безразлично, что там подобает графине Блэйд, — с чувством выпалила она в ответ. — Вы зашли слишком далеко, заявив, что мне надо бы повернуться лицом к реальности. Вы не знаете, насколько близко мне приходилось сталкиваться с этой вашей реальностью — лицом к лицу, всю мою жизнь! Вы понятия не имеете, сколько раз приходилось сталкиваться лицом к лицу с реальностью и моей бедной матери. Могу вас заверить, что бывали времена, когда я ненавидела своего отца так же сильно, как вы, должно быть, ненавидели вашего.

Резко повернувшись, Саймон уставился на нее:

— О чем, черт возьми, вы теперь толкуете?! Я никогда не ненавидел своего отца.

Эмили взглянула на него:

— Как вы могли не злиться на него, после того что он с вами сделал?

— Вы, наверное, с ума сошли. Почему я должен его ненавидеть?

— Потому что он поднес к голове пистолет и застрелился, оставив вас отвечать за мать. Потому что он нашел быстрый выход из той катастрофы, которую навлек на семью, и оставил вас сражаться одного. Потому что вам было тогда двенадцать лет и вы были еще слишком юны, чтобы суметь поправить тот громадный урон, который был нанесен. Боже мой, Саймон, ну как же вам было не ненавидеть его?

Саймон стоял расставив ноги и глядя на нее так, словно она вдруг оказалась чудищем с головой гидры:

— Вы спятили.

Эмили повернулась к нему спиной:

— Если вам от этого легче, я тоже очутилась в очень похожих обстоятельствах.

— И каким же образом?

— Семья оказалась без средств к существованию, когда мне было семнадцать. Но к тому времени мой отец обнаружил у меня способности к экономике и финансам. Он пришел в восторг. Ясно, что во мне увидели спасение семьи. И я изучала капиталовложения и принимала решения. Я даже находила в этом некоторое удовольствие. Но ни на мгновение я не забывала, что мой талант проявился лишь потому, что мой отец безответственный мот. Я до сих пор помню, как плакала из-за него мама. — Тыльной стороной ладони Эмили смахнула слезу с ресниц.

— Пожалуйста, не хнычьте, Эмили.

Она вытерла глаза платочком, обнаруженным ею в кармане просторного халата:

— Знаете, мама частенько плакала. Но почти никогда в присутствии отца. Понимаете, она его любила, несмотря на все его поведение. Она, бывало, говорила мне, что бесполезно бранить его за слишком крупную игру. Это у него в крови, повторяла она.

— Эмили, вы устали. Идите лучше спать.

— Ах, да будет вам проявлять эту вашу дурацкую снисходительность, милорд. — Эмили проглотила последние слезы и спрятала платочек обратно в карман. — Когда мама и братья поняли, что я способна удерживать семью на плаву, они внушили мне, что это мой долг. Я никогда не забуду, как на смертном одре мать взяла меня за руку и сказала, что теперь я должна заботиться о своем отце и братьях: без меня они все скоро окажутся на мели — а бедный папа не может жить, если у него нет кучи денег.

— Я в самом деле не желаю больше выслушивать эту чепуху, Эмили.

— Это не чепуха. Это реальность. Та реальность, с которой, по вашим словам, я никогда не сталкивалась. Так могу вас заверить, милорд, что только с ней я всю жизнь и сталкивалась. И мне она не нравится, черт подери! Но она никуда не денется, и я буду по-прежнему противостоять ей, когда потребуется.

— Включая и реальность нашего брака? — протянул он с угрозой в голосе.

— Наш брак — совсем другое. Это чистый и благородный союз душ, даже если вы пока этого и не понимаете.

— Нет, Эмили, он не чист и не благороден. Он чертовски реален. Так же реален, как расточительность вашего отца и моя месть. Пора, наверное, мне заставить вас признать сей печальный факт.

Она нахмурилась от странного тона его последних слов:

— О чем вы говорите, милорд?

— О том, что надо преподнести вам правду о реальных причинах моей женитьбы на вас. Я не герой, Эмили.

— Нет, милорд, вы герой. Просто вы отказываетесь видеть себя таким. Может, потому, что боитесь показаться слабым себе самому или остальным.

— Господи, женщина, вы просто невозможны. Я не знаю вам равной в умении сочинять подобные фантазии, — процедил сквозь зубы Саймон. — Вам и вправду надо дать урок. — Последовала намеренная пауза, и, когда он заговорил, его голос стал еще более низким и хриплым, чем обычно. — Идите сюда, Эмили.

Она не шевельнулась. Чувства ее были в полном смятении.

— Идите же ко мне, мадам. Я не намерен сегодня потакать вашим романтическим идеям.

Очень медленно она повернулась к нему лицом и почувствовала вдруг глубокую усталость:

— Чего вы хотите от меня, милорд? Его жесткий рот изогнулся в холодной насмешливой улыбке.

— А как вы думаете, женушка? Я же назвал вам причины, по которым женился на вас.

— Да, милорд. По-моему, вы сказали, что вам показалось забавным жениться на мне. И что это соответствовало вашим представлениям о мести.

— Была и еще одна причина, если припоминаете. Хотя вы еще неопытны в будуарных забавах, учитесь вы быстро. И даже выказываете воодушевление, моя дорогая. Не угодно ли вам и сейчас продемонстрировать хотя бы некоторую толику этого воодушевления? Идите сюда и выполните свой супружеский долг.

Холодность, с какой он произнес свой приказ, вызывала тревогу. В лице Саймона не было ни теплоты, ни страсти. Одна только с трудом сдерживаемая ярость…

— Вы и в самом деле сильно разгневались на меня, потому что я убедила вас спасти Чарльза, — прошептала Эмили. — Я не думала, что это так вас расстроит, милорд. Основанием для такой ярости может быть только одно — вы считаете, что выказали слабость, уступив мне… Саймон, пожалуйста, умоляю вас, не смотрите так на спасение Чарльза!

— Как мне ни нравится, что вы меня время от времени умоляете, вы сделаете это как-нибудь в другой раз, мадам. А сейчас я хочу вас в постели.