Джейн Кренц - Сюрприз

Оказавшись домашними пленницами, Имоджин и Патриция сразу же стали строить планы, как им вырваться на несколько часов из дому. Имоджин предложила отправиться в Замарский музей. Она надеялась, что это хотя бы на время отвлечет ее от тревожных мыслей. Однако Патриция заявила, что умрет от скуки, если ей придется целый день находиться среди пыльных реликвий древнего Замара.

После оживленного обсуждения они согласились нанести визит Горации. Патриция направила Хьюго записку с уведомлением, что требуются его услуги в качестве сопровождающего. Хьюго явился в точно назначенное время и проводил их до дома Горации.

— Что вы будете делать, если Колчестеру не удастся узнать местонахождение леди Линдхерст и мистера Дрейка? — обеспокоенно спросила тетя.

— Так не может продолжаться вечно, — ответила Имоджин. — Я не намерена больше находиться в заточении.

— В заточении? — подняла Горация брови. — Ты явно преувеличиваешь.

— Как бы не так! Маттиас не позволяет ни мне, ни Патриции пользоваться такой же свободой, какой пользуется сам.

— Я думаю, скоро все изменится.

— Хотелось бы надеяться… Колчестер дважды за последние четыре дня обещал отправиться со мной в Замарский музей, но оба раза откладывал, потому что получал послания от своего друга мистера Гластона… Это очень раздражает.

После некоторого колебания, слегка понизив голос, Горация спросила:

— А если отвлечься от этой ситуации, ты счастлива в браке, дорогая?

— Прошу прощения… — Имоджин отбросила мысли о музее. — Странный вопрос… А почему ты спрашиваешь?

— Ты ведь необычная женщина, Имоджин… Да и Колчестера не назовешь типичным представителем светского общества… Вполне понятно, что у меня могут возникать определенные опасения.

— Я очень довольна своим браком. Единственно, что меня беспокоит, — как найти Аластера и Селену? Пока это не произойдет, никто в доме не заснет спокойно.

— Еще бы! Так неприятно знать, что где-то ходит убийца, — согласилась Горация.

— Я знала одного убийцу, — послышался негромкий бесцветный голос миссис Вайн, которая появилась с чайным подносом в дверях. — Снимал у меня квартиру пять или шесть лет назад. На вид джентльмен как джентльмен. С хорошими привычками, не в пример другим жильцам…

Все присутствующие повернули головы в сторону миссис Вайн.

Первой отреагировала Имоджин:

— Вы сдавали квартиру убийце, миссис Вайн?

— Ну да… Конечно, я не знала об этом. — Она поставила поднос на стол и принялась расставлять чашки. — Всегда платил вовремя… Жалко было потерять такого жильца.

— А как вы узнали, что он убийца? — спросил заинтригованный Хьюго.

— Совершенно случайно, — со вздохом сказала миссис Вайн. — У меня был выходной, и я ездила навещать сестру. Только в этот раз я не осталась у нее на ночь, а вернулась домой. И в зале столкнулась с мистером Леверседжем… Совсем неожиданно… Он вернулся домой за несколько минут до меня… Ну да… И тащил тело в подвал…

— Боже милостивый! — ахнула Горация. — Он прятал тела в подвале?

— Он делал свою работу по ночам, когда я бывала у сестры… Оттаскивал тела в подвал, разрезал и складывал в ящики. А потом вывозил ящики за город и отделывался от них.

— Господи Боже мой! — Патриция прижала ладонь ко рту и широко раскрыла глаза. — И что вы сделали, когда обнаружили убийцу со своей жертвой, миссис Вайн?

Миссис Вайн покачала головой:

— Я не могла закрыть на это глаза, хоть он и был таким хорошим жильцом… Я спустилась по лестнице и позвала охрану. Никогда не забуду последние слова, которые сказал мне мистер Леверседж…

— И что это были за слова?

— Он сказал: «Не беспокойтесь о пятнах крови в зале, миссис Вайн. Я их все вытру». Очень чистоплотным был джентльменом…

На следующее утро Маттиас стоял вместе с Имоджин в центре зала, в котором размещался Замарский музей, и разглядывал пыльные экспонаты. Имоджин улыбалась, и в ее улыбке чувствовалось не только удовлетворение, но и нечто близкое к триумфу. Маттиас знал об этом, потому что за завтраком жена выиграла небольшую баталию.

Он возражал против того, чтобы тратить утренние часы на музей, но не сумел найти подходящих аргументов. От Феликса не было никаких новых вестей. А главное, было очевидно, что у Имоджин больше не было сил ходить по магазинам в компании Патриции и Хьюго. И Маттиас в конце концов сдался. А затем подумал: сможет ли он вообще в чем-либо отказать Имоджин?

— Мы начнем с дальней части комнаты, Маттиас. — Она завязала вокруг талии тесемки белого фартука. — Записывать будешь ты или я?

— Я стану записывать, пока ты будешь осматривать экспонаты, — предложил Маттиас, снимая пальто. — Конечно, ты здорово испачкаешь руки… Убежден, что среди этой кучи камней нет ничего, что представляло бы большой интерес.

— Маттиас, преждевременно так заявлять, пока не составлен каталог. — Она прошла мимо поврежденных статуй и каменных гробниц к деревянным ящикам, сложенным штабелями у стен. — Кто знает? А вдруг мы найдем Великую печать королевы в одном из этих ящиков!

— Чертовски маловероятно, — тихо сказал Маттиас, вешая пальто на крюк. Что-то при этом стукнуло в кармане, ударившись о стену.

— Что это? — спросила Имоджин.

— Я сунул пистолет в карман пальто, — объяснил Маттиас, закатывая рукава белой рубахи.

Имоджин посерьезнела:

— Ты тоже стал носить пистолет?

— Вполне разумная предосторожность при нынешних обстоятельствах.

— Маттиас, неужели ты в самом деле веришь, что Аластер вернется в Лондон? Наверняка он и Селена постараются держаться отсюда подальше. Бьюсь об заклад, что они сбежали на континент.

— Я не знаю, что они собираются делать, как не знаешь этого и ты. — Маттиас посмотрел ей в глаза. — Похоже, они совершили уже три убийства. И нет никакой гарантии, что не попытаются совершить еще одно.

— Но какой в этом смысл — убивать нас?

— Если нас не будет, никто не свяжет их имена с убийством лорда и леди Ваннек, не говоря уж о сыщике. Они смогут снова вернуться в Лондон… Я ведь тебе уже говорил, что и Дрейк, и его сестра — это продукт светского общества. Они добровольно не откажутся от того образа жизни, к которому привыкли.

— Но они вряд ли смогут занять прежнее место в обществе после всего случившегося. Может, доказать их вину и нет возможности, но слухов и сплетен будет больше чем достаточно.

— Слухи и сплетни они переживут, — еле заметно улыбнулся Маттиас, садясь на край саркофага. — Я ведь пережил.

— У тебя была цель. — Имоджин сдернула холст со штабеля глиняных табличек, отбросила его в сторону и взяла верхнюю табличку в руки. — Я все-таки должна сказать тебе, что долго терпеть подобные ограничения не смогу. Может, Патриция против этого и не возражает, но меня такая жизнь способна довести до Бедлама.