Патриция Кэбот - Портрет моего сердца

Джереми, видя ее неуверенность, глубоко вздохнул. Он не желал прибегать к иному воздействию. Она должна согласиться, даже если он не пустит в ход физическое обольщение. Но гордость его была уязвлена смехом, которым она встретила его предложение сначала, а дальнейшее поведение довело до отчаяния. Он предполагал, что его идея вызовет у нее сопротивление… это вполне естественно… В конце концов, она ударила его, и очень сильно. Однако подобного ответа Джереми, конечно, не ожидал.

И не понимал. Ведь Мэгги Герберт не дурочка. Он же один из самых богатых людей Англии, у него титул, поместья. Ему даже безразлично, согласится ли она выйти замуж из меркантильных соображений. Лишь бы получить именно ее. Кроме того, он прекрасно знал, что нравится женщинам и далеко не всегда их ласки добывал ему кошелек. Сейчас он готов призвать на помощь все свои преимущества, лишь бы Мэгги согласилась.

Но Мэгги смотрела на него с тревогой… даже со страхом… и, видимо, рассчитывать на то, что она согласится на его предложение, столь же трудно, как на то, что она разденется догола и ворвется к отцу в библиотеку, распевая «Боже, храни королеву!..»

Он должен выяснить причину ее страха, даже если на это уйдет вся ночь.

Джереми прильнул к ее рту, оборвав невысказанные возражения, для которых Мэгги уже набрала полную грудь воздуха. Слово «нет» вылетало у нее, по мнению герцога, с досадной регулярностью.

После некоторого сопротивления она, казалось, поняла, что проиграла, и хотя еще слегка отталкивала его, губы уже приоткрылись ему навстречу. Этого приглашения ему было вполне достаточно. Стоя на цыпочках, Мэгги оказалась полулежащей в его крепких объятиях и не могла поверить, что снова в том же положении, как и несколько часов назад в конюшне… нет, даже в худшем, потому что помешать им было некому, а совсем рядом находилась кровать. Господи, да что это с ней творится? Почему она не пытается оттолкнуть его? Она жаждала его объятий, а когда до этого доходило, боялась того, что последует за ними.

К тому же он сделал ей предложение, хотя на вид вполне трезв. Конечно, он не говорил о вечной любви, даже не сказал ничего мало-мальски похожего… И вообще предложение звучало совсем не романтично…

Но как приятно с ним целоваться! Не то чтобы приятно, а, скорее, волнующе порочно… изумительное ощущение! Хотя вряд ли такое удовольствие может долго продолжаться, в какой-то момент поцелуи сменяются другим… вроде того, что Мэгги видела на лугу, где паслись овцы, и в чем она вовсе не желала участвовать. Баранам-то хорошо, а овечки, судя по виду, особого удовольствия не получали… и спустя несколько месяцев тупо удивлялись, когда из них выскакивал ягненок. Мэгги не собиралась всю жизнь производить на свет ягнят. Нет, нет и нет! Особенно теперь, когда ей наконец позволили ехать а Париж…

Сейчас выйти замуж? За герцога Ролингза?

Нет. Мэгги похолодела при одной мысли об этом. Герцогиня Ролингз? Господи, тогда ей придется терпеть лондонские сезоны год за годом, до конца жизни! О чем он думает? Она же станет худшей герцогиней в истории Англии! У какой герцогини под ногтями невымывающаяся краска? Кто из них падает с дерева? Никакие поцелуи, никакой их изумительно порочный вкус не могут компенсировать такого жуткого будущего.

Мэгги почувствовала сквозь юбку, что в нее упирается нечто твердое. Вроде бы давление исходило откуда-то спереди. Не думая, она положила руку на эту твердую штуку, представляя, что коснется рукоятки кинжала или пистолета. Вот уж она посмеется над Джереми, который заявился в Герберт-Парк с оружием.

Но то, что нащупали ее пальцы, было частью его тела…

Герцог не просто удивился. Прежде всего он преисполнился надеждой, что заставил ее переменить мнение, хотя не ждал от нее подобной смелости. В конце концов, ей всего шестнадцать лет, и он почти уверен, что сегодня утром Мэгги целовалась первый раз в жизни. Но если она решила приласкать его восставшую плоть, останавливать ее он не собирался…

Когда же она вдруг отдернула руку, словно коснулась раскаленного угля, Джереми осознал, что Мэгги понятия не имела, что делает, и инстинктивно догадался о последствиях. Ни его поцелуи, ни слова ее не убедили. Проклятие, чего ей нужно еще? Чтобы он встал на колени и поклялся в нерушимой любви?

Видимо, да. Поскольку Мэгги тут же оттолкнула его с такой нежданной силой, что он чуть не упал, и словно кошка отпрыгнула за розовое атласное кресло.

— Почему? — трогательно прерывающимся шепотом выдавила она.

— Что почему?

— Почему ты хочешь на мне жениться? — В ее газах были непонимание и тревога.

Почему? Она еще спрашивает, почему? Джереми едва не расхохотался. Ни одна из знакомых девиц не прыгала на него с дерева, не целовала с такой пылкостью, не разбивала ему губу, не пыталась схватить возбужденный член, как ракетку для бадминтона. Кто же из мужчин не захочет жениться на такой девушке?

— Что ты имеешь в виду под своим «почему»? — ухмыльнулся он.

— Джерри, ты меня почти не знаешь… — серьезно начала Мэгги.

— Почти не знаю? Да я знаю тебя лучше, чем кого-либо, Мэгги. Знаю, как блестят твои глаза, когда тебе весело. Знаю, как ты щуришься, стараясь разглядеть что-то вдали. Знаю, как ты прикусываешь нижнюю губу, когда рассматриваешь что-то вблизи. Знаю, как раздуваются твои ноздри, когда ты пытаешься соврать. Вот как сейчас, — засмеялся Джерри. — Нет такого, чего бы я о тебе не знал. Знаю даже, как приоткрываются твои губы при поцелуе.

Мэгги быстро взглянула на его рот и синяк на челюсти. Все сразу встало на свои места.

Ну конечно.

— Это лорд Эдвард, не так ли?

— Не понял.

— Тебе приказал лорд Эдвард. — Она вдруг рассвирепела. По-настоящему, до темноты в глазах. Да как он посмел ворваться к ней и требовать, чтобы она вышла за него замуж? Ему велел дядя! — Можешь сообщить от меня своему дядюшке, что он чересчур старомодный, если думает, будто я из-за твоего поцелуя жду предложения руки и сердца. Возможно, когда он был в нашем возрасте, так все и делалось, но сейчас тысяча восемьсот семьдесят первый год. Неужели он действительно считает…

— Мэгги, о чем ты говоришь? — растерялся Джереми. Она яростно замотала головой, отчего ее роскошные волосы рассыпались по плечам.

— Отправляйся назад в Ролингз-Мэнор и поблагодари его за заботу о моей репутации, скажи, что даже если он обнаружит меня в твоей спальне голой, я и тогда за тебя не выйду, будь ты хоть единственным мужчиной на земле!

Последнее заявление несколько его ошарашило, но Джереми не собирался отступать. Никакая свирепая ярость не могла заставить герцога свернуть с намеченного пути. К тому же ярость Мэгги лишь маска, за которой она скрывает истинные чувства, прежде всего страх. Да, Мэгги его боится, и он догадывался почему: она страшилась неизвестного.