Барбара Картленд - Магия любви

— Мое сердце принадлежит вам, — прошептала Мелита, — и о вас будут… мои молитвы.

Она решительно повернулась и пошла не оглядываясь, пока не покинула этот райский уголок под фруктовыми деревьями и не оказалась на лужайке перед домом.

Она подошла к зарослям украшенного малиновыми цветами кустарника — за ним струился ручеек, где Роз-Мари искала лягушат, — и подумала, что тем, кто может наблюдать за ней из дома, совершенно ни к чему знать, откуда она пришла. Поэтому она свернула налево, поднялась выше по холму, на котором стоял дом, и оттуда спустилась к крыльцу.

Чтобы добраться до двери в сад, Мелите пришлось миновать ту часть дома, где была расположена кухня. До ее слуха долетели смех и болтовня молоденьких темнокожих горничных. Сквозь стекла она заметила огромную корзину мусора, которую, очевидно, приготовили, чтобы вынести и сжечь в дальнем углу поместья.

Поравнявшись с корзиной, Мелита заметила на куче мусора знакомый предмет. Это была кукла, которую Филипп сделал для Роз-Мари. Она лежала среди очистков папайи, банановой кожуры и темной влажной массы чайных листьев.

«Как мадам может быть так жестока к девочке?» — подумала Мелита. Когда она присмотрелась внимательнее, у нее защемило сердце: куклу не просто выбросили, а предварительно разорвали на мелкие кусочки. Яркие лепестки юбки были беспощадно изорваны, как и платок, покрывающий голову. Впрочем, и саму голову кто-то явно пытался отделить от туловища, но преуспел лишь наполовину. Это был сознательный акт разрушения. Мелита вспомнила, как прекрасна была эта кукла и как радовалась ей Роз-Мари, и восприняла содеянное как убийство живого существа.

«К чему это бессмысленное разрушение?» — недоумевала она. Поступок мадам свидетельствовал о ее почти маниакальной жестокости.

Когда Роз-Мари пробудилась от послеобеденного сна, то первым делом спросила о кукле. К счастью, никто не заметил отсутствия Мелиты, даже Эжени думала, что девушка провела часы отдыха у себя в комнате.

— Вы нашли мою куклу, мадемуазель? — Роз-Мари стояла у кровати, пока Эжени надевала на нее белое шелковое платье и причесывала волосы.

— Боюсь, что нет.

— Но я оставила ее в классной, на стуле.

— Да, я знаю, но мне кажется, что кузина Жозефина против того, чтобы кукла была у тебя.

— Но Филипп сделал ее специально для меня, — заплакала Роз-Мари, — и папа бы мне разрешил, я знаю. Я скажу ему, чтобы он велел кузине Жозефине отдать мою куклу.

— Может быть, пойдем посмотрим, что у меня в чемодане? — предложила Мелита. — Там есть маленькая сумочка для носовых платков, она вся отделана тесьмой. Мне кажется, мы могли бы вышить на ней твои инициалы, положишь ее на свой туалетный столик и будешь хранить в ней свои платочки.

— Давайте! — воскликнула Роз-Мари. Мелите удалось на время отвлечь ее внимание от куклы, но за ужином девочка снова вернулась к этой теме.

— Где папа? — допытывалась она. — Я хочу сказать ему про куклу.

— Я думаю, он на плантации, — ответила Мелита. — Ты же знаешь, в это время года там очень много работы.

— Кузина Жозефина занимается плантацией, — сказала Роз-Мари. — Это огорчает папу, и поэтому он уезжает в Сен-Пьер.

Мелита не могла сдержать улыбку. Она подумала, что Роз-Мари слишком умная девочка, чтобы не понимать смысла происходящего вокруг нее и не чувствовать накала страстей, бушующих в доме.

— Может быть, папа вернется до того, как ты ляжешь спать, — старалась утешить ее Мелита.

— Вы скажете ему, чтобы он пришел пожелать мне спокойной ночи?

— Скажу, — пообещала Мелита и поправила одеяло на постели девочки.

Роз-Мари обвила ручками ее шею.

— Я так рада, что вы здесь, мадемуазель. Стало гораздо веселее, с тех пор как вы приехали.

— Мне это очень приятно слышать, — улыбнулась Мелита.

Роз-Мари поцеловала ее в щеку.

— Вы ведь не уедете, правда? — спросила она. — Все, кого я люблю, уезжают, и тогда я остаюсь с кузиной Жозефиной.

Мелиту охватила жалость к девочке. Потеряв мать, Роз-Мари боялась лишиться и отца — в ее маленькой жизни не было ничего постоянного.

— Я останусь, Роз-Мари, я не уеду.

Мелита почувствовала, что дала обещание не только Роз-Мари, но и графу. Они как-нибудь преодолеют все это, хотя, конечно, будет непросто. Придется перенести немало трудностей и, возможно, ударов судьбы, но в конце концов они будут вместе.

«А только это и важно», — подумала Мелита.

Роз-Мари крепче прижала ее к себе.

— Если вы останетесь, я буду очень хорошей, — сказала она, — и когда Филипп сделает мне новую куклу, мы ее спрячем, и кузина Жозефина ее никогда не найдет.

— Мы подумаем об этом. — Мелита решила, что ей не стоит вступать в явный заговор против мадам Буассе.

Она поцеловала Роз-Мари и порадовалась, что девочка осталась довольна. Оставив дверь в спальню Роз-Мари открытой, она прошла в свою комнату и также не закрыла дверь.

«Когда я услышу, что граф вернулся, я скажу ему, как он нужен дочери», — подумала она.

Но Роз-Мари уснула довольно быстро, а когда Мелита заслышала шаги графа на деревянных ступенях лестницы, а потом в коридоре, уходившем на его половину дома, время уже приближалось к ужину. Мелита решила, что они уже не успеют поговорить, и стала готовиться к ужину, чтобы выглядеть как можно привлекательнее. Однако она вознамерилась не одеваться слишком кокетливо, чтобы не спровоцировать гнев мадам Буассе, но и простое шелковое платье не могло скрыть всех округлостей фигуры и гибкости талии девушки.

Спустившись в гостиную, она всем существом ощутила присутствие графа, и — она знала это — то же чувство испытал и он, хотя они ограничились лишь вежливым приветствием.

— Bonsoir, мадемуазель.

— Bonsoir, месье.

Он не взглянул на нее, и онане подняла на него глаз.

— Надеюсь, мадемуазель, во второй половине дня вы занимались с Роз-Мари должным образом? — спросила мадам Буассе язвительно.

— О да, мадам, — ответила девушка. — Мы немного позанимались историей и посмотрели в атласе, где находится Мартиника. Это вполне серьезный урок географии для маленькой девочки.

— Завтра вам стоит обратить внимание на арифметику, — заметила мадам Буассе. — Чем скорее Роз-Мари поймет значение денег, тем лучше! А то некоторые ее родственники до сих пор не могут уяснить самых очевидных вещей.

По ее взгляду на графа Мелита поняла, что за ужином мадам Буассе намерена говорить только гадости, и почувствовала себя неловко.

Она не ошиблась. Прекрасно приготовленные блюда — повар превзошел себя, чтобы угодить хозяину, — теряли свой вкус от речей мадам, все время норовившей сказать Мелите нечто обидное и не скрывавшей своей враждебности к графу.

Когда они вернулись в гостиную и Мелита уже подумывала о том, чтобы удалиться, граф произнес: