Барбара Картленд - Театр любви

Отец рассказывал ей, что часовня эта была возведена за сто лет до того, как началась перестройка Мур-парка.

Открыв дверь, она обнаружила, что коридор все еще освещен, и без труда прошла к лестнице.

Там тоже горели свечи в серебряных подсвечниках, и ей совсем не трудно было найти проход внизу.

Она тихо ступала по проходу, пока не увидела прямо перед собой вход в часовню.

Сквозь полуоткрытую дверь наружу проливался свет.

Ей показалось странным, что часовня освещена ночью.

Но затем она вспомнила про огонь, поддерживаемый во всех без исключения помещениях Мур-парка.

Приблизившись к двери, она поняла, что в часовне кто-то есть.

Боясь помешать кому-нибудь, она остановилась.

И тут она услышала резкий мужской голос:

— Ты должен жениться на ней, Шелдон, и другого выхода у тебя нет!

— Я категорически отказываюсь!

Это был голос герцога, отвечавшего какому-то мужчине.

Удивленная и одновременно напуганная тем, что происходит нечто странное, Лавела придвинулась вплотную.

Теперь она могла созерцать трех человек, стоящих перед алтарем.

Одним из них был герцог в длинном халате, подобном тому, какой надевал ее отец поверх ночной рубашки.

Она увидела леди Фэвершем, выглядевшую, по ее мнению, восхитительно в сверкающих и переливающихся драгоценностях.

По другую сторону от герцога стоял Джослин Мур, представленный ей на балу.

Несмотря на его внешнюю привлекательность, она почувствовала тогда в нем что-то неприятное, отталкивающее.

Даже прикосновение руки выдавало его недобрую сущность.

Теперь же она увидела в его руке револьвер, направленный на герцога.

Она с трудом подавила чуть не вырвавшийся из глубины души крик ужаса.

Потом она заметила еще одного человека, стоявшего лицом к остальным.

Вначале она не обратила на него внимания, поскольку он был невысок и как будто тушевался, стараясь не выделяться.

На нем был стихарь , и она поняла, что это приходской священник.

— Тебе придется жениться на Фионе, Шелдон, — повторил Джослин Мур все тем же грубым голосом.

— Ты привел меня сюда, заявив, что с кем-то из моих людей случилось несчастье. А теперь я возвращаюсь в свою спальню, и если ты не покинешь мой дом завтра утром, я вышвырну тебя из него! — бросил ему в лицо герцог.

Джослин Мур захохотал, и смех его прозвучал гадко и низменно.

— Неужели ты действительно думаешь, Шелдон, что способен противостоять мне? — развеселился он. — Ты стоишь под дулом до основания заряженного револьвера!

— Если ты убьешь меня, тебя повесят, — спокойно заметил герцог. — Я ни за что не поверю, что ты стремишься к этому.

— Я стремлюсь, — прорычал Джослин, — к тому, чтобы ты женился на Фионе, так как ты ее скомпрометировал. А это значит, что я стану третьим герцогом Мурминстерским!

— Что заставляет тебя верить в это? — спросил герцог.

— Фиона сказала мне, ты уже знаешь, что она не может иметь детей, — ответил кузен. — И хотя ты еще молод, нельзя исключить случайности, которая избавит меня от слишком долгого ожидания твоих похорон!

— Неужели ты думаешь, что тебе удастся запугать меня угрозами, рассказывая, будто уже изобрел способ моего устранения? — презрительно сузил глаза Шелдон Мур.

— Я повторяю, у тебя нет выбора, и мы напрасно тратим время. Если ты не женишься на Фионе — а священник уже готов соединить вас в священном супружестве, — я без колебания использую этот револьвер!

— И убьешь меня? — насмешливо спросил герцог.

Джослин покачал головой.

— О нет! — ответил он. — Но я покалечу тебя так, что ты никогда не сможешь снова сблизиться с женщиной и стать отцом ребенка.

Задыхаясь от ненависти, он как будто выплюнул эти слова в лицо Шелдона Мура.

Лавела слушала, объятая паникой.

Она отчаянно пыталась что-нибудь придумать для спасения герцога.

Лавела колебалась, не зная, что делать.

Может, побежать за помощью?

Она, однако, боялась, что, пока будет искать кого-нибудь, его уже насильно женят.

Если б она успела привести своего отца, он наверняка сумел бы предотвратить свершающееся на ее глазах злодеяние.

В то время как она лихорадочно раздумывала над выходом из этой ситуации, Джослин Мур приказал священнику:

— Приступай, и чем быстрее, тем лучше!

Священник открыл молитвенник, и Лавела поняла — времени для размышлений больше нет.

В полном смятении, почти не сознавая, что делает, она продвинулась дальше в часовню.

По обе стороны двери стояли постаменты в виде колонн, и на каждом возвышалась фигура ангела с крыльями.

Герцог купил их в Баварии.

Они были созданы сто лет назад с тем уникальным мастерством, которое свойственно баварским резчикам.

Они ласкали взор своими нежными тонами и служили прекрасным украшением баварских церквей.

Лавела стояла за одной из колонн.

Священник приступил к обряду.

— Дорогие возлюбленные… — затянул он.

— Прекращай эту глупость! — скомандовал Джослин Мур. — Переходи сразу к бракосочетанию.

— Если этот человек понимает, что ему грозит, он откажется от подобного богохульства, — предупредил герцог, — а я не замедлю обратиться в суд!

Джослин рассмеялся.

— И вызвать скандал? Мой дорогой кузен, ты знаешь так же хорошо, как и я, что 1Ы всегда боялся лишь одного — бросить хотя бы малейшую тень на нашу благородную фамилию!

Последние слова он произнес с нескрываемой насмешкой, и Фиона попыталась урезонить его:

— Не горячись, Джослин! Какой смысл еще больше выводить из себя Шелдона? Я лишь хочу стать его женой!

— И ты будешь ею! — ответил Джослин.

Он вновь взглянул на священника.

— Делай то, за что тебе заплачено, — велел он, — не то я лишу тебя сана, или что там делают с такими, как ты.

— Я делаю все, что нужно, мистер Мур, — проблеял священник дрожащим голосом.

Он перевернул две страницы своего молитвенника.

И тогда Лавела, все время только молившая о помощи, поняла, что она должна сделать.

Она почти физически ощущала мучительную борьбу в сознании герцога.

Она знала, — как будто он сам сказал ей это, — что он пытается найти какой-нибудь способ сбить своего кузена с ног и разоружить его.

Все что угодно, лишь бы не свершилось это издевательство над достойным человеком.

Между тем герцог, так же как и Лавела, видел, что Джослин держит его под прицелом, направив револьвер ниже пояса.

Его палец был на спусковом крючке.

— О Боже, что мне делать? — шептала она. — Помоги… мне! Пожалуйста… Господи… помоги.. мне!

Молясь, она подняла руки и прижала их к ангелу.

Она думала, что он прочно прикреплен к каменному подножию.

Но вот, крепче упершись в него, она вдруг ощутила, как статуя чуть-чуть сдвинулась.