Розалин Майлз - Возвращение в Эдем. Книга 2

«Успеется, — подумала она. — Причем без свидетелей, а то ведь эти две клячи торчат в коридоре и подслушивают…»

Вспомнив о надзирательницах, Джилли вдруг захотела как можно скорее отделаться от Оливии. Она быстро улеглась рядом с ней на узкую койку, просунула руку между ее ногами, и через несколько секунд все было кончено.

Едва крики Оливии стихли, надзирательницы вошли в камеру.

— О'кэй, хватит с вас, птички, — игриво сказала вторая надзирательница. — Я провожу Оливию, а ты, Хьюджес, пригляди за номером четыреста девяносто восемь, ладно?

Одурманенная любовью, Оливия послушно поднялась с койки и побрела за надзирательницей к дверям словно наркоманка. Однако у порога пришла в себя и, неожиданно вырвавшись, кинулась обратно в камеру.

— Джилли! — раздался жалобный, молящий крик. Несмотря на всю свою грубость, вторая надзирательница не была злой и жестокой женщиной. Она терпеливо согласилась подождать еще несколько минут.

— Я же сказала тебе, Олив. Пришло время расставаться. Я выйду на свободу после семилетнего заключения! — Глаза Джилли странно вспыхнули. — А ты… ты не просидела тут и семи месяцев! Хватит ныть! Я ничего тебе не обещаю. Это моя жизнь, и я намерена начать ее заново. И пока что ты в мои планы не входишь!

Вторая надзирательница поволокла вопящую Оливию к дверям. Мало-помалу крики удалялись и наконец стихли.

Надзирательница Хьюджес вздохнула.

— Ты, наверно, ведьма. Да, Джилли Стюарт? — спросила она. — Не могла сказать бедной корове несколько ласковых слов на прощание!

Джилли не удостоила ее взглядом.

— Пошла вон, — сказала она надзирательнице. — Дай мне поужинать.

Джилли села за стол и придвинула к себе поднос.

— Поужинать, говоришь? — переспросила надзирательница.

Она протянула руку и сняла крышку. На тарелке лежала курица с картошкой и зеленым горошком, все было полито соусом. Ужин слегка остыл, но выглядел все еще аппетитно. Джилли взяла нож, вилку, и вдруг ее словно толкнули… Подняв глаза, она взглянула на Хьюджес. На лице надзирательницы была написана непреклонная решимость. Она подалась вперед и смачно плюнула в тарелку. Затем неторопливо подошла к двери и, оглянувшись, посмотрела на заключенную. Джилли прямо-таки побелела от ярости и готова была прыгнуть на Хьюджес, словно дикая злобная кошка. Надзирательница захлопнула дверь камеры и задвинула тяжелый засов.

— Наслаждайся своим ужином, номер четыреста девяносто восемь! — усмехнулась она.

«Понедельник, понедельник… Начало очередной рабочей недели. Пора отправляться в контору, — подумала Стефани. Но, греясь в теплых, соблазнительных лучах утреннего солнца, тут же мысленно добавила:

— Но только чуть-чуть попозже».

В этой суматошной жизни Стефани лишь ранним утром могла понежиться на солнышке и позагорать, лежа на краю прекрасного бассейна, расположенного за домом. Поэтому летом, которое в Австралии бывает долгим и очень жарким, она каждое утро вставала на рассвете, пока солнце еще не припекало, и, как следует наплававшись в бассейне, завтракала у воды или в каком-нибудь укромном уголке парка, разбитого по ее проекту.

Парк, райский сад, Эдем… Мысли Стефани вновь потекли по привычному руслу. Разумно ли она поступила, назвав свой новый дом Эдемом, как назывался ее отчий дом? Лежа в шезлонге, Стефани сонно смежила веки и вдруг живо представила себе тот, старый Эдем. Старинный каменный особняк с круглой верандой, выложенной прохладными плитами, элегантные галереи на втором этаже… Этот дом считался достопримечательностью Северных Территорий. Интерьер был выдержан в лучших традициях старой Англии, а мраморный холл и отделанная дубом библиотека не имели себе подобных во всей Австралии. В парке же, наоборот, были собраны самые красивые растения, характерные для южного климата. Высокие пальмы, толстые гевеи, длиннолистные акации, красное дерево, ясени окаймляли сад — ярко-зеленый оазис на фоне однообразной, выжженной солнцем пустоши, тянувшейся до горизонта. Ближе к дому, на плодородной почве буйно росли древовидные папоротники, мхи и нежные, трепетные цветы. А великолепные розы! Они были гордостью обитателей Эдема на протяжении многих поколений. Да, эта усадьба имела много достоинств.

Только вот счастья там не было. Ребенком лишившись матери, Стефани страдала от одиночества, так как ее отец Макс Харпер, промышленный магнат, владевший нефтяными скважинами, золотыми и урановыми рудниками, совсем не занимался дочерью, все его заботы и внимание были сосредоточены на расширении и укреплении его «империи». Дочь же, долговязая, неуклюжая, одним своим присутствием постоянно напоминала ему об умершей жене, которая была тем единственным — если не считать денег, — кого Макс по-настоящему любил. У его дочери было все… кроме того, чего нельзя купить… Кроме любви, доверия и покоя…

И в детстве, и повзрослев, Стефани цеплялась за Эдем, словно утопающий за соломинку, ибо только он был для нее опорой в зыбком мире. Эдем никогда не менялся и не разочаровывал Стефани. Куда бы она ни уезжала: в колледж, в путешествие или по делам (поскольку у Макса не было сыновей, он, недовольно ворча, все-таки начал привлекать ее к работе в «Харпер майнинг»), Стефани всегда рвалась обратно домой, в Эдем. Даже когда «Харпер майнинг» перебазировалась в Сидней — Максу хотелось находиться в гуще деловой жизни, ведь компания проворачивала операции в Юго-Восточной Азии, а затем распространила свое влияние и на другие страны, — Стефани продолжала считать себя северянкой. Хотя, конечно, она восхищалась новым творением Макса, великолепным особняком, который он построил в самом фешенебельном районе на берегу Дарлинг-Харбор. Если не считать двух недолгих и неудачных замужеств (от первого родилась Сара, а от второго — Деннис), то можно сказать, что Стефани постоянно жила в этом особняке, и никто не слышал от нее ни единой жалобы. Однако при каждом удобном случае она уезжала в Эдем. Только там ей было уютно и спокойно.

До тех пор, пока… Стефани заерзала в шезлонге.

«Не думай об этом, не думай об этом! — в очередной раз приказала она себе. — Ты начала новую жизнь. Лучше подумай о ней. О Дэне».

Стефани украдкой взглянула сквозь полуопущенные ресницы на мужа, который тоже лежал в шезлонге, купаясь в лучах утреннего солнца. Как неожиданно он ворвался в ее жизнь, помог ей выйти из тяжелейшего кризиса, заставил поверить в будущее! «И произошло это в том возрасте, когда большинство женщин считают, что для них все уже кончено! — с восторгом подумала Стефани. — Хотя… говорят же, что жизнь в сорок лет только начинается!»

На губах Стефани заиграла улыбка, она провела рукой по своему телу, которое никоим образом не выдавало ее возраст, и тут же вспомнила, какое огромное блаженство стала доставлять ей в последние годы физическая близость с мужчиной. В новом Эдеме она себя чувствовала действительно как в раю.