Эдит Лэйтон - Великосветский переполох

— Согласна, — произнесла она и только тогда позволила себе изумиться своему поступку.

Но времени на раздумья уже не было. Приходский священник вновь обратился с вопросом, и теперь уже ее жених голосом, пожалуй, даже слишком оживленным и радостным, произнес слова, которые делали их мужем и женой. Еще не поздно было отказаться. Она думала об этом в полном замешательстве, которое исчезло, как только новоиспеченный муж легким поцелуем коснулся ее губ.

— Смелее, — прошептал он. Эти слова предназначались только ей, но все равно прозвучали так, словно все происходящее было очень забавным. Он был из тех, кто не воспринимает вещи слишком серьезно, будь это собственная женитьба или компромисс, на который пришлось ради нее пойти.

«Как, впрочем, и я», — подумала леди Аннабелла Уайлд— женщина, тосковавшая о несбыточном. При мысли об этом Аннабелла выпрямила спину и старательно изобразила улыбку. Печаль ничего не может изменить. Печаль оказалась столь же бесполезна, как и слезы, которые она проливала, сетуя на свою судьбу. Наконец-то она это поняла.

Аннабелла положила свою руку на руку мужа, и они вместе двинулись к выходу из церкви, где должны были поприветствовать немногих пришедших на торжество доброжелателей и толпу любопытствующих, которых здесь этим утром было особенно много.

Они стояли под серыми каменными сводами, купаясь в ярком свете утренних солнечных лучей, которые сверкающим потоком обрушивались на них, преломляясь над головами в цветных стеклах витражей. На невесте было белое платье с длинными рукавами и высокой талией, лиф окаймляла полоска из чистого золота с множеством бриллиантов, которые вспыхивали ледяными искрами и ярко блестели на ее гладкой и чистой коже. Изящный венок из белых орхидей был вплетен в мягкие локоны ее черных волос. Невысокого роста, она была удивительно хорошо сложена, все в ее фигуре — и высокая грудь, и округлые бедра — казалось исключительно пропорциональным. Очень красивое лицо с алебастровой кожей сейчас было безмятежным; длинные ресницы оттеняли небесно-голубые глаза, скрывая их выражение.

Ее муж принимал поздравления; стоя рядом с ним, она выслушивала выспренние пожелания, но не верила в искренность ни одного из них. Все эти люди были охвачены тем же настроением, что и лондонцы, которые собираются у виселиц посмотреть на смертную казнь: все они хотят увидеть что-то чрезвычайное, возбуждающее и бесповоротное. Сегодня они собрались, чтобы стать свидетелями того, как одна из самых красивых женщин Лондона наконец-то выходит замуж. Красивая, но, вне всякого сомнения, неудачливая, поскольку ей было уже двадцать семь, а выйти замуж по любви все никак не удавалось. Вместо этого сегодня она стала женой человека, который для всех присутствующих был фактически чужестранцем— впрочем, и для нее тоже.

Тем не менее новоиспеченная леди Пелем, продолжая улыбаться, принимала поздравления, и не важно, были ли они фальшивыми или искренними, но правила хорошего тона она знала прекрасно, и улыбка не сходила с ее губ. Она продолжала улыбаться даже в тот момент, когда к ней подошли с поздравлениями потрясающе красивый джентльмен и его столь же великолепная белокурая жена, которая явно ждала ребенка. Вереница гостей позади этой блестящей пары затихла. Во взгляде небесно-голубых глаз невесты не промелькнуло даже намека на то, что когда-то она надеялась, что именно этот джентльмен будет стоять рядом с ней в такой день. Сейчас он всего лишь произносил традиционные слова поздравления. Аннабелла все так же продолжала улыбаться, даже когда говорила с его женой, которая сейчас вынашивала ребенка, которого должна была носить она.

Следующую пару — рыжеволосого военного и его жену — невеста поприветствовала с тем же невозмутимым спокойствием, словно половина Лондона вовсе и не знала, что офицер был следующим, кого она пыталась завлечь. Улыбка не покинула ее лица, когда к ее руке прикоснулся высокий, стройный и элегантный джентльмен, а его супруга поприветствовала невесту легким поклоном, хотя, если верить слухам, всего год назад сердце Аннабеллы было занято этим человеком.

В этот день она никому не дала повода для сплетен, даже несмотря на то, что именно эти трое были причиной того, что теперь она стала леди Пелем. Ни один из них не сделал ее своей избранницей — они ушли к другим женщинам. Не помогли ни ее происхождение, ни состояние, ни красота, ни умение вести беседу, ни даже присущее ей обаяние. Мужчины отказались от нее. Так было суждено судьбой — уверяла ее матушка. Лондонские сплетники судили иначе. Истиной не было ни то ни другое, но что есть истина, она теперь уже и не знала, точно ей было известно лишь одно — ее отвергали так часто, что все уже стали подшучивать над этим.

Но теперь все закончилось. Сегодня утром она вышла замуж, и всем им придется найти другой объект для насмешек. Она внимательно наблюдала за мужчинами, принимая их поздравления. Джентльмены были вежливы, любезны и столь же невозмутимы. Аннабелла была благодарна им за это. Она могла вынести пересуды и сплетни, но не жалость. Именно поэтому она и выходит замуж за незнакомца… не совсем незнакомца, поправила она себя. В конце концов, прошло уже два месяца, как они были представлены друг другу.

Отец сообщил ей о предложении виконта два месяца назад — она ответила отказом. И тогда лорд Уайлд побеседовал с дочерью с такой серьезной настойчивостью, с какой никогда не разговаривал раньше.

— Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, — сказал он. — И достаточно умен, чтобы не полагаться только на свои суждения. Я поручил собрать о нем сведения. Майлс Крофт, виконт Пелем, — вполне подходящая кандидатура. Он вернулся из-за границы, где был довольно долго; виконт достаточно привлекателен, чтобы понравиться любой женщине, он старше тебя всего лишь на пять лет и имеет незапятнанную репутацию. Ему нужна жена, хорошо принятая в обществе.

— Почему же мужчина с такими внешними данными, безукоризненной репутацией и великолепными перспективами хочет жениться на девушке, с которой никогда не встречался?

— Ты никогда не разговаривала со мной таким тоном, — сказал отец, нахмурившись.

Аннабелла действительно находилась в полном замешательстве.

— Откуда этот ядовитый тон, — спросил он, — это скрытое раздражение?

— Но ведь мы не так часто с тобой разговариваем, не так ли?

Граф опустил глаза.