Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга пятая

Графиня де ла Мотт выразила свое восхищение более сдержанно:

— Да, оно действительно великолепно. Только королева достойна носить такое украшение.

Кардинал еще некоторое время с восторгом разглядывал ожерелье, затем положил его обратно в футляр и закрыл крышку. Передвинув футляр графине де ла Мотт, он сказал:

— Передайте это ее величеству. Остальное я отдам вам на улице.

Графиня аккуратно положила черный бархатный футляр в свой ридикюль и поднялась.

— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. На этом финальная часть спектакля была закончена. Однако, эпилог этой мастерски разыгранной пьесы оказался для ее участников намного драматичнее.

Кардинал де Роан, совершенно уверенный в том, что приобретенное им бриллиантовое ожерелье отправилось в Версаль, вернулся к себе домой. Здесь его ждала встреча с епископом Майнцским, который проинформировал кардинала о германских делах.

Тем временем графиня де ла Мотт отправилась отнюдь не к королеве. Ее карета в сопровождении охраны проследовала к дому графини, где ее уже дожидались законный супруг, граф де ла Мотт, и Александр де Калиостро.

Когда графиня вошла в зал, где они сидели, здесь царила довольно нервная атмосфера. Граф де ла Мотт широкими шагами мерил покои, а Калиостро курил трубку, набивая в нее одну порцию табака за другой. Увидев супругу, граф де ла Мотт тут же бросился к ней.

— Как прошла встреча? Кардинал поверил вам? Графиня, не говоря ни слова, проследовала через всюкомнату, уселась в мягкое широкое кресло и небрежно махнула рукой.

— Прикажите падать холодного шампанского.

— Господин де ла Мотт и граф Калиостро безошибочно восприняли эти слова мадам де ла Мотт как хороший знак. Граф де ла Мотт застыл посреди комнаты с глупой улыбкой на устах, Калиостро пыхнул дымом из трубки и задумчиво произнес:

— Я все-таки не зря провел эти месяцы в Париже. Графиня укоризненно посмотрела на супруга.

— Ну, что же вы стоите? По-моему, я ясно сказала, что хочу холодного шампанского.

Граф де ла Мотт тут же засуетился, выскочил в коридор и, кликнув слугу, приказал достать из погребов бутылку шампанского и бутылку выдержанного бургундского, урожая 1753 года. Пока он отсутствовал, графиня насмешливо сказала:

— Не понимаю, почему мой муж так суетится? По-моему, в результате удачно проведенного нами спектакля он не получит ни единого су.

Калиостро усмехнулся.

— По-моему, он радуется за вас. Я даже думаю, что в некотором смысле он вас любит.

— Что значит «в некотором смысле»?

— В прямом, — спокойно ответил Калиостро. — На мой взгляд, в последнее время он уделяет вам значительно больше внимания, чем прежде.

Графиня едва заметно покраснела.

— Откуда вам это известно?

— Я разговаривал с баронессой д'0лива, или с Ма-ри-Николь Лепоэ, если вас больше устраивает такое имя. Она жаловалась мне на графа. Ваш супруг бросил Мари-Николь. Хорошо еще, что вы заплатили ей пятнадцать тысяч за исполнение одной небольшой роли, иначе, бедная девушка могла бы совершенно упасть духом.

Графиня махнула рукой.

— С ней ничего не случится. В лучшем случае, за долги ей придется переспать с парой своих кредиторов. Но я думаю, что она проделывает это с удовольствием. А что касается моего мужа, то, как ни странно, вы правы. В последнее время он исключительно внимателен и любезен со мной.

Калиостро развел руками.

— Ну что ж, причины вполне понятны. После того, как ему стало известна стоимость драгоценностей, которые должны попасть нам в руки, граф готов носить вас на руках. Я думаю, что он вполне удовлетворится одним маленьким бриллиантом.

— Он не получит ничего, — сухо сказала госпожа де ла Мотт. — Нужно было думать об этом раньше.

Спустя несколько мгновений в покои вернулся граф де ла Мотт, собственноручно несший перед собой широкий медный поднос с двумя бутылками и фужерами. Бутылка бургундского — длинная, с узким горлышком целиком была покрыта тридцатилетней пылью. Лишь в том месте, где она лежала на боку, был виден кусочек наклейки.

— Предмет моей гордости, — торжественно возвестил де ла Мотт, — бутылка бургундского вина урожая 1753 года. Мы непременно должны откупорить ее в честь удачного завершения нашего совместного предприятия.

Он начал возиться с пробкой, а графиня насмешливо спросила:

— С чего вы взяли, мой милый супруг, что наше предприятие успешно закончилось?

Граф де ла Мотт замер, а затем медленно повернулся к супруге. — Женевьева, умоляю вас, не надо шутить подобным образом. Вы же знаете, что я излишне впечатлительный человнек и всегда поддаюсь на розыгрыши.

Графиня милостиво улыбнулась.

— Ну, ладно, черт с вами.

Она спокойно открыла свой ридикюль и достала оттуда черный бархатный футлят, переданный ей кардиналом де Роаном у Бемера и Бассенжа.

— Александр, — обратилась она к Калиостро, — вы уже нашли людей, которые займутся камнями?

Словно не расслышав вопроса, Калиостро оцепеневшим взглядом смотрел на футляр. Когда он заговорил, голос его дрожал. — Это оно?

Графиня де ла Мотт торжественно помахала футляром в воздухе. — А у вас есть в этом какие-нибудь сомнения? Или вы думаете, что я намерена предложить вам стеклянные бусы. Так что на счет ювелиров?

Калиостро на негнущихся ногах подошел к графине и протянул руку за футляром.

— Разрешите мне взглянуть.

Госпожа де ла Мотт игриво убрала ожерелье за спину.

— Сначала мы решим кое-какие деловые вопросы, а после этого можете в первый и последний раз насладиться созерцанием этой весьма симпатичной игрушки.

Граф де ла Мотт, пыхтевший над бутылкой бургундского, обернулся.

— Почему в первый и последний раз? Неужели вы хотите?..

Графиня снисходительно посмотрела на мужа.

— До чего же вы глупы, мой милый. Это ожерелье должно немедленно исчезнуть. Впрочем, как и все мы. Граф де ла Мотт скис на глазах.

— Мы должны немедленно бежать? Но куда? Графиня еще раз снисходительно взглянула на мужа и, глубоко вздохнув, сказала:

— Когда нужно будет бежать, вы узнаете. А пока не стоит нервничать. У нас еще есть время. Александр, — она повернулась к Калиостро, — мы так и не договорили.

Итальянец с угрюмым выражением лица сосал потухшую трубку. — А о чем мы должны говорить? У меня складывается такое впечатление, графиня, что вы уже все за всех решили. Может быть, мне вовсе стоит выйти из игры? Кажется, я только мешаю вам.

Графиня, словно в издевку над Калиостро, вертела перед глазами футляр с бриллиантовым ожерельем.

— Не надо обижаться. — Вы прекрасно знаете о степени истинных заслуг каждого. И сейчас мне не хотелось бы обсуждать эту тему. Нужно решить, что делать с ожерельем.

Калиостро кисло улыбнулся.