Лора Бекитт - Тина и Тереза

Он, как всегда, скоро уехал, а Луиза, к счастью, вышла замуж и убралась из дома. А мистер Конрад… С раннего детства это был очень одинокий ребенок. Все бродил по комнатам… Иногда я брала его к себе, но мои мальчишки были такие бешеные — он дичился и начинал плакать. Думаю, чувствовал, что у него нет матери и тосковал. А мистер О'Рейли приезжал все реже и реже; может, он и не вспоминал о мальчике там, вдалеке? Да и здесь не очень-то им интересовался. Так, бросит взгляд — и все. Может быть, он не мог заставить себя полюбить ребенка, так бывает. Но, по-моему, он и не пытался…

Потом, когда прошло несколько лет, я сказала мистеру О'Рейли, что надо бы воспитывать мальчика, учить, иначе он вырастет дикарем. Втайне я надеялась, что мистер О'Рейли отдаст сына в какое-нибудь дорогое закрытое учебное заведение, но он почему-то решил иначе. Вскоре в дом приехали учителя: мадемуазель Верже, француженка, совсем еще молодая девушка, мистер Бройер, пожилой немец, и мистер Финли. Они учили мистера Конрада языкам — французскому, немецкому, испанскому, латыни, с ним занимались литературой, математикой, географией и всякими другими науками. Он учился хорошо, старался. Мистер Бройер уж насколько был строгий, а и то всегда говорил, что давно не встречал такого понятливого и усердного ученика. У мальчика оказались большие способности, он все легко схватывал, запоминал, особенно языки, даже сами учителя удивлялись.

Мистер О'Рейли по-прежнему изредка приезжал и иной раз вызывал к себе сына вроде как для доклада. Расспрашивал, как и что, и всегда был чем-нибудь недоволен. Труд учителей оплачивал щедро и мне на расходы давал крупные суммы, это не считая жалованья. Он никогда ничего не привозил сыну. Одежду, книжки — все покупала я. Иногда приносила что-нибудь завернутое в бумагу и говорила, что это, мол, отец прислал. И на дни рождения, и на Рождество покупала подарки от имени отца, но мистер Конрад, кажется, не очень-то верил: детское сердце ведь не обманешь!

Он ни с кем не дружил, в самом городке не появлялся. Ни мистер О'Рейли, ни я не хотели, чтобы его там видели, а мои мальчишки постарше были да и другие совсем — им бы все по деревьям лазить, драться да озорничать. А мистер Конрад гулял мало, все больше сидел в библиотеке и читал. Однажды спросил меня, слыхала ли я о греческих богах. Я ответила, что нет, и он мне стал рассказывать, а потом заметил: «Знаешь, крестная, мне иногда кажется, что мы здесь, наверху, — как боги на Олимпе, а внизу — все человечество. Только вряд ли мы счастливее, правда?» А еще я однажды спросила: «Вы так много читаете, мистер Конрад, о чем?» И он ответил: «Я люблю читать о людях, Джулия». Помолчал и добавил: «Не о порочных и мелочных, нет, — о великих и одиноких… Ведь такие вещи всегда сочетаются!» Что и говорить, это был умный мальчик!

Он увлекался музыкой — мадемуазель Верже чудесно играла на рояле и много занималась с Конрадом. Они бывало исполняли что-нибудь в четыре руки, и как он смотрел на нее! Эта девушка стала его первой любовью. Ей исполнилось двадцать два года, а ему четырнадцать. Это было, конечно же, просто юношеское чувство — чистое и светлое. Они часами болтали в саду, все по-французски, так что я не знала, о чем. Однажды только увидела из окна, как он взял ее за руку, но она отдернула и строго сказала по-английски: «Не надо, месье Конни». Она называла его «месье Конни», и он всегда смеялся. Мадемуазель Верже была умницей. Она сумела подобрать к мальчику ключик: раньше он и улыбался-то редко. Когда срок обучения мальчика закончился, она уехала на родину. В тот день мистер Конрад долго стоял у окна. Когда я окликнула, повернулся: лицо у него было в слезах. После я как-то случайно нашла тетрадь, всю исписанную по-французски, — полагаю, это были стихи, написанные мистером Конрадом для мадемуазель Верже. Он продолжал играть на рояле, теперь уже один, такие грустные мелодии, что хотелось плакать. Может, он сам их сочинял, не знаю. С мадемуазель Верже они переписывались, возможно, пишут друг другу до сих пор, хотя вскоре после возвращения во Францию она вышла замуж.

Когда мистер О'Рейли в очередной раз приехал и спросил, чему еще требуется научить ребенка, вмешался мой муж и сказал, мол, кого вы растите, кисейную барышню или мужчину? Мальчишка вольного воздуха не видит, все книжки да книжки! В результате такого разговора в доме появился Том, простой парень с фермы. Он стал учить мистера Конрада верховой езде, плаванию, показал, как надо защищаться и всякие такие премудрости. Этот Том был наглым, язвительным парнем с острым языком: чуть что — смеялся над мистером Конрадом, называл его господским сынком, неженкой и так муштровал, что мальчишка едва ноги к вечеру волочил. Но в конце концов они, кажется, здорово подружились. Потом, когда Том купил ферму, женился и обзавелся кучей ребятишек, мистер Конрад ездил его навещать и был там дорогим гостем. Кроме чтения, юноша теперь любил брать лошадей и ездить на прогулки в сторону от города. Так и жил до семнадцати лет, а в семнадцать уехал в Сидней. Отец дал ему в дорогу немного денег, но не посоветовал, как и где лучше устроиться. А ведь мог бы оплатить обучение сына в университете, здесь, в Австралии, или даже в Европе: такому способному юноше, как мистер Конрад, сам Бог велел учиться! Или взял бы к себе помощником в делах — тоже было бы неплохо. Но нет! Он только сказал, что ему самому никто не помогал выйти в люди.

А мистер Конрад к тому времени уже прекрасно понимал, как отец к нему относится, только не знал — почему. Думается, он ломал над этим голову не один год. Что только ему на ум не приходило! Однажды спросил меня: «Скажи, Джулия, может, отец не любит меня за то, что я, что я… не совсем белый? Может, он стыдится этого? Правда, тогда мне непонятно, почему он женился на моей матери!» Да, мистер О'Рейли вел себя глупо и, по правде сказать, непорядочно, по крайней мере я так считаю: его знакомые в Сиднее даже не знали, что у него есть сын и наследник! Но я всегда старалась уверить мистера Конрада, что отец его любит, просто у него тяжелый характер. Я рассказала юноше о матери, показала ее могилу. Теперь он всякий раз, как приедет, относит туда букет красных роз — их она любила больше всех других цветов. Но правды о том, как и почему все так получилось, не сказала, нет у меня на это права.

Из Сиднея мистер Конрад вернулся через год с небольшим и впервые обратился к отцу с просьбой. Конечно, я понимаю, если юноша, который до семнадцати лет жил, считай что взаперти и знал жизнь только по книгам, приедет в большой город, всякое может случиться! Ведь отец отказался содержать сына, сказав, что и так потратил на него достаточно денег (это при его-то, мистера О'Рейли, состоянии!) и больше давать не намерен, поэтому Конрад вынужден был искать способ зарабатывать на жизнь. Он откликнулся на объявление о том, что требуется учитель французского, которое дала некая особа легкого поведения, добившаяся большого успеха в своем деле и решившая впридачу к богатству получить образование. Он связался с ней, влюбился, тратил на нее деньги, вел шикарную жизнь, а потом эта дамочка, разумеется, его бросила, и он остался весь в долгах и без пенни. Вот и попросил у отца денег, чтобы вернуть долги и попытаться встать на ноги. Он обещал позднее все выплатить мистеру О'Рейли и, думаю, не обманул бы, но отец встал в позу, прочитал Конраду мораль и ничего не дал. А я считаю, ну и дал бы денег — сын все-таки! И в придачу посоветовал бы, как в будущем избежать ошибок. Представляю, как трудно было мистеру Конраду решиться приехать с просьбой, он ведь очень гордый!