Ли Бристол - Нежный ангел

Это было слишком просто. Чересчур просто. Она опять прищурилась.

— А вам-то с этого какая выгода?

Он ответил не сразу, и она подумала, что он обдумывает какую-то ложь. Но когда он взглянул на нее, в его глазах она не увидела ничего, кроме правды, и вопреки здравому смыслу это ее рассердило.

— Я не могу везти вас к матери вот такой, — признался он откровенно. — Вас, Энджел Хабер, сначала надо немножечко приручить, и, может быть, маленький вояж в Калифорнию пойдет вам на пользу и вы успокоитесь. Предполагаю, что тогда вы не захотите пырнуть ножом собственную мать, увидев ее в первый раз. — Он пожал плечами. — Некоторые считают, что лучший способ укротить строптивую лошадь — ездить на ней, пока она не упадет. Но по-моему, немного сахару и тихий ласковый голос могут сделать то же самое гораздо быстрее — и главное — намного легче для мышц. И если побывав в Калифорнии, вы перестанете быть ядовитой змеей, именно в этом и заключается моя выгода.

— Вы самый большой чертов болван, которого я когда-либо встречала! — прорычала Энджел, и, если бы она сидела к нему поближе, она бы в него плюнула.

Тогда он добавил:

— Кроме того, я предоставлю вам возможность немного привести себя в порядок. Купить платья и, может быть, хоть чуть-чуть научиться хорошим манерам.

Он дразнил ее, она это понимала. Ее ногти вонзились в ладонь, а зубы она сжала так, что он услышал зубовный скрежет, но она ничего не ответила ему. Он перехитрил ее на этот раз — второго раза она не допустит.

Успокоившись, она заговорила:

— Должно быть, она вам много платит, эта женщина, которая так сильно скучает по своему драгоценному ребеночку, что посылала вас через полстраны, чтобы вы меня нашли. — Она не смогла сдержать злобу, прозвучавшую в ее голосе. — Она богата?

Он посмотрел на кончик сигареты и стряхнул пепел на пол.

— Нет, — ответил он. — Думаю, у нее достаточно средств, но она не богата. И она ничего мне не платит. Только компенсирует расходы.

И снова она почти поверила, что он говорит правду, и ее любопытство вырвалось наружу.

— Тогда почему вы этим занимаетесь? Если бы у вас была хоть капля мозгов, вы бы просто кашли какую-нибудь девушку и заплатили ей за то, чтобы она притворилась, будто она — это я. Зачем вам столько беспокойства?

— Потому что я дал слово, — просто ответил Адам.

Тогда она поверила наконец, что он говорит правду, и это выбило у нее почву из-под ног. Кто будет тратить целых три года, гоняясь за девушкой, которую он даже не знал, только ради простого обещания? Теперь он предлагает бесплатно отвезти ее и папу в Калифорнию, и все, что он просит взамен, — это помочь ему сдержать его слово. Непонятно, в каком мире живет этот человек? Она не очень хорошо представляла, как ей себя с ним вести, и ей не хотелось ввязываться в игру, правил которой она не знала.

Энджел встала и сделала несколько шагов к окну, сложив руки под грудью. Во всем этом была какая-то хитрость — должна была быть! Или, может быть, никакой хитрости и не было, и возможность такого варианта беспокоила ее еще больше, чем если бы она была.

— Итак, она не богата. Но весьма высокомерна. Так высокомерна, что вы стыдитесь показать меня ей такой, какая я есть.

— Я этого не говорил.

— Вы сказали, что мне нужно привести себя в порядок.

— Я сказал: вам нужно научиться себя вести.

Она повернулась к нему:

— Ну что ж, а теперь я тоже вам кое-что скажу, мистер.

Я прекрасно прожила восемнадцать лет такой, какой вы меня видите, и не собираюсь меняться сейчас — ни для нее, ни для кого-то другого. Принимайте меня вот такой, потому что это все, что вы получите.

Он щелчком бросил окурок в раковину и поднялся.

— Это означает, что мы все-таки заключаем сделку?

Сердце Энджел забилось сильнее. С самого начала она осознала, что у нее нет выбора. Что бы он там ни замышлял, она воспользуется открывающимися возможностями. А если он совсем ничего не замышляет… ну что ж, значит, он вполне заслуживает того, что получает.

— Сан-Франциско. Мы должны поехать в Сан-Франциско. Там есть океан, — проговорила она.

Он кивнул:

— А потом — в Нью-Мексико.

Она колебалась лишь мгновение:

— Да.

— Вы даете мне слово?

Она подняла голову, и ее взгляд был решительным.

— Да.

Он улыбнулся:

— Ваше слово гроша ломаного не стоит, правда?

Мгновение она смотрела на него, а потом ответила:

— Нет.

После чего повернулась и вышла из его номера.

Перед тем как покинуть Грин-Ривер, Адам на всякий случай послал Консуэло телеграмму, сообщая только, что обнаружил местопребывание ее дочери и они уезжают в Денвер, чтобы, сделав там пересадку, возвратиться домой. Теперь, когда планы изменились, он знал, что должен послать другое сообщение, и он пожалел о том, что отправил первое.

Как он и предполагал, на почте его ждала телеграмма. В ней говорилось:

«Я счастлива тчк Виктория говорит езжайте с комфортом тчк в банке Денвера ждет денежный чек тчк Консуэло».

Адам, хмурясь, некоторое время смотрел на желтый листок бумаги, ему было и весело и тревожно одновременно.

Виктория, или Тори, как ее звали все, кроме Консуэло, была сестрой Энджел, у них был один отец. Она была наследницей Каса-Верде, самого большого ранчо в Нью-Мексико, и женой лучшего друга и бывшего партнера Адама, Итана Кантрелла. Адам знал, что долгое время Тори не признавала Консуэло, публично признанную любовницу ее отца, и только после замужества Тори обе женщины наконец нашли общий язык. После смерти Кэмпа Мередита, отца Тори и Энджел, Консуэло приняла предложение Тори жить в Каса-Верде, а с рождением у Тори и Итана троих детей Консуэло стала неотъемлемой частью семьи.

Но Тори была упрямой, вспыльчивой женщиной, горячо и неистово защищавшей свою семью и твердо знавшей, как следует поступать в тех или иных случаях. Адам вовсе не ожидал от нее, что она с радостью примет свою сестру, о которой никогда даже не слышала, особенно учитывая то, что сестра эта родилась в результате любовной связи ее отца с женщиной, которую Тори когда-то ненавидела. Должно быть, Консуэло было непросто рассказать Тори о своем ребенке, и Адам знал, что она никогда бы этого не сделала, если бы ее не обрадовала телеграмма, которую он послал из Грин-Ривер и которая обещала ей, что ее потерянная в давние времена дочь через несколько дней переступит родной порог.

Теперь это больше не было тайной Консуэло, это было долгожданной возможностью, которая могла так никогда и не наступить. А потому в томительное ожидание была вовлечена вся семья, и тогда же открылись болезненные раны прошлого, возникли вопросы, которые слишком долго оставались без ответа, — и все это ради Энджел Хабер.