Ширли Басби - Только ради любви

— А что думали мой отец и Адриан? Они ведь наверняка о чем-то узнали?

— Конечно… — Роксбери как-то смущенно отвел взгляд. — Именно по этой причине я предложил тебе помочь разобрать бумаги твоего отца.., и Адриана тоже. Я надеялся найти хоть что-нибудь, проливающее свет на то, о чем им удалось узнать перед смертью. Но напрасно.

— Если вам ничего не удалось обнаружить, то почему вы думаете, что ему удалось узнать что-то?

— Потому что твой отец передал мне записку, в которой заверял, что через пару дней они с Адрианом сообщат мне потрясающую новость. «Элизабет», судно с отменными мореходными качествами, пошло на дно вместе с Адрианом и Ричардом на борту в тот самый день, когда я получил эту записку. Шторм, который, как говорят, затопил ее, был в действительности скорее сильным ветром с дождем. Ричард и Гай были опытными моряками, Адриан и Томас тоже хорошо умели управлять яхтой…

— Вы никогда не говорили об этом. Значит, вы считаете, что гибель «Элизабет» не была несчастным случаем?

— Я совершенно уверен в том, что Лис догадался о том, как близко Харринггоны подобрались к нему, и организовал взрыв на яхте.

— А откуда ему было знать; что они еще не успели раскрыть его имя и сообщить вам? И как ему стало известно, что мой отец вместе с Адрианом выйдут и море именно в тот день? Не так легко потопить корабль и не вызвать при этом никаких подозрений. Не надо также забывать, что яхта затонула в декабре, когда вряд ли кто захочет выйти в море ради развлечения, только по неотложному делу разве.

— Тебя не было в Англии, когда «Элизабет» затонула, а после возвращения большую часть времени ты провел в поместье, поэтому не мог знать о том, что было заключено пари, — очень тихо произнес Роксбери. — Это пари само по себе было полнейшим безрассудством, не говоря о его трагическом финале. Но его условия были записаны в книге за несколько недель до трагедии. Там четко указано, что 10 декабря 1807 года лорд Харрингтон выйдет в море на «Элизабет», невзирая на погоду, и пройдет расстояние от Уэймута до Уэртинга за определенное время. Об этом было известно только лорду Харрингтону и лорду Гримшоу, который тоже заключил пари. Твой дядя утверждал, что уже проходил этот путь за указанный срок, а Гримшоу не верил. Они были готовы стреляться на дуэли, но потом заключили пари. Все знали об этом споре. Также было общеизвестно, что твой отец, Адриан и Томас будут в тот день на борту судна, ведь на карту была поставлена честь Харрингтонов. За неделю до гонки в клубах только об этом и говорили.

— Так что Лис мог быть совершенно уверен, что его жертва окажется на борту судна, — констатировал Айвес.

— Таково мое мнение. Это также показывает, с каким типом мы имеем дело. Ему не важно, сколько человек погибнет, если среди них есть тот, кто представляет для него опасность. Вспомни, ведь погибли не только члены твоей семьи, но и шестеро из команды «Элизабет».

Айвес был явно озадачен.

— Если гонка вызвала такой интерес, то неужели рядом не было других яхт и кораблей? Неужели никто не видел, что случилось?

— Да, несколько судов находилось Поблизости. Многие намеревались плыть рядом с «Элизабет», но погода была довольно промозглой и возле «Элизабет» осталось всего два судна в тот момент, когда она стала тонуть. Странно, но люди с этих двух кораблей в один голос утверждают, что с яхтой творилось нечто неладное, перед тем как она пошла ко дну.

«Элизабет» погружалась в воду, но постоянно меняла направление.., будто дрейфовала.., будто никто не следил за парусами, никого не было у руля.

— Неужели эти суда не подошли поближе, не постарались спасти тех, кто был на борту «Элизабет»?

— Интересно, что ты спросил об этом… — Роксбери встретился взглядом с крестником. — Не было никаких признаков того, что кто-то остался в живых; яхта затонула со всеми, кто был на борту.

— В это просто трудно поверить! — Айвес стал расхаживать по кабинету. — Даже если яхта затонула, но там все считались опытными моряками и могли спастись вплавь. Хоть кто-то же должен был оказаться в воде!..

— Никого не осталось. Ни один человек не спасся.

— У вас есть версия, — уверенно заявил Айвес охрипшим от волнения голосом, и опасный блеск в его зеленых глазах не позволил Роксбери затягивать паузу.

— Конечно, есть. Я ничего не говорил тебе раньше, потому что хотел дать тебе время немного свыкнуться с мыслью о гибели твоей семьи. Хотел, чтобы ты привык к своему. новому положению. Я мог бы не вовлекать тебя во все эти дела, но ситуация такова, что сейчас ты единственный человек, на которого я могу полностью положиться. И еще. Я считаю, Лис не только сделал все, чтобы «Элизабет» затонула подальше от берега, но и позаботился о том, чтобы убрать свидетелей. Я убежден, он отравил бочонок с грогом, который, он знал, будут пить все, кто находился на Боргу. Думаю, этим и объясняется беспорядочное движение яхты, перед тем как она затонула. Вся команда уже была мертва. Лис убил их всех.

Наступила напряженная тишина. Наконец лорд Харрингтон нарушил ее.

— И вы хотите, чтобы я поймал его, — прошептал Айвес.

Герцог Роксбери поднял свой бокал. Крестный и крестник молча чокнулись.

Еще долго после ухода герцога Айвес расхаживал по своему кабинету. Его мысли были чернее грозовой тучи: отец был убит, убит предателем.

Холодная, безудержная ярость охватила его. И в мрачной тишине кабинета лорд Харрингтон поклялся, что Лис умрет.

Нежные золотисто-розовые полоски рассвета окрасили небо над городом, когда Айвес наконец поднялся в свою комнату. Камердинер, Эшби, который раньше служил у него ординарцем, уже давно приготовил постель.

На короткое мгновение ощущение прохладной хрустящей ткани, ласкающей тело, заставило Айвеса улыбнуться. Вспомнив о том, сколько ночей за эти годы ему пришлось провести в таких местах, в каких не пожелаешь оказаться и врагу, он вновь с благодарностью оценил окружающий его теперь комфорт.

Но наслаждение уютом быстро исчезло, и скорбь об умершем отце снова захлестнула Айвеса. Подозрение, что это был не злой рок, а убийство, вновь разбередило рану. Он не позволил себе долго размышлять об этом несчастье. За время службы ему довелось увидеть много смертей и страданий, и Айвес научился сдерживать чувства, понимая, что человек не может размышлять ясно и четко, если его захлестывают эмоции. А сейчас ему больше, чем когда-либо, нужен трезвый ум, холодная голова.

То, о чем поведал этой ночью Роксбери, было ошеломляющим. Даже в самых невероятных фантазиях Айвес не мог представить, что кузен и отец были секретными агентами его крестного. Впрочем, чему удивляться? Он ведь знал характер неугомонного кузена. Что же касается отца, то, будучи на сорок лет старше Адриана, в душе он оставался озорным мальчишкой. А герцог Роксбери был таким же таинственным и изобретательным, как шпион, известный им под именем Ле Ренар, — коварный и безжалостный Лис.