Ширли Басби - Всегда, когда любишь

Боуден предложил провести в городе день-другой, и, как сам потом признал, не без задней мысли. Сначала он как бы между прочим заметил, что не мешало бы ей заглянуть к портнихе, у которой одевается ее мать, и с совершенно бесстрастным видом объяснил, что был бы рад помочь ей пополнить гардероб, поскольку у нее нет ничего, кроме простенького коричневого платья из грубой материи. Поняв, к чему он клонит, Саванна высказала ему все, что об этом думала, и с вызовом заявила, что она не какая-нибудь бедная иждивенка и в его помощи не нуждается. Боуден, разумеется, разозлился, поскольку ему очень хотелось, чтобы Саванна появилась в Кампо-де-Верде в соответствующем виде. С этого все и началось. Когда они приехали, Боуден нанял целый штат слуг, в то время как Саванна настаивала, чтобы всю работу по дому выполняли поденщики. К тому же Саванна предпочитала ходить босиком, что очень не нравилось Боудену.

Саванна вздохнула и продолжала неподвижно лежать, подложив руки под голову и глядя на небо сквозь нежную зеленую листву ивы. Погруженная в свои мысли, она даже не, замечала необыкновенно яркую лазурь над головой.

Лишь оказавшись в Кампо-де-Верде, Саванна поняла, как сильно истосковалась по матери. А об Элизабет и говорить не приходится. Она буквально скатилась по лестнице, так была взволнована приездом Саванны. Ярко выраженного сходства между матерью и дочерью не было. Это особенно бросалось в глаза, когда, обнявшись, они стояли под жарким солнцем. Саванна была чуть повыше, и хотя в светлых волосах Элизабет кое-где проглядывали золотистые пряди, они не шли ни в какое сравнение с яркими, словно пламя, медными волосами Саванны. Только глаза у них были одинаковые — аквамариновые, удивительно прозрачные и сияющие, а также телосложение — обе отличались пышными формами. Фигура у Элизабет, которой уже исполнилось тридцать девять, была безукоризненной, чего не скажешь о некогда прекрасном лице. Невзгоды и страдания оставили на нем свою печать, и кое-где на гладкой, шелковистой коже уже появились морщинки. Весь облик этой женщины, ее манеры и речь, наконец, элегантный вид, который ей удавалось сохранить даже в самые трудные моменты жизни, свидетельствовали о ее благородном происхождении и хорошем воспитании. Бесконечные тяготы и лишения не могли до конца уничтожить ее красоту, только состарили раньше времени. Она всегда была сильной и преодолевала все выпадавшие на ее долю трудности, за что судьба сполна ее вознаградила.

Забыв прежние размолвки, мать с дочерью проговорили почти до рассвета. Но Саванна не могла не спросить о том, что ее мучило все эти годы, хотя вопрос был достаточно деликатным.

— Интересно, почему он оставил свое имение мне, хотя официально так и не признал меня своей дочерью?

Во время разговора обе старались не вспоминать о Давалосе, особенно Саванна. Не хотела причинять матери боль. И, заметив на лице Элизабет выражение глубокой печали, почувствовала, как защемило сердце, опустилась перед матерью на колени и горячо зашептала:

— Прости меня. Я не хотела причинять тебе страдания.

Элизабет грустно улыбнулась:

— Вопрос твой не причинил мне страданий. Но я не могу без горечи думать о том, что твоя обида на отца до сих пор не прошла.

— И никогда не пройдет. Ведь я совершенно не знала этого человека, но не могу ему простить, что он так обошелся с тобой.

Элизабет ласково взяла Саванну за подбородок, приподняла ее лицо и вымученно улыбнулась:

— Давалос не соблазнял меня, я сама ему отдалась. И ты должна помнить об этом. Я любила твоего отца. Но вы с Боуденом никогда этого не понимали. О нем мечтали все девушки, он был их кумиром. Умный, красивый, обаятельный. Я полюбила его с первого взгляда. Когда увидела на балу у губернатора. До сих пор не могу забыть его сверкающих черных глаз на прекрасном лице, гордого взгляда… Я не знала, что он за человек, а когда узнала, было слишком поздно. Но разлюбить его я не смогла, как ни старалась…

Воспоминания унесли Элизабет в далекое прошлое.

— Я знаю, он был плохим человеком, — едва слышно продолжала она. — Обращался с нами подло и недостойно, но я все равно любила его. Любила и очень страдала. — Она остановила на дочери взгляд, полный печали. — Я должна была возненавидеть его за все унижения, которые мне пришлось пережить. Но я забыла о гордости. Любовь вытеснила из моего сердца все остальные чувства. И я смирилась.

Саванна спрятала лицо в материнских коленях.

— И ни разу не взбунтовалась? Не высказала ему все, что накопилось на сердце?

— Порой я ненавидела его. Но стоило ему приехать, как я, уже в который раз поддавшись на его уговоры, верила, что скоро, очень скоро он женится на мне. Потом он снова исчезал, а я снова страдала. — Она покачала головой, словно удивляясь собственному легковерию. — Так иногда бывает, — продолжала она в раздумье. — Знаешь, что погибнешь, а остановиться не можешь. Словно зачарованная. И летишь на огонь как мотылек. Так было и со мной, когда я влюбилась в твоего отца. — Она умолкла, бросила взгляд на Саванну и снова заговорила: — Я никогда не питала иллюзий в отношении его порядочности или честности. Подозревала, что он способен на любую низость. И все-таки по-своему он нас любил и, если бы остался жив, возможно, и женился бы на мне когда-нибудь, признав тебя своей дочерью. — Она взяла в ладони лицо Саванны, приподняла его и улыбнулась: — Впрочем, тебя он уже признал. В завещании написал, что оставляет свое состояние дочери.

— Как ты думаешь, — сменила неприятную для нее тему Саванна, — что он делал в Испанском Техасе, когда его убили?

— Понятия не имею, — пожала плечами Элизабет. — Видимо, это было связано с его безумным планом разбогатеть. — И, заметив, что Саванна проявила к этим словам живой интерес, нехотя добавила: — Когда он приезжал в последний раз, не переставая болтал о каком-то золоте. И твердил, что некто Джейсон Сэвидж — его заклятый враг, который скорее убьет его, чем позволит ему первым отыскать клад.

— И ты не поверила ему? А ведь не исключено, что так на самом деле и случилось! Что именно Джейсон Сэвидж и убил его.

Элизабет изо всех сил замотала головой:

— Тогда я этого не знала, но дело в том, что Джейсон Сэвидж пользуется хорошей репутацией здесь, в Луизиане. Человек он состоятельный, вращается в высшем обществе. Зачем же ему было убивать твоего отца?

Однако Саванна, не столь легковерная, как мать, слегка нахмурившись, сказала:

— Когда речь идет о богатстве…

— Нет, дорогая, — не дав ей договорить, со смехом сказала Элизабет и снова замотала головой: — Все это фантазии твоего отца. Он постоянно был одержим бредовыми идеями и, уезжая, обещал, что это в последний раз и что именно теперь он непременно отыщет клад и разбогатеет.