Дафна дю Морье - Генерал Его Величества

Я поклонилась ей из своего кресла.

— Нет, дело не во мне. Менабилли — это просто место на карте, от других оно отличается только тем, что здесь есть пустой дом и удобная бухта.

— А еще тайник, где можно спрятаться, — заметила она. Теперь пришла моя очередь улыбаться.

— Серебро давно на монетном дворе, а то немногое, что осталось, пополнило казну парламента. Какая ставка теперь в твоей игре, Гартред?

Некоторое время она молчала; я видела, что ее кошачьи глаза следят за тенью Робина в холле.

— Дочери мои выросли, — ответила она наконец. — Орли Корт стал мне обузой. Хочу выйти замуж в третий раз и обрести покой.

Вряд ли тут может пригодиться мой брат, ей нужен человек на пятнадцать лет моложе, состоятельный, с большими земельными владениями. Миссис Гаррис, миссис Денис… миссисМанатон?

— Одного в моей семье ты уже сломала. Берегись, не ищи повторения!

— Уж не ты ли мне помешаешь?

— Конечно, не я. По мне — делай, что хочешь. Я только предупреждаю.

— Предупреждаешь? О чем?

— Робин — не Кит, с ним играть нельзя. Он способен даже на убийство.

Она уставилась на меня, не понимая, но тут вошел Робин.

Ночью я думала: заговорщики, затевая восстание, надеются, что оно охватит пожаром весь Корнуолл от края до края. Да, под крышей Менабилли достаточно горючего материала, чтобы поджечь всю страну…

Странная компания собралась за столом в тот вечер. Во главе сидела Гартред, ее серебряные волосы украшали драгоценности. По обе стороны от нее разместились мой брат, постоянно тянувшийся за графином и не сводивший глаз с ее лица, и Амброс Манатон, спокойный, не теряющий самообладания, который, как будто не замечая Робина, рассказывал Гартред на ухо разные истории, связанные с махинациями парламента, причем с такими подробностями, что в голову невольно приходило, что он сам принимал в них участие.

Слева от меня сидел Питер Кортни, который, когда на нем останавливался взор Гартред, улыбался так, будто знал что-то особенное, но поскольку точно так же он улыбался девушке, прислуживающей за столом, и мне, если перехватывал мой взгляд, то я предположила, что это просто такая манера. Знаю я Питера…

Дик хмурился, сидя в центре стола, и сердито поглядывал на своего кузена, который болтал без умолку, пересказывая письмо, присланное Джеком из Франции. Тот был в большом фаворе у принца Уэльского и никогда с ним не расставался.

Я, в свою очередь, присматривала, чтобы у всех на тарелке была еда, а в бокале вино, делая вид, что я хозяйка в этом доме, хоть старый Джон Рэшли этого, думаю, не одобрил бы. Оглядывая гостей, мне пришло в голову, что даже если бы Ричард приложил все усилия, то он не нашел бы в нашем графстве шесть человек, столь же неподходящих друг другу, как эти. Недобрые предчувствия подсказывали мне, что договориться между собой они не сумеют, и ничего хорошего из этого не выйдет.

Гартред, его сестра, никогда не желала добра Ричарду. Робин, мой брат, и раньше отказывался подчиняться его приказам. Питер Кортни был одним из тех, кто был недоволен им, когда он был командующим, и говорил об этом вслух. Дик, его сын, боится и ненавидит отца. Амброс Манатон — фигура неопределенная, а Банни, племянник, просто пешка, умеющая читать карту. И это главари будущего восстания?! Боже, помоги Корнуоллу и принцу Уэльскому…

— Мой дядя, — говорил Банни, расставляя на столе солонки в виде крепости, — никогда не забывает обид. Он сам однажды сказал мне, что если кто-то поступил с ним худо, то он найдет способ сделать тому еще хуже.

Банни стал описывать какую-то битву, но его никто не слушал, кроме Питера, который делал это по доброте душевной. Слова, сказанные легко и бездумно, странно запали мне в память. «Мой дядя не забывает обид».

Все собравшиеся за этим столом в разное время, видимо, наносили Ричарду какие-то обиды. Ну и время же ты выбрал для сведения счетов, мой возлюбленный злой насмешник! Накануне восстания, и все шестеро в этом деле по горло.

Что-то символическое было в том, что стул около меня пустовал…

Вдруг разговоры смолкли, дверь неожиданно растворилась, — и вот он перед нами, на голове шляпа и длинная накидка на плечах. Где рыжие кудри, которые я так любила? Вместо них кудрявый черный парик, закрывающий уши и придающий его облику нечто сатанинское, под стать улыбке.

— Каково сборище! Особенно для шерифа графства, найди он время сюда заглянуть. Что ни гость, то предатель.

Они глядели на него, ничего не понимая, даже Гартред не в состоянии была уследить за стремительным ходом его мысли. Но я заметила, что Дик вздрогнул и начал грызть ноготь. Ричард швырнул шляпу и накидку слуге, ждущему в холле, и подошел к пустому стулу справа от меня.

— Давно ты меня ждешь?

— Два года и три месяца, — ответила я.

Он наполнил стакан из графина, что стоял у меня под рукой.

— В январе сорок шестого года я обманул хозяйку этого дома. Однажды утром, отправляясь в Веррингтон, я обещал ей вернуться к завтраку. Однако принц Уэльский решил по-своему. Завтракать мне пришлось в Лонстонском замке. Я готов завтра же исправить мою прежнюю оплошность.

Он поднял стакан и разом осушил его, затем накрыл мою руку своей и пожал ее.

— Слава Богу, что есть еще женщины, которым наплевать на пунктуальность, — сказал Ричард.

Все дальнейшее очень напоминало Веррингтон. Происходящие события, наши беспорядочные дни и ночи. Он врывался в мои покои, когда я завтракала, неприбранная, с волосами, накрученными на папильотки, начинал мне что-нибудь рассказывать, беспрерывно расхаживая по комнате, и трогал мои щетки, гребни и браслеты, разбросанные по столу, при этом он все время поносил тех, кто срывал осуществление его планов, из-за кого происходили задержки. Треваньон слишком медлителен, Трелони-старший чересчур осторожен. Те, кто стоит во главе заговорщиков на дальнем западе графства, слишком мелкая сошка, среди них нет никого из знатных фамилий, и настоящих командиров тоже нет.

— Гросс из Сент-Буриана, Маддерн из Пензанса, Кейг-вин из Маусхола — ни у кого из них не было в сорок шестом чина выше капитана, и в военных действиях они участия не принимали. Но сейчас нам не из кого выбирать, faute de mieux . К сожалению, я не могу быть одновременно в пятидесяти местах.

Все очень напоминало Веррингтон. В столовой ярко горели поленья в камине, стол завален грудой бумаг, а в центре — карта. Ричард сидел в кресле; рядом, там, где прежде был Джек, Банни; на карте красными крестами обозначены места будущей высадки войск. Кринис. Пентеван… Вериан. Отмечены маяки, которые предупредят корабли в открытом море — на Гриббине, на Додмане. Около двери, где раньше стоял полковник Роскаррик, теперь был мой брат Робин. Вот появился Питер Кортни. Он привез известие от Джона Трелони.